Анджей Ваевский - Тринадцатая стихия

• Название: Тринадцатая стихия
• Автор: Анджей Ваевский
• Жанр: Фэнтези

Что произойдет, если тому, кто ценит жизнь превыше всего, подарить нечто, что ценнее самой жизни? И что случится, если у него это отнять, вырвав даже саму память о том, что это "нечто" было? Какой ценой оплачиваются души, и кто эту цену назначает? Что может быть настолько необходимо и бесценно, что даже Бог прощает нарушение миропорядка из-за того, что кто-то стремится вернуть потерянное? Он всегда был одинок. И называл себя "сторожевым псом Перекрестка". И по чьему-то злому умыслу был обречен найти и потерять то, что для него стало важнее самой жизни. На этом его одиночество закончилось. Калейдоскопом разрозненных разноцветных стекол он идет к своей цели, даже не понимая, чего ищет, но, отчетливо осознавая, что без этого его жизнь не имеет смысла. Один за другим в его жизни возникают те, кто ему становится дорог. И ни одна встреча не происходит случайно. Его ведут, давая проводников. По дорогам и по времени. Чтобы вернуть утраченную ценность. Потерянные изумруды. Сам того не понимая, сумеречный эльф по имени Аш дал клятву и принял власть Тринадцатой стихии, ступив на ее непростые пути. И ему предстоит найти ответ на вопрос о том, чем или кем является самая загадочная из стихий, которой даже боги управлять не могут.

---

Гинтра давно потерял счет годам, проведенным в плену у колдуна, исполняя его приказы, убивая людей по мановению руки мерзкого старика. Тех самых людей, которых защищал когда-то от таких мразей-чернокнижников. Это был настоящий ад для бывшего паладина. Не иметь возможности даже умереть. И только слушаться этого мерзавца, убивая без числа.

В то морозное зимнее утро его загнали в скалы. Он бежал и был преследуем охотниками на проклятого оборотня, которых собрал князь, чтобы избавить свои земли от напасти. Охота удалась, его настигли к полудню. Гинтра был рад, что наконец-то сможет умереть.

* * *

– Проклятье снять с тебя смогу, как оклемаюсь. Управлять тобой больше никто не сможет. Но оборотнем ты останешься.

– Снять проклятье? С чего бы это?

– Ты мне жизнь спас.

– Тьфу ты, пропасть, опять за старое.

– Что-то тут не то. Не в волке дело. Скорей уж он проснулся из-за того моего состояния. Знаешь, Гинтра, у меня такое ощущение, что я забыл что-то очень важное, потерял. Пытаюсь ухватить, а там – пустота.

– А ты уверен, что сейчас в своем уме и здравом рассудке?

– Ты это, не перегибай.

– Да ты себя послушай. Вот еще что… может, знаешь, с чего тогда весь этот огонь с молниями посыпался, а потом тропинку как барьером оградили? И ведь незнамо кто всё это сделал.

– Шимы. – Сумеречник понял сразу: только сути стихий могли устроить подобное без зримого присутствия, и почерк точно был их. И только о них подумал, как обрывки воспоминаний пестрыми осколками завертелись в голове, складываясь в единую картину: Тар, пришедшая сказать что-то очень важное, плененный Риз, колдун с могущественным артефактом. Грядущий конец света, если это не остановить.

– Ох, знаешь, Гинтра, я тут вспомнил, куда я шел. Может, через лес решил дорогу срезать, а там какая нечисть цапнула, вот я и впал в безумие и память растерял, поскольку был в бреду. Но это всё неважно. Тут вот какое дело… и если согласишься мне помочь, то все грехи твои искупятся с лихвой.

– О чем ты? – оборотень насторожился.

– Ты мир спасать умеешь? Точнее, многие миры.

Гинтра подавился вдохом. Аш немного посмеялся, но унял веселье, поскольку смешно вовсе не было, и, как смог, рассказал оборотню, в чем суть вопроса и что надо сделать, попутно обрисовывая картину устройства мироздания и значимости межмирья – не подробно, но как сам это понимал. Тот слушал очень внимательно, не перебивая, время от времени округляя в удивлении глаза.

– Вот это точно будет епитимья. И какие у нас шансы на успех?

– Хм, да нет их почти, этих шансов. Влезть в сердце клана дроу и уничтожить артефакт, освободив при этом шимов, – такое не всякой армии удастся. Нас двое, а темных – тысячи.

– Значит, дело безнадежное?

– А то. Это тебе не прогулочки по Проклятому лесу.

– Годится, – расплылся в улыбке Гинтра: дух героизма в нем еще не угас окончательно.

* * *

– Тар, а ты что не подлечила эльфа? Он и помереть мог.

– Сдается мне, если мы еще раз вмешаемся в его душу или тело, то он рассыплется прахом… и ифирина с собой прихватит.

– Не спорьте, я этого кота не зря направил, – вмешался Арк.

– Что ж, остается только ждать.

– А справятся ли эти двое?

– А у тебя есть другой вариант? Или прячешь под полой Пламя Мироздания, ну или на худой конец – Хранителя?

– Да хватит вам, опять за старое взялись.

– Хм, остается лишь надеяться.

– Кто там у нас в ответе за надежду?

– Не надо так на меня смотреть, – возмутилась Сел.

* * *

– И всё же я что-то очень важное забыл.

– Но ты же вспомнил про артефакт и то, что его надо уничтожить. Разве это не самое важное?

– Это-то я вспомнил… но пустота осталась.

– Думается мне, у тебя просто шок. Может, твой волк рождением своим преждевременным что-то вытеснил?

– Может, и так. Но всё равно не сходится. Волк дает силу, делает друида цельным. А тут такое, словно от меня кусок оторвали. Так не должно быть.

– Может, просто ты не знаешь чего-то о рождении этого волка?

– Сложно не знать, когда этому учишься несколько сотен лет.

– Несколько сотен? – Гинтра присвистнул. Пусть он и был оборотнем, но всё же человеком, и век его не так уж долог. И если не убьют, то проживет еще годков тридцать-сорок, на том и упокоится. А тут – столетья.

– Эльфы бессмертны. Не совсем так… мы не стареем и не умираем своей смертью, когда выйдет временной срок. Но нас можно убить, можем иными способами погибнуть. Так что назвать нас бессмертными было бы неправильно. Скорее – нестареющие долгожители.

– Вона как…

Глава вторая.

Отсыпаться предпочитали днем: земли вампиров не располагали к ночному спокойствию, с наступлением сумерек лучше было бодрствовать. И идти, всё ближе и ближе подбираясь к конечной цели путешествия. Даже если в итоге это станет последним, что сделает в своей жизни Аш, но он хотел завершить начатое – уничтожить артефакт и предотвратить угрозу, нависшую над Перекрестком.

Сумеречник не любил вмешиваться в течение жизни крохотного мирка, который за год можно было пройти весь, от северных гор до южных кряжей. Лишь однажды ему пришлось применить силу и продемонстрировать не только, кто здесь хозяин, но и что перечить ему не стоит. Но тогда был особый случай: всепоглощающая война захватила все кланы, превращая и так не очень мирный Перекресток в сущий ад. Убивали всё и всех, выгрызая друг у друга куски земель, погрязнув в переделе территорий. И пусть бы убивались в охотку, Ашу дела не было до их смертей, – вот только в пламени сражений гибли леса, оставляя спасающееся от пожаров зверье и птиц без домов, без возможности выжить. Друид был в ярости.

Это был единственный раз, когда Аш по собственному желанию пошел в лабиринт и стиснул в руках узор стихий так, что мало не показалось никому. Выпущенный на волю ифирин огнем и мечом прошелся по полям сражений, очерчивая новые границы кланов для тех, кому удалось сохранить свою жизнь под гневом… почти божьим. Тогда жители Перекрестка, погрязшие в кровопролитии, на своей шкуре прочувствовали, что такое – разозлить Повелителя. Заодно и насмотрелись всласть на двенадцатикрылого демиурга, безжалостно косящего их ряды и указывающего, где им жить надлежит, и как именно жить. Немногие выжившие в той мясорубке уяснили одно – убивать друг друга они могут безнаказанно, но трогать леса нельзя, иначе не отличающееся добротой божество разгневается вновь.

Но сейчас – совсем другая ситуация, и силой ифирина ничего не решить. Вот и брел по звериным тропам через пустыри и редкие перелески Аш вместе с нечаянным напарником… которому явно не терпелось сложить голову за дело благое, правильное, во спасение чьих-то там жалких жизней. Гинтра был неразговорчив и словно сторонился эльфа – по крайней мере, сумеречник явственно ощущал напряжение и не просто границу между ними – крепостную стену. Только вот ему совсем не хотелось выступать в роли стенобитного орудия, поэтому он старался не обращать внимания.

– Ты кем, говоришь, был до того, как стал оборотнем? – спросил Аш, когда они остановились на очередной привал. Гинтра возился с костром и неохотно бросил через плечо:

– Паладином.

– Так вот откуда в тебе тяга к бессмысленной смерти ради жизней жалких людишек, – рассмеялся друид.

– Что же бессмысленного в такой смерти, и почему людишки – жалкие? – праведно возмутился оборотень, проявив, наконец, хоть какие-то чувства.

– А какой смысл умирать ради пыли? Сегодня есть, завтра нет. Мимолетны, зацепиться в них не за что. И желания у них такие же, бессмысленные. Алчность без цели. Может, они и были бы лучше, только слишком короткая жизнь их испортила. Не успевают осознать, в чем ценность жизни. Не к тому стремятся.

– Легко тебе рассуждать, ты же бессмертный.

– О да, нам, «бессмертным», очень легко. У нас нет ни сердца, ни души, мы не умеем любить и страдать. Бесчувственные, – с сарказмом произнес друид.

– Не перегибай.

– А я и не перегибаю. Ты же наверняка так рассуждаешь. А я тебе скажу простую вещь – большинство эльфов не доживают до тысячи лет. Почему? Да потому, что то самое сердце, которого, по-твоему, нет – оно не выдерживает. Сколько смертей ты видел? Скольких убил? Скольких похоронил, кто был дорог? Стократно. Понимаешь, стократно! Если ты сможешь своим умишком это осознать. И сходят с ума, обрывают свои жизни, гибнут в тоске. А люди рыдают над утерянным кошелем, – Аш говорил резко, отрывисто, словно вбивая слова в землю, перечисляя всё то, чем эльфы отличаются от людей, насколько тяжелую ношу несут. Он не намерен был щадить этого бывшего человека, не собирался оставлять его в сожалениях о причиненных людям бедах, обрушивая на него многовековую скорбь эльфов. Безжалостно.