НИКОЛАЙ ЗЕНЬКОВИЧ - НОВОСТИ ИЗ КРЕМЛЯ

• Название: НОВОСТИ ИЗ КРЕМЛЯ
• Автор: НИКОЛАЙ ЗЕНЬКОВИЧ
• Жанр: История

Происходившие в России в сентябре 1991 – декабре 1993 года события давались в чужом видении, как они воспринимались со стороны. Многие российские политики, наверное, и не подозревали, какие оценки получали они и их действия вне пределов своего Отечества. Палитра лиц широка и многокрасочна: Ельцин, Руцкой, Гайдар, Лужков, Бурбулис, Шахрай, Зюганов. В этой книге в совершенно неожиданном свете предстает тогдашняя порядком забытая жизнь.

---

одну туфлю;

пять маленьких кокосовых орехов;

рукав от кожаной куртки;

одну штанину от джинсов;

1,5 штанины мужских коротких;

двухтомник Елены Блаватской;

оправу для очков;

0,0445 автомагнитолы «Панасоник»;

завтрак в «Макдональдсе» с последующей поездкой на такси;

одну четверть многоразового гроба.

КУДА БЕГУТ ГЕНЕРАЛЫ ОТ ВЗБЕСИВШИХСЯ ЦЕН

С 1 июля в Москве стоимость одной минуты междугородных телефонных разговоров – 3 рубля. Если же набор нужного города осуществлен не с помощью автоматики, а при помощи телефонистки, то с учетом предварительного заказа каждая минута разговора обойдется в 6 рублей.

Цены на услуги продолжают стремительно расти. Пошив мужских брюк (только работа) – 260 – 340 рублей, пальто зимнего – 750 – 1000, пальто демисезонного – 650 – 900 рублей. В женских ателье за пошив костюма надо выложить от 600 до 900 рублей, юбки – 100 -250.

Платной становится и медицина. В Центре традиционной народной медицины прием у врача-консультанта обходится в 30, консультация у ведущего специалиста-профессора – 50 рублей. Курс лечения – 350 – 650 рублей. Один лечебный сеанс – 30 – 35 рублей.

Сейчас, когда в разгаре дачный сезон, ни в одном государственном магазине города ничего не сыскать из огородного инвентаря. Зато на «черном рынке» прямо у станции метро сколько душе угодно. За культиватор просят 30 рублей, кусторез – 25, лопату – 50, мотыгу – 30. Замок накладной стоит от 150 до 180 рублей, замок навесной – от 35 до 80 рублей. Один погонный метр линолеума продают по 120 рублей, рулон обоев (10,5 метра) – 180 – 300, самоклеящихся обоев – 400 рублей.

А как в Москве с мебелью? Кресло-кровать «Реприза» стоит 5 тысяч, стенка «Комфорт» – 30 тысяч, набор мягкой мебели «Флейта» до 20 тысяч, софа – от 7 до 9 тысяч. За тумбу для постельного белья просят полторы тысячи, столько же за журнальный столик. Это, разумеется, если повезет и удастся случайно наткнуться на этот ставший дефицитным товар. У перекупщиков, естественно, все гораздо дороже.

В городе упорно говорят о новом подорожании хлеба. Слухи оказались небеспочвенными: московские газеты сообщили, что, по данным управления ценовой политики правительства Москвы, цена на хлеб может возрасти с 1 августа в 4 раза. Дело в том, что закупочная цена на пшеницу составит к концу июля 10 – 20 тысяч рублей за тонну, в то время как сейчас она составляет 4 – 5 тысяч рублей.

Неужели и хлеб, этот универсальный продукт питания миллионов простых людей, скоро перейдет в разряд малодоступных? Неужели и он окажется кому-то не по карману?

Ответом на эти горькие вопросы может служить информация о готовящейся в Москве небывалой акции. Около ста генералов и полковников в отставке в парадной форме с фронтовыми наградами, включая и Золотые Звезды Героев Советского Союза, намерены прийти к зданию посольства ФРГ в Москве и просить у побежденных помощи. Таким способом доведенные до отчаяния фронтовики хотят привлечь внимание властей к своему бедственному положению.

Если уж генералам невмоготу, то что говорить об остальных.

СКАЗАЛИ, ЧТО БУДУТ ЛЕЧИТЬ ОТ ЗУБНОЙ БОЛИ, А ВСЕХ,
ПАРДОН, УЛОЖИЛИ В ГИНЕКОЛОГИЧЕСКИЕ КРЕСЛА

– Мы живем, как в сказке, – сказал московский экономист Сергей Краснов. – Жаль только, что в страшной. В плену пророчеств и заклинаний. А роль магов и колдунов выполняют политики.

На мое замечание, что всякой сказке положено иметь счастливый конец, Краснов сардонически усмехнулся:

– Похоже, что мы действительно близки к кульминации. Эти странные реформы, смысл которых никак не дойдет до рядового обывателя, заставляют его кучковаться, митинговать, требовать, вооружаться. Вот это и есть настоящая жизнь, а не та, которую рисуют в своем воображении политики и экономисты, убеждая нас с экранов телевизоров, что жить стало лучше, жить стало веселее. Иногда мне кажется, что всех нас, и мужчин тоже, усадили в гинекологические кресла, сказав, что будут лечить от зубной боли. О реформе ее отцы пишут так общо и загадочно, будто ее успех зависит больше от нашего согласия на слепоту и неосведомленность.

– Например? – спросил я.

– Надеюсь, вам известно имя Ларисы Пияшевой? Доктор экономических наук, ярая сторонница обвальной приватизации. В начале нынешнего года пришла в московскую мэрию и возглавила департамент, созданный под ее идею. Послушайте, какая, к черту, приватизация? Возьмем торговлю. Это же не что иное, как прежняя, родная социалистическая монопольная торговля. Правда, слегка подгримированная, подкрашенная. Приватизация столичных магазинов на практике обернулась все в то же монопольное право пропускать через замызганные, душные магазины, да еще сдав часть торговой площади в аренду другому торговцу, абсолютно все наличие товаров и продуктов, включая и гуманитарную помощь. Притом пропускать так, что большая часть добра уходит за мзду перекупщику-спекулянту и благополучно избежит налогообложения. Знаете, сколько денег уже перекочевали из наших тощих кошельков в бездонные карманы мафии? Сотни миллиардов рублей! Уверяю вас: диктат мафиозных структур, незаинтересованность в подешевлении продукта, правовой беспредел ведут нас не к подъему, как считают отцы реформ, а к сворачиванию производства. Перспектива реформирования экономики представляется мне весьма сомнительной.

– Мрачный прогноз, господин Краснов…

– Может быть. Но – реальный. Основанный на жизненных наблюдениях. Кстати, вы обратили внимание на внешний облик коммерческих торговых точек в Москве? Нет? Напрасно. Вам должно броситься в глаза, что символом реформ у нас становятся бронированные киоски из стального листа и ларьки, одетые с ног до головы в металлические решетки – почти как тюремные. Да… «Золотая молодежь» постперестройки быстро смекнула, что защищаться надо, не рассчитывая на правопорядок. Не потому ли в «комках» по два дюжих молодца? Это напоминание всем нам, как беззащитны мы, заложники реформ, приватизацией и либерализацией. Однако смею вас заверить, есть среди заложников трезвые люди, не ждущие ни скорого рая на земле, ни светлых немедленных, в духе коммунистических вождей, перемен.

– Господин Краснов, но ведь с первого июля начался новый, второй этап экономических реформ. Их, как известно, предполагается углублять. Неужели вы не верите в успех?

– Не верю. Более того, убежден: замыслы экономических стратегов со Старой площади сродни тектоническим сдвигам, при которых в разверзшийся провал рухнет промышленность. Первыми жертвами нового обвала станут директора предприятий. Их буквально затопчут на втором этапе реформ.

– Почему?

– Да потому, что его суть – введение единого обменного рубля вместо нескольких нынешних курсов и сплошное акционирование предприятие. Со вторым пунктом еще можно кое-как согласиться, хотя и он напоминает эпоху сплошной коллективизации. А вот первый… Это же самоубийство. Финансовый крах.

– Я не могу не отметить логику в ваших рассуждениях. Но, согласитесь, программу углубления реформ в России составляли, надо полагать, не мастера изящной словесности.

– Однако и это вовсе не исключает того, что спустя некоторое время 240-страничный труд будет читаться как занимательное научно-фантастическое произведение. В нашем отечестве такие прецеденты уже были. Вспомним хотя бы хрущевскую программу КПСС с точно намеченной датой построения коммунизма, брежневско-горбачевскую Продовольственную программу, другие эпохальные прожекты. Где гарантия того, что и труд гайдаровской команды не постигнет такая же печальная участь? Если хотите знать мою точку зрения, то я абсолютно уверен – это очередная маниловская затея. Люди, хотя и молодые, и напористые, но ничем, кроме малолюдных вузовских кафедр и лабораторий, не руководившие, страной эффективно управлять не смогут. Здесь уже звучало имя Пияшевой. Оно заслуживает отдельного разговора. Могу, кстати, заодно вспомнить Геннадия Бурбулиса и других политиков постперестроечной волны.

– Это придало бы беседе персонифицированный характер, что особенно ценно.

– Тогда слушайте. Горбачевская перестройка, как известно, разделила политиков на два непримиримых лагеря. В один вошли противники рыночной экономики, во второй – ее сторонники. Лариса Пияшева выступала за рынок еще задолго до исторического поворота советской экономики на этот путь. Она смело выступала за него на научных собраниях, «круглых столах», в печати. Ее публикации, особенно в средствах массовой информации, были доступны и понятны любому рядовому человеку. Пияшева убеждала: не надо бояться рынка, это благо для всех, основа благоденствия и процветания каждого. Рынком пугает консервативная партийно-государственная номенклатура, которая боится потерять свои должности и связанные с ними привилегии.

Давайте обратимся к тому, каким представляется рынок ученому-экономисту Пияшевой. По ее мнению, если все цены на мясо сделать свободными, то оно будет стоить четыре-пять рублей за килограмм, но появится во всех районах и на всех прилавках. Масло будет стоить также рублей пять. Творог – три-четыре рубля, яйца – не выше полутора. Молоко будет парным, без химии, во всех молочных магазинах в течение дня и по полтиннику. Цены на картофель и морковь будут точно уже не выше рыночных, но и не по 10 копеек. Где-нибудь 30-40, что по мнению Ларисы Ивановны, вполне доступно.