Вацлав Билиньский - Шестая батарея

• Название: Шестая батарея
• Автор: Вацлав Билиньский
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1987

Повесть показывает острую классовую борьбу в Польше после ее освобождения от фашистских захватчиков. Эта борьба ведется и во вновь создаваемом Войске Польском, куда попадает часть враждебного социализму офицерства. Борьба с реакционным подпольем показана в остросюжетной форме.

---

Брыла подходит к доске, берет кусочек мела и обращается к курсантам:

— Скажите, за что в этой войне борются народы всего мира?

Курсанты слушают с интересом, подняв от столов головы. Они еще не знают, к чему клонит руководитель. Только из последнего ряда доносится робкий голос:

— За свободу…

— Правильно, — подтверждает Брыла. Он поворачивается к доске и пишет на ней крупными, печатными буквами. На черной доске появляется четко выведенное мелом слово «свобода».

— А теперь второй вопрос: с кем борются народы за свою свободу?

— С Германией, — говорит один из курсантов.

— Не только, — возражает его сосед. — А Италия?

— А Япония? — добавляет третий.

— Ну так с кем же? — подгоняет их Брыла.

— С державами оси…

Из угла доносится спокойный, уверенный голос капрала Ожеховского:

— Народы борются с фашизмом.

Брыла рассчитывал услышать именно это слово. Он поворачивается к доске и пишет слово «фашизм», затем поясняет:

— Поговорим сегодня о том, что такое свобода и что такое фашизм. Когда мы хорошенько уясним значение этих слов, тогда понятнее станут для нас причины сентябрьской катастрофы и мы сможем сделать соответствующие выводы.

Он кладет мел на место и возвращается к кафедре. Минуту молча просматривает свои записи. В аудитории тишина. Брыла поднимает глаза от тетради.

— Сначала нам надо определить смысловое значение слова «свобода», выяснить, хотим ли мы такой свободы, которая была в Польше до сентября тридцать девятого года…

Заглядывает в список и вызывает:

— Курсант Бжузка!

— Я, — смущенно встает худенький паренек с интеллигентным лицом. Его глубоко посаженные, живые глаза вызывают симпатию.

Брыла тем временем объясняет:

— Курсант Бжузка — сын рабочего, трамвайщика из Львова. Он сейчас расскажет нам, что там делалось, когда в тридцать шестом году безработные потребовали работы и хлеба. Сейчас узнаем, какая была «свобода» во времена санации.

Бжузка поначалу говорит неуверенно, сбивчиво. Затем речь его становится живей и горячей. Он рассказывает о революционных выступлениях рабочего класса. Лица курсантов выражают разные чувства — волнение, напряженность, недоверие, иронию. Но все слушают с большим вниманием. Брыла замечает это и думает: «Попал с первого выстрела! Теперь уже ничто не помешает провести дискуссию. В процессе дискуссии сформируется актив».

* * *

После второго часа занятий, удовлетворенный и преисполненный оптимизма, Брыла вошел в офицерскую комнату. Казуба, как обычно, корпел над книгой. Не отрываясь от чтения, спросил:

— Ну и как прошли занятия?

— Неплохо, — с веселой ноткой в голосе ответил Брыла. — Надо только немного поработать с батареей, и ребята будут наши.

Казуба разговора не поддержал. Хорунжий подошел к доске с расписанием занятий и, просмотрев его, спросил:

— Где бы найти Мешковского?

— Только что ушел со своим взводом и преподавателем. У них четыре часа занятий по саперному делу.

— Хотел поговорить с ним.

— Лучше забеги к нему домой после обеда, — посоветовал Казуба. — Мне кажется, что парень загулял. Тебе бы стоило обратить на это внимание.

«Правильно, — подумал хорунжий. — Домашняя обстановка лучше способствует дружеской беседе». Казуба, словно угадав его мысли, проворчал:

— У старшины есть адрес. Я велел ему узнать…

В каптерке старшины Брыла кроме Зубиньского застал двух курсантов. Увидев офицера, те замолкли и застыли у двери. Старшина выпроводил их.

— Ну ладно, ладно, идите. Сегодня же узнаю насчет обмундирования и сообщу вам…

Когда дверь за ними закрылась, пояснил:

— Пижоны… Выпрашивают шинели по фигуре. Пристают, чтобы я обменял им.

— Старшина, у вас есть домашний адрес Мешковского? — прервал его Брыла.

Зубиньский бросил на хорунжего короткий внимательный взгляд. Хотел было что-то спросить, но передумал и сухо ответил:

— Есть.

— Дайте, пожалуйста.

Листая какую-то тетрадь, старшина сделал попытку продолжить разговор:

— Товарищ подпоручпик, вы живете вместе с командиром батареи?

— Я не подпоручник, а хорунжий. — Брыле не понравилось, что его так величают. — А проживаю я действительно у Казубы…

После ухода Брылы старшина долго стоял в задумчивости, затем вернулся к своим обязанностям.

VII

Время приближается к восьми. Мешковский удобно устроился на диване и читает книгу. В комнате полумрак, только сквозь абажур ночника пробивается тусклый свет.

Командир взвода только что вернулся из училища, после ужина вместе с Дадой. Всю вторую половину дня он просидел над описанием орудия ЗИС-3 и теперь отдыхал. У него приподнятое настроение от сознания того, что хорошенько поработал днем. Теперь можно прекрасно провести вечер. Вот-вот должна прийти Беата. Подпоручник с нетерпением ждет ее возвращения.

Квартирную тишину нарушает резкий звонок. Офицер вскакивает с дивана, но тетя уже успела открыть дверь. Из коридора слышатся голоса.

«Это не Беата», — подумал Мешковский с разочарованием. Хотел было снова лечь и продолжить чтение, но кто-то постучал в дверь.

— Войдите! — крикнул офицер. К его удивлению, в дверях появился Брыла.

— Не ожидали? — спросил тот, увидев замешательство командира взвода. — Можно войти? Что-то не слышу приглашения.

Мешковский в тот день не видел Брылу. Поздоровался радушно и сердечно.

— Что же привело вас в мой скромный уголок? — пошутил Мешковский. — Садитесь, пожалуйста. И правильно сделали, что пришли…

Брыла уселся поудобнее и осмотрелся.

— Ничего не скажешь — устроились что надо. Очень хорошая комната. А пришел я поговорить с вами о служебных делах.

— Служебных? — удивился Мешковский. — И что же это за дела?

— Что вы думаете о своем взводе?

— Прекрасные ребята. Дисциплинированные, умные.

Брыла оживился.

— Знаете, меня предупреждали, что в батарее не совсем благополучно. В политическом отношении неоднородна — есть настроенные враждебно. Но ничего подобного я пока не заметил. А как вы чувствуете себя в училище? Все еще недовольны назначением?

Мешковский, не желая так быстро сдаваться, ответил:

— Лучше быть со своими, на фронте. Но если нельзя иначе, перебьюсь как-нибудь.

— Кто ваши хозяева? — сменил тему разговора Брыла.

— Вернее, хозяйка. Вдова… — солгал Мешковский. Ему было стыдно, что, флиртуя с Беатой, он занимает место ее отсутствующего мужа.

— Вдова летчика?

— Как вы догадались? — удивился Мешковский.

— Очень просто. Видно по подушке, которая лежит на диване у вас за спиной, — ответил Брыла.

Мешковский оглянулся и только сейчас заметил, что на подушке вышиты бело-красные квадратики с орлом — эмблема военных летчиков.

— Ну и глаз у вас! Сразу все замечаете. Живу здесь уже два дня, а не заметил этой вышивки на подушке, а вы сразу… — неестественно рассмеялся он. — Честно говоря, я предпочитаю не разговаривать с хозяйкой о ее муже.

— Охотно верю, — кивнул головой Брыла. Он встал и начал с интересом разглядывать развешанные на стене фривольные картинки. Не глядя на Мешковского, бросил через плечо: — Знаете, чего я боюсь?

— Чего?

— Как бы эта женщина не отвлекла вас от служебных обязанностей.

— Э-э… — Мешковский хотел тут же покончить с разговором на эту тему. Но Брыла упрямо продолжал:

— И не только этого… Боюсь, как бы ей не захотелось переделать вас на свой лад.

— В каком смысле?

— В политическом…

— А откуда вам известно, что она представляет собой в политическом плане?

— Нетрудно догадаться. Жена бывшего офицера, но всей вероятности, связана с АК. — Брыла подошел к Мешковскому и твердо посмотрел ему в глаза. — Не успеете оглянуться, как начнет обрабатывать вас.

Мешковский почувствовал, как в нем закипает ярость. Перейдя на официальный тон, он резко ответил:

— Но это уж, извините, мое личное дело…

Но Брылу не так-то легко было сбить с толку. Лицо его расплылось в теплой, сердечной улыбке.

— Бросьте строить из себя униженного и оскорбленного! Я же разговариваю с вами по-дружески. Мне вовсе не хочется оскорблять вас. Но не хотелось бы, чтобы вами управляли не по служебной линии. А женщина, если к тому же она молоденькая и красивая, может незаметно окрутить мужчину.

— Можете быть спокойны, — улыбнулся Мешковский, сменив гнев на милость. — Мы с ней вообще не разговариваем о политике…

— Не знаю, удастся ли вам… — начал было Брыла и осекся, потому что в комнату без стука вошла Беата. У двери она остановилась.

— Ой, извините, — сказала она, бросив испытующий взгляд на Брылу. — Я не знала, что у тебя гость. Приду попозже, когда освободишься.