Анджей Ваевский - Тринадцатая стихия

• Название: Тринадцатая стихия
• Автор: Анджей Ваевский
• Жанр: Фэнтези

Что произойдет, если тому, кто ценит жизнь превыше всего, подарить нечто, что ценнее самой жизни? И что случится, если у него это отнять, вырвав даже саму память о том, что это "нечто" было? Какой ценой оплачиваются души, и кто эту цену назначает? Что может быть настолько необходимо и бесценно, что даже Бог прощает нарушение миропорядка из-за того, что кто-то стремится вернуть потерянное? Он всегда был одинок. И называл себя "сторожевым псом Перекрестка". И по чьему-то злому умыслу был обречен найти и потерять то, что для него стало важнее самой жизни. На этом его одиночество закончилось. Калейдоскопом разрозненных разноцветных стекол он идет к своей цели, даже не понимая, чего ищет, но, отчетливо осознавая, что без этого его жизнь не имеет смысла. Один за другим в его жизни возникают те, кто ему становится дорог. И ни одна встреча не происходит случайно. Его ведут, давая проводников. По дорогам и по времени. Чтобы вернуть утраченную ценность. Потерянные изумруды. Сам того не понимая, сумеречный эльф по имени Аш дал клятву и принял власть Тринадцатой стихии, ступив на ее непростые пути. И ему предстоит найти ответ на вопрос о том, чем или кем является самая загадочная из стихий, которой даже боги управлять не могут.

---

Не дожидаясь расспросов, он встал и направился к выходу. Ему хотелось побыть в одиночестве, покопаться в себе, разобраться, что же изменилось. Теперь он мог посвятить этому далеко не один час. Ранко приставлена к делу – и себя проявит, и время не в скуке проведет. И не догадается, что Аш просто заботится о ее безопасности. Это успокаивало, даже пробуждало интерес: каких результатов сумеет достичь парочка зеленых юнцов? Всё-таки в первую очередь друид был учителем девушки. С такими мыслями он покинул таверну и направился домой – зализывать раны и размышлять о бытии.

* * *

Тайрен устало растянулся на полу свежеотмытой, заново обустроенной починенной мебелью гостиной. Эльф раскопал в себе актерские таланты и усиленно изображал помирающую нежную девицу.

– Не могу больше, убейте меня кто-нибудь, – жалостно простонал Лис.

– Убить? Это запросто, – съехидничал в ответ Ифи.

– Вот-вот, только и можешь, что гадости говорить и делать, а за пирожками ко мне ползешь, неблагодарный, – тоскливо подвывал Тайрен, полируя спиной отмытые до блеска половицы. Домашними делами он занимался редко – обычно порядок наводила очередная девица, видимо, надеясь, что эльф оценит ее таланты хозяйки, и отношения продлятся больше, чем сутки. Но наемник был непреклонен и оставался бобылем уж которую сотню лет. Это была еще одна причина, почему он страстно не желал вернуться в клан – там бы уже женили, особо не спросив согласия.

Но даже такой разгильдяй, как Тайрен, не посмел бы привести девицу в этакую разруху, поэтому и прибрался сам. С непривычки тело ломило от усталости, зато дом сиял чистотой. На место вернулись настенные полки, где расположилась всяческая утварь, которой посчастливилось уцелеть; солнце и ветер сушили белье, заполонившее на натянутых веревках весь маленький дворик перед домом. Лис отдыхал от праведных трудов, валяясь на полу и периодически постанывая на манер принцессы, которая сломала ноготь.

– Шиииим, принеси водички умирающему, – как можно трагичнее протянул наемник.

– Хочешь, ветерком подую, сразу оживешь? – злорадно осведомился Ифи.

– Ну, пакость мелкая, ты труп! – притворно разозлился Лис. – Эх, валяться – это хорошо, но надо бы сходить на рынок за посудой и едой, а то есть нечего и не из чего, да заодно к вербовщику заглянуть, – устало вздохнул он и встал. Как ни приятен отдых, оставались незавершенные дела, и откладывать их не стоило.

Послеполуденный город шумел разноголосьем, и рынок был основным источником шума. Но в кои веки Тайрен был не с похмелья, а потому не придерживал голову рукой, гордо вышагивая среди торговых рядов. В дорогих шелковых одеждах, которым позавидовали бы принцы, с подвязанной и закрепленной на макушке непослушной гривой полыхающих осенним пожаром волос, Лис был действительно похож на того, кем все-таки являлся – высокомерным светлым эльфом. Налет облика наемника как ветром сдуло, и если учесть, кто церемонно восседал на его плече, становилось ясно, кто именно изобразил этот ветер.

– Тайрен, святое небо, ты ли это? – охнула, облокотившись на прилавок, одна из торговок. Лис был на рынке частым гостем: девицы иногда попадались скандальные, и битая посуда давно стала привычным явлением в жизни эльфа, так что периодически приходилось покупать новую.

– Мать, да ты, никак, меня не признала? Или влюбилась, может? – расплылся в похабной ухмылочке Лис, облокачиваясь о тот же прилавок. – Ты мне собери всё по полной, тарелки-миски-чашки-кубки и прочее, да пацана пошли какого, пусть домой снесет, а то мне еще по делу надо.

– Прям все-все? Опять шумят твои девицы. Ох, ты бы поспокойней, что ли, выбирал. Влюбилась в тебя, как же, что я – враг себе? – открыто засмеялась торговка: трудно было б не признать в непривычно-трезвом красавце всё того же Тайрена, какого знала много лет, поскольку именно у нее он всегда покупал посуду.

– Приму твой совет и больше с той девицей не свяжусь. Ага, прям все-все, а еще оставлю денег, провизии закупить. У тебя шустрые мальцы, управятся, – по-прежнему панибратски усмехнулся наемник.

– Вот женишься, так у тебя мальцы и пошустрее будут, – съязвила в свою очередь торговка.

– Чур меня, чур к Шимам лучше, чем жениться! – осенил себя охранным знаком Лис.

– Эх, непутевый ты. Разве же так можно? – посовестила его тетка.

– Нам, гордым эльфам, не положено жениться на короткоухих. Где я тебе сыщу порядочную эльфийку на Нейтральной? – беспроигрышно оправдался Тайрен.

– В клан сходить не пробовал?

– К подземным Шимам!

– Опять к подземным? – не выдержал молчавший до сих пор Ифи, который старательно изображал бессловесную зверушку.

– Иди ты! Невидаль какая, – торговка даже подпрыгнула от неожиданности.

– Иду я, бывай, мать, – отмахнулся Тайрен, оставив кошель с деньгами за посуду и еду и понимая, что пора уносить ноги.

– Ушастый, а ты дверью не ошибся? – с порога в лоб спросил Тайрена какой-то наемник. Видать, из новеньких, ибо лицо его было эльфу незнакомо.

– Да нет, родимый, вот тебя пришиб, – радостно ответил эльф, вложив в слова столько сарказма, что тот сочился сквозь язвительную усмешку через край.

– Нам здесь только лесных зверушек малолетних не хватало, небось сбежал от мамки, ищешь приключений на свой высокомерный зад, – парировал наемник. Честная братия неприкрыто гоготнула. Все ждали вербовщика и маялись от скуки, а тут такое развлечение.

– Сдается мне, что твои прабабка и прадедка еще не думали о том, как сделать дедку, когда я здесь уже в наемниках ходил, – Лис улыбнулся еще шире, поняв, что парня ввел в заблуждение его излишне юный вид. Если все эльфы были нестареющими, то Тайрен был из той породы, которые и не взрослеют даже. Однако те, кто получал задания в этой конторе не один десяток лет, знали: не так он молод, как выглядит. Даже для эльфа. Гогот стал громче: всегда весело наблюдать, как новенький нарывается на ветерана.

– Да ты никак драки желаешь, – ощерился неугомонный новичок.

– И не таких видали, да через плетень кидали. Ты молоко-то с губок оботри, – Тайрен принадлежал к самому редкому племени эльфов, единственным представителем коего и являлся: Хамоватый эльф.

– Остынь, пацан, не по зубам тебе наша райская пташка, изжарит и не поморщится, – пожилой дядька, по виду – полуоборотень, сдержал ретивого парня, который уже приготовился наброситься на Лиса.

– Да ладно вам, отец, я и покромсать могу, нельзя же благородный огонь на такую непотребщину изводить, – миролюбиво поставил точку в перепалке эльф. Однако новенький прислушался к словам старшего товарища и лишь злобно сверкал глазами на ушастого.

– Ба, сам Лис пожаловал, то-то шуму столько, – вместо приветствия произнес вербовщик, протискиваясь в комнату с кипой свитков в руках.

– Пожаловал, как видишь. Зачем звал-то, старый хрыч? – не менее дружески приветствовал его эльф.

– Да вот хочу тебя отправить к темным. Годков тридцать назад один господин важную вещичку у них обронил. Настолько важную, что платит десять тысяч.

– К темным? За что же ты меня так любишь? – с неприкрытым раздражением поинтересовался Лис.

– Вербовщик, я пойду, пока тут эта красна девица ломается, – вмешался все тот же новичок.

– Ага, пойдешь. К мамке на печку прусаков гонять. Ишь, выискался смельчак. Ты дорасти сперва до такого доверия, – раздраженней самого Лиса ответил вербовщик.

– Ну, надо же, какая цаца, – пробубнил себе под нос затурканный наемник, но больше не встревал.

– Сходи, Тайрен, сходи к темным. Кроме тебя, и некому из тех, кто сейчас в городе, все разбрелись с заданиями. А ты вон какой шустрый, таки упер у сумеречных посох, – оборотень почти что ластился к Лису. При упоминании о посохе в зале кто-то присвистнул. Поручения такого рода вербовщик раздавал самым отпетым сорвиголовам, за чьими плечами был многократный опыт игры со смертью, причем победа доставалась не ей. Иначе не было бы их в живых. Поэтому, услыхав про дроу, никто не рвался на рожон, если, конечно, не считать горячего по молодости новичка.

– Да ты, видать, белены объелся, старый пень. Я же только вернулся! Отдохнуть-то дай? – праведно возмутился Тайрен.

– Вот отдохнешь до завтра и пойдешь, тут в свитке всё записано, а вот задаток, – медово улыбнулся оборотень, всучивая ему кошель и пергамент.

– Да чтоб тебя! – сплюнул Лис, рассовал по карманам полученное от вербовщика и вышел вон от греха подальше, пока старый хитрец еще чего не выдумал.

* * *

– Утро красит нежным цветом… скажи мне Шим, какого Шима мы попремся к дроу? Мде, сказанул. Ну, вот и как теперь ругаться? – Тайрен рассуждал вслух, вопрошал к Ифи, возмущался – и всё это без пауз.

– Угу, какого Тая мы попремся к дроу, – передразнивал его Шим в ответ.