Виктор Усов - Советская разведка в Китае. 20-е годы XX века

• Название: Советская разведка в Китае. 20-е годы XX века
• Автор: Виктор Усов
• Издательство: «ОЛМА-ПРЕСС»,
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-224-03414-0

Книга рассказывает о становлении советской внешней разведки, особенно ее части, связанной с Дальним Востоком, и разведывательной работе в Китае в 20-е годы, которая дополняет картину взаимоотношений с Китаем, показывает всю сложность и многогранность этой работы, ее успехи и провалы. Автор обобщает уже имеющийся в нашей стране и за рубежом доступный материал по этой тематике.

---

Подробнее о том, что было на пароходе, можно судить по снятому 9 марта 1927 г. в Нанкине в Комиссариате по иностранным делам г. Нанкина, в присутствии самого комиссара Яна, его секретаря Т. Г. Сюйя и коммерческого директора Совторгфлота И. М. Ошанина показанию капитана парохода «Памяти Ленина» Г. М. Гроссберга генконсулом в Шанхае Линде.

«28 февраля сего года в полдень, подходя к Нанкину, получил приказ военного судна, стоящего на рейде под китайским флагом, остановиться. Приказание мною было исполнено, — говорилось с показании. — На борт прибыли китайские военные власти, заявившие, что будут делать обыск. Их первый вопрос был — нет ли на судне оружия, на что ответ получили отрицательный. Затем они приступили к осмотру судна. Прибывшие в числе около двадцати человек военные начали обыск с носа корабля, постепенно переходя через все части корабля. До этого предварительно у трапа и на мостике поставлены были свои военные караулы. Затребован был список пассажиров и грузовые документы. Грузов не имелось, а пассажиров на борту было четыре человека. Пассажиры и их багаж подверглись тщательному осмотру в своих каютах, причем ехавшие три дипкурьера заявили решительный протест против вскрытия диппочты, но под давлением особо полученного приказа командира китайского военного судна диппочта все же была вскрыта в присутствии капитана парохода. Четвертое ехавшее лицо — пассажирка Гроссберг подверглась столь же тщательному осмотру, при котором капитан не присутствовал. У трех дипкурьеров при мне нашли три места диппочты за казенными печатями НКИД. Обыскивавшие требовали вскрыть диппочту, от чего дипкурьеры отказались. Вскрыли почту сами обыскивавшие. Дипкурьеры предъявили свои курьерские паспорта и листы на почту и предупредили, что ответственность за последствия вскрытия почты возлагается на лиц, вскрывших ее. Вскрытые при мне китайскими военными вализы содержали изданные на русском языке книги, журналы и газеты «Правда» и «Известия»; никакой иностранной литературы, в том числе китайской, среди содержимого вализ не было, и обыскивающими ничего взято не было. Продолжая обыск, дошли до угольной ямы, обыск которой закончился лишь 2 марта, ночью, после того как произведена была перештивка всего запаса угля в количестве около 100 тонн. В начале обыска в угольной яме найден был маленький ручной саквояж (это было 28 февраля), в котором, по словам присутствовавшего при вскрытии его второго помощника капитана, Гораина, оказались старые серебряные вилки и ложки, прибор дамского туалета (для завивки) и несколько книг на китайском и русском языках. Вскрытие саквояжа произведено было на борту китайского военного судна. Кому принадлежал саквояж — мне неизвестно, но присутствовавший при обыске угольной ямы третий механик Гибшер высказал предположение, что он, возможно, был похищен и спрятан в угольную яму на переходе из Владивостока в Шанхай, ибо подобный саквояж имелся у пассажирки-немки, следовавшей в Шанхай. В тот же вечер, 28 февраля, на борт прибыл генерал Ху в сопровождении других военных, в том числе одного русского белогвардейца в китайской офицерской форме, которые потребовали указать, где на судне спрятаны пушки и вообще оружие, угрожая, что скрытие этого оружия, в случае обнаружения, будет иметь фатальные последствия. По настоянию генерала Ху тут же вторично, в присутствии нескольких белогвардейцев, осмотрена была диппочта. В присуствии тех же белогвардейцев капитаном был составлен акт осмотра, фиксирующий, что ничего компрометирующего в диппочте не было. Однако генерал Ху отказался от подписания акта. Ничего при этом из диппочты вновь изъято не было. Генерал Ху уклонился от подписания акта без объяснения причин. Того же 28 февраля произведен был детальный обыск во всех служебных помещениях, который также не дал решительно никаких результатов. При обыске пассажирки под фамилией Гроссберг у нее найдены были визитные карточки на китайском и английском языках, причем ею тут же было объявлено, что она — Бородина, путешествующая под своей девичьей фамилией. 1 марта обыск не судне продолжался, и в третий раз произведен был обыск диппочты в присутствии белогвардейцев шаньдунской армии, и на этот раз обнаружены были пять—шесть листовок какой-то китайской рукописи. Откуда они появились — сказать не могу, но свидетельствую, что при первом и втором обысках этих листовок не было, хотя осматривалось все содержимое очень тщательно, вплоть до отдельных листов книг. При всех трех обысках диппочты присутствовал мой второй помощник Гораин. 1 же марта вновь были обысканы все каюты, каковой обыск, так же, как и предыдущий, ничего не обнаружил. При этом осмотре капитану задан был вопрос, сколько на судне коммунистов, причем у одного из коммунистов на борту, а именно секретаря судовой ячейки Гибшера, произведен был белогвардейцами дополнительный обыск, который тоже не дал никаких результатов. Из архива ячейки изъяты были все протоколы. Имеющееся у капитана и у старшего помощника Важенина и у двух дипкурьеров огнестрельное оружие генералом Ху было отобрано, в чем выданы расписки. 2 марта, ввиду того, что проверка угля производилась слишком медленно и тем самым задерживался отход парохода, я заявил письменный протест военному командованию, требуя освобождения судна немедленно, так как в результате обысков ничего найдено не было. Ответа до сего дня нет. 3 марта, около 9 часов утра сняты были с борта дипкурьеры, три человека. И пассажирка Бородина вместе с частью их багажа. Пополудни того же дня три дипкурьера вернулись обратно; также вернулась к вечеру гр-ка Бородина в сопровождении одной из жен Чжан Цзунчана. Утром 3 марта те же дипкурьеры и Бородина отправились с парохода под конвоем, куда — не знаем».[817]

Итак, находившиеся на борту парохода советские дипкурьеры Иван Крилл 42 лет, Грейбус 36 лет и Карл Сярэ, а также супруга главного политического советника 36-летняя Фаина Бородина вместе со всем экипажем судна, составлявшем 47 человек, были арестованы. 5 марта последовала нота Посольства СССР в Китае, где говорилось, что «по полученным посольством сообщениям, русские белогвардейцы, принадлежащие к регулярной армии Чжан Цзунчана, захватили 28 февраля советское торговое судно «Памяти Ленина», которое направлялось в Ханькоу за грузом чая. Эти белогвардейцы забрали пароход для перевозки войск и вооружения и задержали команду и пассажиров, включая дипломатических курьеров. Их судьба до сих пор не выяснена».[818] На нее последовал ответ китайского министерства иностранных дел от 11 марта 1927 г. следующего содержания: «Министерство имеет честь подтвердить получение письма от 5 марта… Посольство предъявляет протест и заявляет, что китайское правительство должно нести полную ответственность за жизнь и имущество указанных граждан СССР.

Министерство считает долгом сообщить в ответ к сведению г-на поверенного в делах, что в настоящее время от особо назначенного дипломатического комиссара пр. Шаньдун получен по телеграфу ответ, что трое курьеров и жена Бородина из Нанкина доставлены в Цинаньфу и пользуются очень хорошим обращением и проживают в доме г. Сие в безопасности».[819] Очевидно, китайские власти еще не решили, что делать с арестованными.

Однако еще до этого письма было дано поручение соответсвующим службам проверить, где находится Ф. Бородина. И вот 9 марта 1927 г. в 19 час. 20 мин. послана шифровка в Пекин на телеграмму от 9 числа следующего содержания: «Г-жа Бородина с тремя русскими содержится с 6-го сего месяца в доме, по-европейски оборудованном, под стражей, но с ней обращаются как с почетным гостем. О дальнейшем будет решено по окончании войны. Так как дипкурьеры существуют только для связи правительства с посольствами, то здешнее правительство не желает признать г-жу Бородину и спутников как курьеров и считает злоупотребление доказанным при всех обстоятельствах, так как провозилось оружие и агитационная литература». Подпись: Зиберт.[820]

Китайские власти после ареста Ф. Бородиной пытались надавить на ее супруга. Об этом красноречиво говорит письмо, присланное от Чжан Цзуншэна Бородину.

Однажды утром в Ханькоу, где находился главный политический советник Бородин, ему доложили, что в приемной его дожидается какой-то мандарин, который называет себя посланным от маршала Чжан Цзунчана. Бородин принял неожиданного гостя, который вручил ему письмо и добавил, что имеет передать от маршала также и устное поручение.

«Многоуважаемый высший советник, — говорилось в послании. — В то время, когда ваша супруга проезжала Нанкин, в этом районе происходило усиленное передвижение войск. Я был обеспокоен тем, чтобы она не пострадала от какой-либо несчастной случайности, и поэтому пригласил ее сойти на берег. Так как и на берегу, в Нанкине, безопасность вашей супруги не могла быть обеспечена, я просил ее проехать в Цинаньфу.