Фрэнсис Фукуяма - Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции

• Название: Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции
• Автор: Фрэнсис Фукуяма
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: Философия
• Год: 2004
• ISBN: ISBN 5-17-024038-4, ISBN 5-9660-0124-3

Чего может ожидать от биотехнологий человечество как социум и биологический вид? На этот вопрос пытается ответить Фрэнсис Фукуяма в книге «Наше постчеловеческое будущее».

С точки зрения автора, биотехнологии потенциально несут в себе целый букет серьезных угроз, но угроз незаметных, латентных, не способных сразу же привлечь к себе внимание на политическом уровне. Изобретение ядерного оружия было моментально признано чрезвычайно опасным творением рук человеческих и потому попало под очень строгий национальный и международный контроль. То же произошло с биологическим оружием. Но современные биотехнологии могут быть использованы и используются не только для создания смертоносных вирусов и бактерий. Они, утверждает автор, способны изменить образ жизни людей до такой степени, что трансформируется сама человеческая природа, может быть создан постчеловек.

Фукуяма рассматривает эту проблему на трех уровнях. Во-первых, он анализирует воздействие, которое биотехнологии оказывают и могут оказать в будущем на нашу жизнь. Во-вторых, как самый сложный и важный вопрос описывается степень опасности биотехнологий для природы человека. И, в-третьих, подвергая разбору деятельность институтов, уже существующих в сфере политического регулирования биотехнологий, автор пытается понять, насколько эти институты соответствуют требованиям завтрашнего дня

---

Из того, что консервативные христианские группы составляют самое заметное и страстное лобби, протестующее против многих форм репродуктивных технологий, часто делается вывод, что религия — единственная основа для протеста против биотехнологии и что центральный вопрос этого протеста есть вопрос об абортах. Хотя некоторые ученые, например, Фрэнсис Коллинз, выдающийся молекулярный биолог, с 1993 года возглавляющий проект "Геном человека", являются ревностными христианами, о большинстве их этого сказать нельзя, и в этой последней группе широко распространено мнение, что религиозные убеждения равносильны какому-то иррациональному предрассудку, стоящему на пути научного прогресса. Одни считают, что религиозные верования и научная любознательность несовместимы, другие надеются, что повышение уровня образования и научной грамотности в конце концов приведут к усыханию религиозной оппозиции медицинским биотехнологиям.

Эта последняя точка зрения по многим причинам сомнительна. Прежде всего есть много оснований проявлять скептицизм по отношению как к практическим, так и к этическим достоинствам биотехнологии, и эти основания не имеют никакого отношения к религии, что мы попытаемся показать во второй части книги. Религия дает лишь наиболее прямолинейный мотив для протеста против определенных новых технологий.

Во-вторых, религия часто интуитивно постигает моральные истины, разделяемые и нерелигиозными людьми, которые не понимают, что их светские взгляды на этические вопросы в той же мере вопрос веры, что и у людей религиозных. Например, у многих трезвых ученых есть четкое материалистическое понимание мира, но в своих политических и этических взглядах они твердо привержены мнению о либеральном равенстве, которое совсем не так уж отличается от христианской точки зрения на всеобщее и равное достоинство людей. Как мы дальше увидим, не совсем ясно, почему равное уважение ко всем людям, требуемое либеральным эгалитаризмом, логически вытекает из научного понимания мира— уж скорее оно принимается как постулат веры.

В-третьих, мнение, что религия обязательно уступит научному рационализму в связи с прогрессом образования и вообще модернизацией, само по себе крайне наивно и не подтверждается эмпирической реальностью. Действительно, пару поколений назад многие специалисты по социальным наукам считали, что модернизация с необходимостью влечет за собой секуляризацию. Но так дело пошло только в Западной Европе; в Северной Америке и в Азии не наблюдалось неизбежного упадка религиозности с ростом образования и научного сознания. В некоторых случаях традиционные религиозные верования заменялись верой в светские идеологии вроде "научного" социализма, не более рациональные, чем любая религия; в других наблюдалось сильное возрождение самой традиционной религии. Для современного общества "освободиться" от авторитативных мнений о том, что оно собой представляет и куда идет, гораздо труднее, чем полагают многие ученые. Неясно также, будет ли новое общество обязательно лучше прежнего, если освободится от таких мнений. Учитывая факт, что люди с твердыми религиозными верованиями вряд ли исчезнут с политической сцены современных демократий в обозримом будущем, нерелигиозным людям надлежит принять диктат демократического плюрализма и проявлять большую толерантность к религиозным взглядам.

С другой стороны, многие консерваторы от религии вредят собственному делу, допуская превалирование вопроса об абортах над всеми другими вопросами биомедицинской технологии. Ограничение на федеральное финансирование исследований клеток зародышевых путей было проведено в 1995 году противниками аборта в Конгрессе с целью предотвратить причиняемый эмбрионам вред. Но вред эмбрионам причиняется в рабочем порядке в клиниках оплодотворения ин витро, где неудачные просто выбрасывают, а против этой практики противники абортов пока что не возражают. Национальный институт здоровья разработал правила проведения исследований в этой весьма многообещающей области так, чтобы не выросло число совершаемых в Соединенных Штатах абортов. Эти правила требуют, чтобы стволовые клетки зародышей брались не у абортированных эмбрионов, но только у лишних эмбрионов, которые были бы выброшены или законсервированы, если бы их не использовали подобным образом[172]. Президент Джордж В. Буш в 2001 году изменил эти правила, разрешив федеральное финансирование лишь примерно шестидесяти уже существующих "линий" стволовых клеток (то есть изолированных клеток, которые могут размножаться бесконечно). Как указал Чарльз Краутхаммер, религиозные консерваторы в вопросе о стволовых клетках сосредоточились не на той теме. Следовало бы беспокоиться не об источнике этих клеток, а об их дальнейшей судьбе: "Что действительно должно было бы притормозить нас в исследованиях, которые ставят нам на службу фантастическую мощь, позволяющую развивать примитивные клетки в целые органы и даже организмы, — это вопрос о том, каких монстров мы вскоре окажемся способны создать"[173].

Хотя религия и дает наиболее твердую почву для возражения против определенных биотехнологий, религиозные аргументы не убедят тех, кто не разделяет исходных предпосылок религии. И потому нам надо будет рассмотреть другие аргументы, более светского характера.

Утилитарные соображения

Под "утилитарными" соображениями я имею в виду прежде всего экономические — то есть риск, что будущий прогресс биотехнологий приведет к непредвиденным затратам или долговременным негативным последствиям, которые способны перевесить предполагаемые выгоды. "Вредные" — с религиозной точки зрения — последствия биотехнологий зачастую нематериальны (например, угроза человеческому достоинству из-за манипуляций с генами). Утилитарный вред, связанный с экономическими затратами или с явно определимым ущербом физическому здоровью, обычно распознается проще.

Современная экономическая наука дает нам четкие методы определения, будет ли новая технология хороша или плоха с утилитарной точки зрения. Мы исходим из положения, что каждый участник рыночной экономики преследует свои личные интересы рациональным образом, опираясь на набор индивидуальных предпочтений, которые экономика не судит. Личности свободны так поступать в тех пределах, в которых следование этим предпочтениям не мешает другим личностям следовать своим; правительство существует для того, чтобы согласовывать эти индивидуальные интересы с помощью ряда справедливых процедур, оформленных в законе. Мы можем далее предположить, что родители не стараются преднамеренно причинить вред детям, а наоборот — хотят добиться для них максимального счастья. Говоря словами либертарианской писательницы Вирджинии Пострел: "Люди хотят развития генной технологии, поскольку хотят применить ее для себя, помочь себе и своим детям развить и сохранить собственную человеческую сущность… В динамичной децентрализованной системе личного выбора и ответственности люди не обязаны верить ничьему авторитету, кроме своего собственного"[174].

Предполагая, что применение новых биотехнологий, в том числе генной инженерии, будет вопросом индивидуального выбора родителей, а не навязанной государством необходимости, возможно ли сделать вывод, что все же каким-то индивидуумам или обществу в целом это принесет вред?

Наиболее очевидный вред нам вполне знаком уже по обычной медицине: побочные эффекты или прочие долговременные отрицательные последствия того или иного лечения. По этой причине и существует Администрация по пищевым продуктам и лекарственным средствам, а также другие регулирующие органы: чтобы предотвратить вред подобного рода, новые лекарства и медицинские методы тщательно испытываются перед тем, как их выпустят на рынок.

Есть некоторые причины думать, что будущие генетические методы, в особенности касающиеся зародышевых путей, поставят перед регулирующими органами задачу куда более серьезную, чем когда-либо ставила обычная фармацевтика. Причины эти заключаются в том, что когда мы выходим за пределы относительно простых заболеваний, вызванных единичным геном, и начинаем заниматься вопросами поведения, определяемого многими генами, взаимодействие этих генов становится весьма сложным и труднопредсказуемым (см.: глава 5, стр. 111). Вспомним мышь, у которой нейробиолог Джо Цзин генетически повысил интеллект, но в результате у нее повысилась и болевая чувствительность. Поскольку разные гены проявляют себя на разных стадиях жизни, могут пройти годы, пока станет ясна полная картина последствий той или иной генетической манипуляции.

Согласно экономической теории, вред для общества в целом может сказаться лишь тогда, когда индивидуальный выбор многих людей приведет к тому, что у экономистов называется "отрицательными экстернальностями" — то есть к ущербу третьей стороны, не принимающей участия в трансакции. Например, компания может сэкономить, сливая токсичные отходы в местную реку, но это нанесет вред другим членам общества. Подобные соображения высказывались по поводу кукурузы Bt: она продуцирует токсин, который убивает европейского кукурузного точильщика, но заодно гибнут и бабочки-данаиды. (Как выяснилось, это обвинение несправедливо[175].) Но вопрос ставится так: существуют ли обстоятельства, в которых индивидуальный выбор людей относительно биотехнологии может повлечь за собой отрицательные экстернальности и тем вызвать ухудшение жизни общества в целом?[176]