Викас Сваруп - Вопрос — ответ

• Название: Вопрос — ответ
• Автор: Викас Сваруп
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-044196-9

Кто хочет стать миллионером?

Все!

Но кто сможет ответить на вопросы в популярном телешоу и действительно выиграть миллион?

Только не полуграмотный официант Рама Мохаммед Томас из захолустного ресторана!

Однако именно ему выпадает шанс участвовать в шоу, и именно он становится победителем!

Обман? Жульничество? Преступный сговор?!

Или просто — фантастическое везение?

Устроители шоу пытаются найти ответы на эти вопросы и не торопятся выплачивать выигрыш.

Конечно, победитель может «получить все», но пока — на всякий случай! — его определяют в… тюрьму.

---

— Шанкар! Шанкар! — тормошу я его. — Ты что-то сказал, дружище?

Однако несчастный уже не слышит. Он затерялся где-то в собственном мире и бредит, вращая глазами. Грудь мальчика содрогается, изо рта выступает черная слизь.

— Почему ты прогнала меня, мамочка? — лепечет Шанкар. — Прости, я должен был постучаться. Но я же не знал, что вы тут с дядей. Я люблю тебя, мамочка. Я все время тебя рисую. Посмотри в мою синюю тетрадку, там очень много портретов. Твоих портретов. Я люблю тебя, мамочка. Я очень тебя люблю. Не бей меня, пожалуйста. Обещаю, что я никому не скажу, мама, родная, мамочка…

Голос его звучит, как у шестилетнего ребенка. Мой друг вернулся в давно утерянное прошлое. В те дни, когда у него была мать. Когда его жизнь и речи были наполнены смыслом. Непонятно: почему он вдруг так чисто и внятно заговорил, если доктор, наоборот, обещал молчание? Впрочем, я не желаю знать ответа. Увидел чудо — не задавай вопросов.

Шанкар затихает и больше не произносит ни слова. Поутру он снова просыпается шестнадцатилетним подростком, способным лишь бессвязно бормотать. Но я не забыл о загадочной «синей тетрадке». Перерыв комнату друга, нахожу то, что искал, под его матрасом. На каждом листе тонким карандашом нарисована женщина. Очень красивые портреты, почти как живые. Но я каменею совсем не от восхищения перед искусством художника. Дело в том, кого изображают портреты. А это не кто иная, как Свапна Деви.

— Теперь мне известно, что ты все время скрывал от нас, — говорю я Шанкару, показывая синюю тетрадку. — Хозяйка флигеля и дворца — твоя мать.

Его зрачки расширяются от испуга. Мальчик пытается вырвать у меня заветные листы.

— Гквру Ыси Щкщвдйоб!

— Я знаю, что это правда, Шанкар. Полагаю, ты раскрыл ее грязный секрет, и за это был изгнан из родного дома. Тогда-то, наверно, и разучился говорить, как обычные дети. Должно быть, все эти годы Свапну мучил невероятный стыд, только поэтому она платила за твою комнату и подбрасывала денег на еду. Но сейчас я навещу твою мамочку и потребую купить вакцину.

— Ркщ, Ркщ, Ркщ, Тсмдпбцшщд, Рк Есйу О Ыскц Ыдысяок! — плачет он.

Однако я решительно отправляюсь во дворец. Настала пора побеседовать с мадам начистоту.

Поначалу Рани-сахиба отказывается принять меня: дескать, она встречается с жильцами исключительно по записи. Два часа я сижу на пороге, и наконец хозяйка флигеля сдается.

— Ну и зачем ты потревожил меня? — надменно спрашивает она.

Бросаю ей прямо в лицо:

— Я раскрыл вашу тайну, Свапна Деви. Оказывается, Шанкар — ваш сын.

Холодная королева на миг теряет маску. Я вижу, как она побледнела. Но в следующую секунду высокомерный взор уже готов заморозить меня презрением.

— Негодный мальчишка, да как ты смеешь заявляться с такими наглыми речами? Между мной и этим сиротой нет ничего общего. Стоило мне пригреть безродного, как ты записываешь его в наследники? Сейчас же убирайся, не то навсегда вылетишь на улицу.

— Я уйду. Но сначала дайте четыреста тысяч рупий. Шанкару нужно лечение. У него осложненная форма бешенства.

— С ума сошел? — визжит Рани-сахиба. — Даже не надейся получить от меня такие деньги!

— Но если не купить вакцину сегодня, он умрет от водобоязни через двадцать четыре часа.

— Делайте что хотите, мне все равно, — заносчиво бросает она. И добавляет самые жестокие слова, какие я только слышал: — Может, оно и к лучшему. Скорей бы отмучился. И не вздумай повторять перед кем-нибудь еще свои непристойные выдумки! — кричит она, захлопывая дверь.

Застываю на пороге. Меня душат слезы. Если моя мама отделалась от ребенка сразу после рождения, то бедного Шанкара вышвырнули из любимого дома в сознательном возрасте, а теперь родная мать не хочет и пальцем пошевелить ради его спасения.

Ох, как несладко возвращаться с пустыми руками. Жестокие слова Свапны Деви отдаются в ушах ударами кузнечного молота. Значит, она желает своему сыну умереть под забором, как бродячему псу? Никогда еще собственная бедность не возмущала меня так сильно. Хотел бы я объяснить той шелудивой собачонке, укусившей Шанкара, что прежде чем разевать пасть, нужно было выяснить: а сможет ли пострадавший позволить себе противоядие?

На другой день я совершаю нечто, чего не делал последние десять лет, — молюсь. Отправляюсь в храм богини Дурги, чтобы пожертвовать цветы за исцеление мальчика. Заглядываю в церковь Святого Иоанна и зажигаю тонкую свечу за Шанкара. Иду в мечеть Кали, где склоняю голову перед Аллахом и прошу помиловать своего друга. Но даже молитвы оказываются бессильными. Весь день мальчик мучается болью буквально в каждой части тела. И дышит все натужнее.

Спускается ночь. Темная и безлунная, хотя по нашему дворику этого не скажешь. Дворец Свапны Деви заливают сотни, тысячи огней; он весь пылает, как огромная свечка. Королева дает сегодня званый ужин. Приехал комиссар полиции, окружной судья и целая уйма бизнесменов, общественных деятелей, журналистов, писателей. Из окон доносятся приглушенная музыка и смех. Там звучно чокаются бокалы, гудят разговоры, звенят монеты. А здесь, у меня, царит зловещая тишина, которую нарушают лишь прерывистые вздохи товарища. Каждые полчаса его тело корчится в судорогах. Шанкара терзают постоянные спазмы в горле, забитом густой тягучей слизью. Теперь его трясет даже при виде бокала с водой. Едва заметное колыхание воздуха приводит к таким же последствиям.

Из множества человеческих болезней гидрофобия, пожалуй, самая страшная. Источник жизни — вода — превращается в источник мучительной смерти. Даже больные раком часто не расстаются с надеждой. Заразившийся бешенством обречен и знает это. Каждый вздох приближает его к могиле.

Наблюдая за тем, как медленно угасает Шанкар, я не могу постичь всю глубину бессердечия матери, закатившей вечеринку в этот ужасный для единственного сына час. Хорошо, что я выбросил «кольт» в реку, иначе сегодня взвалил бы на свою совесть еще одно убийство.

А ночь продолжается, и мальчик все чаще бьется в припадках, кричит и пускает пену изо рта. Я понимаю: конец уже близок.

Шанкар умирает в двенадцать часов тридцать семь минут пополуночи. Но перед тем как испустить дух, он переживает еще одно просветление. Мальчик берет меня за руку и произносит:

— Раджу… — Потом цепко сжимает свои рисунки, зовет: — Мама! Мамочка! — и навсегда закрывает глаза.

Агра стала городом смерти. На моей постели — безжизненное тело, в руках — синяя тетрадка. Бездумно листаю страницы, полные карандашных портретов самой жестокосердной женщины. Назвать ее матерью — значит оскорбить всех матерей в мире.

Не знаю, как теперь себя вести. Я мог бы визжать и выть, подобно Бихари. Проклинать небесных богов и земные стихии. Разбить в щепки дверь, поломать мебель, пинать фонарный столб. А потом свалиться и зарыдать в голос. Вот только слезы никак не хотят приходить. Внутри медленно закипает ярость. Я выдираю листы из блокнота и рву их на мелкие кусочки. После чего вдруг поднимаюсь, беру Шанкара на руки и трогаюсь в путь.

Охранники в униформе преграждают мне дорогу, однако при виде мертвого тела теряются и торопливо распахивают ворота. Прохожу по изогнутой дорожке, вдоль которой выстроились дорогие иномарки прибывших. Богато украшенная парадная дверь гостеприимно распахнута. Я следую по мраморному вестибюлю прямо в столовую, где собираются подавать десерт. При моем появлении все разговоры тут же затихают.

Бережно опускаю Шанкара на праздничную скатерть, между сливочно-ванильным пирогом и чашей с расагулами.[107] Официанты замирают безмолвными статуями. Солидно одетые бизнесмены нервно кашляют и передергиваются. Дамы хватаются за свои ожерелья. Окружной судья и комиссар полиции тревожно косятся на меня. Хозяйка дома, восседающая во главе стола, облаченная в шелковое сари с тяжелыми складками, увешанная золотом, готова подавиться от возмущения. Она разевает рот, но оттуда не вылетает ни звука. Должно быть, парализовало голосовые связки.

Я смотрю на нее со всем презрением, на какое способен, и говорю:

— Миссис Свапна Деви, если вы — королева, а это — дворец, то примите наследного принца. Я пришел отдать вам тело вашего сына. Вот он, Кунвар Шанкар Сингх Паутам. Он умер полчаса назад во флигеле, где долгие годы скрывался по вашей воле от посторонних глаз. Вы не купили ему лекарства, забыв долг матери. Почтите хотя бы обязанности домовладелицы: заплатите за погребение безденежного жильца.

Окончив речь, я киваю гостям и в ледяной тишине шагаю прочь из душного дворца в прохладу ночи. Говорят, в тот вечер никто не притронулся к десерту.

Гибель друга потрясает меня до глубины души. Все, что я могу, — это спать, рыдать и снова забываться сном. К Тадж-Махалу больше не хожу. Не встречаюсь с Нитой. Не смотрю фильмов. Недели на две с лишним я нажимаю на своей жизни кнопку «Пауза» и скитаюсь по Агре, точно раненый зверь.