Леонард Карпентер - Конан – гладиатор

• Название: Конан – гладиатор
• Автор: Леонард Карпентер
• Издательство: Азбука, Терра
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-7684-0005-2

Пройдет много лет, и он будет вспоминать эти времена с благодарностью. Именно на забрызганном кровью песке арены Империум-Цирка  он научился владеть трезубцем и секирой, побеждать диких зверей, сражаться против пятерых противников одновременно.

Но это потом, а тогда жизнь его висела на волоске, и каждый вечер, выходя на ристалище, он не знал, доживет ли до утра.

В те времена его звали Конан — гладиатор.

---

Конная стража шпорила лошадей, раздвигая, когда приходилось, пешую толпу, двигавшуюся к Империум-Цирку, и тем самым давая возможность фургонам катиться безостановочно. Потом они свернули на одну из дорожек, обегавших высокий овал амфитеатра. Мощеная улица была сплошь окаймлена стенами и коваными решетками владений и вилл. Верхние этажи зачастую нависали над нижними, перекрывая небо над головами.

Конан про себя отметил, что толпа сразу начала редеть и скоро отстала. Наверное, с этого конца Империум-Цирка публика внутрь не допускалась. Дорожка завернула, огибая выпуклый бок каменного строения, и впереди разверзлась высоченная арка. Ворота стояли настежь раскрытыми. Стражники, сопровождавшие артистов, проскакали немного вперед, минуя арку, и по знаку своего командира развернулись поперек улицы, жестами направляя цирковой поезд вовнутрь.

Ладдхью натянул вожжи, заворачивая упряжных мулов в ворота, Рогант, правивший следующим фургоном, последовал его примеру. Заггар, ехавший на передней повозке, соскочил с нее и остался стоять на обочине. Помахав Ладдхью рукой, он пожелал ему и всей труппе успешного выступления...

Миновав арку, они оказались в обширном сумрачном помещении, очень напоминавшем пещеру. Здесь витало множество запахов: Конан учуял навоз, животных, корм, дым выгоревших факелов и еще какую-то кислятину. Услышав глухое ворчание, он оглянулся на Квамбу и увидел, что шерсть на загривке тигрицы поднялась дыбом. Горной кошке не нравилась столь внезапная смена обстановки. Присмотревшись, киммериец различил темные пустые углы, сводчатый потолок, какие-то свернутые занавеси и знамена, лари с известью и песком, кучи строительного камня, колесницы, сбрую, инструменты и распиханное там и сям множество разных причиндалов, по виду могущих иметь отношение к цирку.

К его некоторому удивлению, фургоны здесь не остановились, а продолжали катиться вперед.

Проход был широкий, и по сторонам его стояли служащие Империум-Цирка, одетые на коринфийский лад: в белые туники по колено, перехваченные в поясе. Они деловито жестикулировали, направляя повозки вперед, мимо себя, и Ладдхью, правивший передним фургоном, повиновался.

Конан не знал, что и думать. Он-то готовился к неизбежным задержкам, к утомительной и раздражающей мороке, которая, по его мнению, должна была предшествовать их выступлению. Обязательно ведь понадобится что-то еще утрясать с местным начальством и, вполне вероятно, устанавливать необходимое оборудование. Но фургоны катились себе и катились, пока не достигли второй пары тяжелых деревянных дверей. Толстые створки, приводимые в движение цепями и металлическими тягами, уже раскрывались, готовые их пропустить. С той стороны врывался слепящий солнечный свет, и волна за волной доносились громкие рукоплескания.

— Ну, ребята, приготовились, — скомандовал Ладдхью. — Давайте-ка улыбнемся, что есть сил! — Встав в полный рост на сиденье извозчика, он передал вожжи Фатуфару и обернулся к артистам: — Пришел наш звездный час: мы в первый раз выступаем на арене блистательного Луксура. Помните свое искусство, исполнитесь гордости за наш цирк... и повеселите здешнюю публику так, как вы это умеете!

Конан прямо-таки кожей ощутил вдохновенный азарт, объявший артистов, и не смог удержаться, чтобы не присоединиться к общему чувству. Он немного волновался, но не от неуверенности в себе, — он просто не знал, какой порядок номеров изберет на сей раз цирковой мастер, будет ли в представлении, как это обычно происходило, прелюдия, нагнетание ужаса и восторга и, наконец, кульминационный финал. Гадать было бессмысленно, и киммериец просто решил не отставать от друзей, делая то же, что все.

Артисты разминали руки и ноги, предвкушающее улыбались. И они, и Ладдхью были людьми опытными: уж верно, хорошо знали, что делали.

Воодушевившись, Конан решил про себя, что на сцене будет пыжиться как никогда и подкинет Сатильду так высоко, как не подкидывал доселе ни разу.

И вот фургоны выехали на обширное, почти пустое пространство, засыпанное песком. Его ограждал каменный барьер, за которым виднелись уходившие ввысь сиденья амфитеатра. Ряды, ряды, ряды, — и повсюду шумное море людей. Незанятые сиденья виднелись только там и сям на самом верху. Где-то на средних уровнях виднелись устья входных тоннелей, и оттуда появлялись все новые зрители. Еще немного и амфитеатр будет набит до отказа. И все это сборище громогласно шумело и ликовало. Как только на арене появились повозки, по рядам, точно морской прибой, прокатилась гулкая буря оваций.

Там, куда направлялись фургоны, в ровном песке виднелось углубление, зеленевшее вершинами кустов и деревьев. Маленький парк, решил киммериец. Или нечто вроде декораций для представления. Над углублением виднелась густая паутина канатов, и торчало несколько высоких деревянных треножников. Несомненно, там помещались трапеции и все прочее, необходимое для воздушных гимнастов.

Странствующие артисты выехали на арену примерно так же, как перед этим следовали по улицам города: играя на флейтах, жонглируя и танцуя на открытых платформах фургонов. Вот только звуки их инструментов, как и громкие восклицания Ладдхью (цирковой мастер надрывал голос, по-коринфийски перечисляя порядок номеров) бесследно тонули среди шума и гама аплодирующей толпы. Многие наклонялись вперед на своих сиденьях, приглядываясь к циркачам с высоты порядочных, в два-три человеческих роста, стен кругом песчаной арены. Конан, шуруя туда-сюда свои пустотелые гири, только гадал про себя, и на что бы нужны были такие высокие ограждения. Лучше бы позволили зрителям сойти вниз, прямо на площадку, и посмотреть представление вблизи! Но потом киммериец поразмыслил еще немного, принял во внимание численность распаленной толпы и преисполнился благодарности за то, что ее не подпускали вплотную.

А еще он обратил внимание, что, по мере того как фургоны описывали положенный круг — причем мулы, украшенные плюмажами из перьев, красиво вышагивали, а артисты лезли из кожи вон, — крики и хлопанье зрителей резко пошли на убыль. Беспорядочный шум продолжался считанные мгновения, и вот уже стали слышны колокольчики Иокасты и флейта Бардольфа. Жалкие, тоненькие звуки в пустоте огромного цирка. Гораздо громче оказался скрип и скрежет тяжелых ворот, захлопнувшихся позади фургонов. Потом стало совсем тихо, если не считать отдельных выкриков с мест. Публика замерла в ожидании...

Глава пятая НА АРЕНЕ

Краем глаза Конан заметил, как завихрилась пыль в одном конце арены, недалеко от повозок. В стене открылись низкие деревянные воротца, и из темноты, царившей внутри, долетело фырканье, гортанные голоса, отдававшие какие-то приказания, и цоканье копыт по камню. И вот, наконец, на свет Божий выбралась косматая зверюга с изогнутыми, широко расставленными рогами, — дикий бык из тех, что водились на равнинах Шема. Он выскочил на площадку, прыгая и беспорядочно бросаясь из стороны в сторону. За первым последовали еще и еще. Эти твари были похожи не на домашних коров, а скорее на бизонов. Все — массивные, могучие самцы, числом не менее десятка.

Они стремительно вылетали наружу, потом умеряли свой бег и останавливались, сбитые с толку слепящим солнечным светом и неожиданным шумом людского множества, — ибо зрители снова разразились криком и аплодисментами.

Упряжные мулы цирковых фургонов, как и следовало ожидать, немало перепугались рогатых зверей, неожиданно появившихся на арене и поднявших небольшую песчаную бурю. Упряжки шарахнулись в сторону, ритм движения был нарушен.

— Это еще что такое? — обернувшись с передней повозки, закричал Бардольф. — Кто-то собирается выступать с животными? Мы же помешаем друг другу!

— И вообще, у них тут цирк или выгон для скота? — осведомился Дат.

Не переставая ловить и подбрасывать топорики, юноша повернулся, взирая на происходившее с высоты катившегося фургона.

— Не знаю, что это такое, но очень похоже на непорядок, — сказал Конан и, положив свои гири-пустышки, перешел вперед, чтобы помочь Роганту управляться с мулами.

Ему уже приходилось видеть ярость диких быков из Шема, и он весьма сомневался, что эти звери вообще поддавались приручению и укрощению. Во всяком случае, в той мере, которая необходима была для цирковых выступлений.

— Лучше нам перестать шуметь и суетиться, — предостерег он товарищей. — Давайте притихнем и подождем, что к чему...

— Что? Из-за нескольких паршивых быков?.. — на мгновение оторвав флейту от губ, презрительно бросил с передней повозки Бардольф. — Клянусь Митрой! Мы что, мало коров видели по дороге и на стоянках?

— А столько быков сразу ты видел? Да ты знаешь, какая за ними слава?.. — Конан перенял у Роганта вожжи и направил мулов вперед как можно тише и спокойней, стараясь без нужды не дергать вожжами и не звенеть колокольцами сбруи.