Константинэ Гамсахурдиа - Похищение Луны

• Название: Похищение Луны
• Автор: Константинэ Гамсахурдиа
• Издательство: «МЕРАНИ»
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1989

Константин Симонович Гамсахурдиа — писатель, филолог-грузиновед, автор историко-литературных трудов. Родился в поселке Абаша Сонакского уезда Кутаисской губернии. Окончил грузинскую гимназию в Кутаиси. Учился в Петербургском Университете, где занимался в семинарии Н. Я. Марра. Из-за разногласий с учителем уехал учиться за границу (Кенигсберг, Лейпциг, Мюнхен, Берлин). В 1914 в связи с началом первой мировой войны арестован в Германии, около года провел в концлагере. Окончательно вернулся в Грузию в 1921. Один из основателей и руководителей "Академической группы писателей", издатель ряда журналов. Арестован 1 марта 1926. Тяжело больной, доставлен в Москву. 28 июня 1926 Коллегией ОГПУ приговорен к 10 годам лишения свободы (ст. 66). Отбывал заключение в СЛОН. Освобожден условно-досрочно 21 декабря 1927 на основании постановления Президиума ЦИК СССР от 23 ноября 1927. Сведений о реабилитации нет. Академик АН Груз.ССР (1944).

      Соч.: Собрание сочинений. Тб., 1947 (на груз. яз.); Критика. Т. 1-2. Тб., 1956-1959 (на груз. яз.); Избранные произведения: В 6 т. Тб., 1964 (на груз. яз.); Собрание сочинений: В 10 т. Тб., 1983 (на груз. яз.).

      Лит.: Радиани Ш. Д. Константинэ Гамсахурдиа. Тб., 1958 (на груз. яз.); Бенашвили Д. Г. Жизнь и творчество Константинэ Гамсахурдиа. Тб., 1962 (на груз. яз.); Жгенти В. Д. Константинэ Гамсахурдиа. Тб., 1967 (на груз. яз.); Шушаниа Э. Э. Творческий путь Константинэ Гамсахурдиа. Тб., 1970 (на груз. яз.); Мдзинаришвили Д. И. Константинэ Гамсахурдиа. Тб., 1983 (на груз. яз.); Маградзе Э. С. Праведное сердце. Тб., 1983 (на груз. яз.); Перченок, 1981. С. 225; Зелинский К. В июне 1954 года / Публ. и предисл. В. Стрижа [Е. Д. Прицкера] // Минувшее. Вып. 5. С. 69; РВ. № 4. С. 119.

      Арх.: Гос. музей Грузии им. С. Н. Джанашиа АН Грузии; Музей дружбы народов АН Грузии.

---

Напомнил ему миф об Антее и Геркулесе.

— Кто этот Антей? — спрашивает Яманидзе.

— Антей? Он был сыном Посейдона и Геи. Геркулес смог его одолеть только потому, что оторвал от матери-Земли и задушил в воздухе.

Вот как, милый Вахтанг. Со всеми, кто отрывается от родной земли, случается то же.

Но Яманидзе стал доказывать, что Жорданиа и Церетели не похожи на Антея.

— Хорошо, батоно. Пусть они не Антеи, пусть Прометеи. Но ведь и Прометей был прикован к кавказским скалам. А эти господа предпочитают быть «прикованными» к Парижу,

Тамар прервала чтение, протерла глаза. Вокруг по-прежнему стрекотали кузнечики.

Потянулась, подняла глаза. Небо было чистое, высокое-высокое, и об этот сверкающий зеркальный купол кузнечики точили стальные коготки.

Откинув опустившуюся на щеку прядь волос, Тамар снова принялась перелистывать дневник Тараша Эмхвари.

Рим, 15 сентября.

Я снова в Италии. Нежнейшая музыка итальянской речи ласкает слух, как если бы была мне знакома с детства. И вся страна не кажется глазу не родной, — точно я родился здесь, под этим небом, среди этих гор. И люди близки, как земляки. Они так же шумливы, как и мы. Торопливая речь, пылкая жестикуляция.

Небо, облака, луга, речки, холмы, — все здесь напоминает мне Грузию. Деревушки раскинули по склонам гор свои домики из белого камня. Как мила, как знакома идиллия пашен и кукурузных полей! Разве только ливанские кедры, разбросанные здесь и там, и лазоревые озера кажутся немного чуждыми.

Сверху глядят крепости, замки, башни…

Вспоминаешь замечательную Ксанскую крепость, несравненную Муцо, Самшвилде, Тмогвисцихе, Гудушаури, Бебрисцихе, Нарикала, Рухи, Сатанджо, Гори, Ухимериони, Корсатевела.

Но есть и разница: об итальянские крепости не разбивались каменные ядра римской артиллерии, им не приходилось отражать атаки Помпея. Здесь не побывали ни Александр Македонский, ни Мурман Аравийский, ни иранский Шах-Аббас, ни Ага Магомед-хан.

Арабская, монгольская, сельджукская, иранская и турецкая конница не топтала эти поля в жестоких боях. Стрелки Тамерлана тоже не доходили сюда.

На станциях продают виноград, совсем как в Грузии. И зрачки у женщин цвета винограда «будешури». Воздух мягок и приятен, как в Грузии.

Небо безоблачно-синее, цвета сапфиров и ляпис-лазури.

Сияние этого неба породило бессмертные полотна Джотто и Рафаэля. Такое же небо вдохновляло наших величайших мастеров фрески, создававших симфонии красок в храмах Гелати, Светицховели, Кинцвиси, Вардзиа, Бетани, Зарзма, Убиси.

— Неужели Италия в самом деле похожа на Грузию? Непременно поеду туда с тобой! — говорит Элен Ронсер. — Непременно, непременно!

Смеюсь, молчу. Потом говорю ей:

— Вот только течение Тибра не похоже на бег Куры и Ингура.

Тибр — черный, гнилостный водоем.

Тибр — скрытен, печален, он — с потухшими глазами.

Он и впрямь похож на дряхлого старца.

Многое, многое видел на своем веку Тибр и многое помнит. И думаешь: «Потому-то и молчит он, что мелким, ничтожным кажется ему все, что происходит вокруг него, и лень ему говорить».

Медленно, мутно плещется Тибр. Мирская суета не тревожит его, носившего на себе триремы цезарей, принявшего в свои волны потоки крови, пролитой буйными итальянскими князьями и вероломными папами…»

Тамар читала как раз эти строки, когда послышался сердитый голос дедушки Тариэла:

— Только что оправилась от болезни и уже сидишь в сырости! И сама не выпила лекарства, и мне позабыла дать вовремя!

Тамар встала. Дала лекарство отцу, приняла микстуру и, уединившись в своей комнате, продолжала чтение.

Дневник Тараша взволновал ее. Перед глазами стоял образ Элен Ронсер, разжигая ревность.

Рим, 17 сентября.

Сегодня были с Элен на Пьяцца дель Пополо. На площади какая-то изможденная женщина продавала гиацинты. В одной руке она держала щенка. Голодный щенок еле-еле поднимал веки недавно раскрывшихся глаз.

Женщина стояла у того самого обелиска, который когда-то украшал храм Солнца в Гелиополисе. Я подошел к ней и попросил гиацинты. Она протянула мне цветы, а щенка опустила на землю. Он заковылял в сторону и выполнил обычай своей породы: помочился на обелиск храма Солнца.

Впрочем, не только собакам свойственно такое поведение. Есть люди, которые едва подойдут к памятникам прошлой культуры, как тотчас же обнаруживают свою природу. Разве не оскверняют исторических памятников некоторые путешественники, находя в этом странное удовольствие? Или же рядом с бесценной фреской делают надпись о знаменательном событии — что в таком-то году здесь побывал имярек. (Так цепляются за бессмертие, ничтожества!)

Рим, 18 сентября.

Мы зашли в Санта Мариа дель Пополо.

Здесь, по преданию, некогда покоились останки Нерона. На этом же месте Александр VI Борджиа воздвиг алтарь, чтобы изгнать демонов, преследовавших тень императора.

Я показал Элен знаменитую Виа Лата и Марсово поле. Отсюда вторгались в Рим северные варвары.

Где-то здесь должна быть вилла Фаон, в которой меч возмущенного раба сразил Нерона.

Qualis artifex morior![25]

А все же как сильно в людях самообольщение! Этого коронованного комедианта природа не наделила ничем, кроме безмерной самоуверенности.

Но ведь нельзя представить себе и творчество, лишенное самоуверенности. Кто из глыбы мрамора высекает красоту, тепло и любовь — тот чародей. Кто на грубом полотне создает пиршество для глаз — тот, конечно, волшебник. Кто обычными словами, заключенными в любом орфографическом словаре, заставляет биться сердце, дает плоть призракам, вливает жизнь в несуществующее, — тот, безусловно, алхимик и ясновидец.

Виа Лата!

Дорога эта так же стара, как античный мир. Оглядишься — кажется, будто еще не родился Христос! От века цезарей до века авиации тянется эта дорога. По ней ходили Юлий Цезарь, Помпеи, Катилина, Вергилий, Гораций.

По этой же дороге шли разрушать Рим германцы, гунны, французская и испанская кавалерия. Эти палаццо были подожжены безумцем Робертом Гвискаром…

Но и радостных дней немало помнят Виа Лата и Марсово поле.

По Марсову полю, как в легендарные века эллинских богов, носились вакханки, украшенные венками из виноградных листьев.

Отсюда, до самой Венецианской площади, устраивались скачки в дни сатурналий. На Марсовом же поле джигитовали иверийские цари, восхищавшие римлян своим искусством…

Нас застиг дождь. Мы зашли в кафе «Арагон»… Разноплеменная и разноязычная толпа наполняла кафе.

Здесь по вечерам танцуют фокстрот набитые долларами новоиспеченные герцогини и баронессы. (Полюбуйтесь на трогательный альянс аристократии с буржуазией, когда дочь американского фабриканта мясных консервов выходит замуж за обнищавшего итальянского дворянина.)

Американские, немецкие, французские журналисты читают иностранные газеты. (Надо видеть эти искривленные трубкой губы. В уголках рта можно прочесть такое высокомерие, точно это они были основателями Рима, или в их честь был воздвигнут римский Форум.)

Намазанные, разодетые женщины кривляются перед широкими зеркалами кафе, подкрашивают губы.

— Неужели так же мазались и древние матроны? — спрашиваю я Элен.

Лорнирующие дамы держат под мышкой белых шпицев. (Аллах ведает, кого они любят больше — этих собачек или своих мужей?)

В этом кафе напудренные итальянские альфонсы поджидают американских вдовушек и старых дев, ищущих титула баронессы.

Дождь прошел. Небо прояснилось, стало зеркальным, каким оно бывает в Грузии. С Венецианской площади идем к Колизею.

Даже в век небоскребов поражает Колизей!

Римляне твердо верили: когда падет Колизей, падет и Рим. А с падением Рима погибнет мир.

Вот и холмы — Палатинский и Эсквилинский. Здесь стоял Дворец Нерона, облицованный золотом, украшенный драгоценными камнями.

Здесь некогда восседал на троне этот бесталанный, влюбленный в себя лжегений. У входа в Форум стоят две волчицы, так же мало похожие на кормилицу Ромула и Рема, как современная Италия — на древний Рим.

В Капитолийском музее — знаменитая Венера и царица преисподней Персефона. Ее мраморные руки вызвали в моей памяти знакомые стихи:

Хочу твоим обаяньем быть вечно опьяненным,
Чтобы эта белая рука обвивала мою шею.

У подъема к Форуму высится на коне Марк Аврелий с кудрявой бородой. Ни один уважающий себя грузин не сел бы верхом на такого битюга, на каком сидит он. Уж не отомстил ли скульптор императору за какую-то обиду.

Смотрим на Форум.

Справа арка Септимия Севера и храм Конкордии. Слева — руины храма Кастора и Поллукса. Тут же бассейн нимфы Ютурны.

А вот и храм Сатурна. Под сенью его мраморных колонн итальянские карманщики и лаццарони играют в кости и озорничают.