Валентина Мухина-Петринская - Корабли Санди

• Название: Корабли Санди
• Автор: Валентина Мухина-Петринская
• Издательство: ПРИВОЛЖСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
• Жанр: Детская проза
• Год: 1982
• ISBN: ИБ № 670

В книгу вошла дилогия «Корабли Санди» и «Утро. Ветер. Дороги». Поиски своего призвания, первые самостоятельные жизненные открытия, первое светлое чувство любви — таково основное содержание произведений писательницы.

---

СВЯЩЕННАЯ РОЩА

В заповедную рощу мы пришли затемно, очень усталые, и, наскоро поужинав кое-чем, сразу улеглись спать. Утром, когда еще все спали, меня разбудила Ата:

— Санди, проснись! Смотри, какая роща! Она и вправду священная. А там — море. Тише. Не разбуди их…

Я быстро оделся, и мы с Атой пошли среди сосен. Я был тронут, что она разбудила именно меня, чтобы первыми увидеть рощу. Ата ведь не очень отличала меня своим вниманием.

Мы знали, что это древняя роща реликтовой длиннохвойной сосны, сохранившаяся почти в первозданном виде с третичного периода, когда и человека еще не было на Земле. Когда-то абхазы охраняли эту рощу как священную. Но лесопромышленники царской России при попустительстве местных властей безжалостно вырубали на продажу третичную сосну и самшит. Роща катастрофически уменьшалась. После революции Священная роща — уж так я буду ее называть — по ходатайству краеведов (они обращались лично к Ленину) была объявлена заповедной. С тех пор ее не смели трогать, перестали пасти в ней скот. Мы знали, что там были сосны-долгожители. Например, сосна-«патриарх», высотой пятьдесят метров, а в обхвате — семь с половиной. Она росла еще при Петре Великом. Все это мы знали от нашего директора. Знали и то, что на рощу сделано покушение: превратить неповторимый, уникальный заповедник в курорт со всякими ресторанами, павильонами, кинозалами и танцевальными площадками.

Мы это все знали, но сразу обо всем забыли, едва очутились среди спокойных, торжественных сосен, протягивающих к синему утреннему небу светлые ветви. Необычно длинные, тонкие иглы и легкие круглые шишки придавали какую-то воздушность, как бы невесомость ветвям. Светолюбивые сосны росли редко, не сливаясь, каждое дерево давало любоваться собой. Раскидистые кроны покачивались от ветра на головокружительной высоте; сквозь них просвечивали алые на заре облака. Стройный, светлый лес на темном фоне моря потрясал не только красотой… Поистине в нем было что-то «не от мира сего». Как будто он с другой планеты. И было тихо-тихо. Только еще просыпались птицы. Мы шагали неслышно по толстой, мягкой подстилке из хвои, веток, шишек и листьев. Среди сосен рос густой подлесок — можжевельник, кизил, боярышник, бересклет. Ата остановилась перед старой сосной и, обняв руками ее медно-красноватый ствол, прижалась к коре щекой.

— Я их люблю! — воскликнула она пылко.

Глаза ее сияли, щеки горели. Она вдруг спросила:

— Санди, ты любишь меня?

— Конечно, люблю!

— А кого больше — Ермака или меня?

— Ну… Ермака чуть больше.

Ата лукаво улыбнулась. Потом не выдержала и начала хохотать от всей души, давясь от смеха, так как не смела в такой роще смеяться громко. Я тоже немного посмеялся, и мы Пошли дальше, держась за руки, как маленькие дети. Была так хорошо на душе — там притаилось счастье или, быть может, предчувствие счастья. От сосен исходила радость. И я подумал: значит, священная — это когда дает радость! Древние абхазы приходили сюда за радостью.

— Санди, Санди, почему ты перестал строить свои корабли? — спросила Ата. — Два года я живу у вас, и ты не построил ни одного кораблика…

— Игрушки? Я хочу строить настоящие корабли! Как вернусь из похода, поступлю на завод.

— Тетя Вика будет огорчена.

— Она поймет.

— Ты хочешь стать строителем кораблей?

Я смутился. Как ни странно, я не мечтал об этом. Скорее, меня интересовала наука. Книги по океанологии, географии, биологии я читал запоем, как интересные романы. Описания морского дна, диковинных рыб. Это даже более захватывало, чем история морского флота и книги по кораблестроению, которые мне приносил дедушка Саня. Ответил я правдиво:

— Не знаю, Ата, просто мне хотелось бы построить хоть один настоящий корабль.

— Хоть один? А потом?

— Отправиться на этом корабле в далекое плавание…

— А что ты хочешь делать всю жизнь?

— Наверное, я буду океанологом, как мой дедушка Николай Иванович.

— Да, интересная работа… Вроде как праздник.

— У них, Ата, свои будни, как и у всех.

— Их будни как праздник, потому что — море, корабли, ветер… Так ярко, светло и радостно. Тебе хочется, Санди, чтоб вся жизнь была как праздник. Я давно это поняла.

Я даже остановился возмущенный.

— Смотря что понимать под праздником! Если безделье, то просто нечестно приписывать это мне. А если для человека праздник — любимый труд, что тут плохого? Разве я должен выбирать самую неприятную работу и тянуть ее, как тягостный долг? Зачем? Только не говори, как Мария Федоровна: «А что будет, если все захотят быть океанологами?»

Ата тихонечко рассмеялась и снова взяла меня за руку, но а в сердцах отдернул руку.

— Санди, почему мы с тобой всегда ссоримся… даже в Священной роще!

— Давай лучше помолчим. Смотри, как хорошо…

Я надолго замолчал. Деревья чуть расступились, и мы вышли к морю. Ни одного человека не было на прибрежье, как в третичный период, когда сосны росли одни. Море то поднималось, то опадало, дышало покойно и счастливо. И чуть-чуть шуршала галька. Было свежо, и Ата замерзла в своем сарафанчике. Я снял куртку и набросил на ее плечи. Ата благодарно посмотрела на меня.

— Ты, Санди, очень хороший. Не знаю, почему я всегда тебя злю? Знаешь, о чем я сейчас думала?

— О чем?

— Такие люди, как ты… как твоя мама, попадаются не так уж часто. Большое счастье для меня, что я встретила вашу семью. Может, я больше таких и не увижу? И буду тосковать всю жизнь и бесконечно искать… Ты слишком мне рано встретился, Санди.

— Рано ведь лучше, чем поздно, а поздно лучше, чем никогда! — сказал я глубокомысленно и покраснел. — Только не хвали меня. Ермак ведь лучше, сама знаешь.

— То Ермак!

— И зачем меня искать? Ведь я здесь. Можно никогда не расставаться.

— Жизнь может разбросать в разные стороны.

— Мы же не щенята, чтоб нас кто-то разбрасывал. Если не захотим, то и не расстанемся. Можно даже пожениться, чтобы не расставаться!

— Санди! Ты мне делаешь предложение?

— Нет. Просто к слову…

Ата опять начала хохотать как сумасшедшая, я тоже.

— Вот они где! — закричали ребята; из-за деревьев показались все наши, кроме Рождественского.

— Давайте купаться, а потом пойдем искать Петра Константиновича! — крикнул Вовка.

— Дайте человеку побыть одному, — буркнул Иван и позвал Гришку искать топливо. Они были дежурные.

По счастью, мы не успели разжечь костра. Пришел Петр Константинович, грустный, но успокоенный, и сказал, что в роще не жгут костров. Мы взвалили на спины вещи и пошли искать место для стоянки на берегу.

Роща тянулась вдоль моря на семь километров. Мы прошли с полкилометра и остановились как вкопанные…

Сразу за поворотом, среди реликтовых сосен, боком к морю, стоял тринадцатиэтажный дом — как спичечная коробка, поставленная на ребро. За ним виднелся другой такой же в точности корпус, третий и четвертый.

Мы побросали на песок вещи и подошли ближе. Там и сям лежали на земле спиленные сосны… Может, расчищали место для ресторана? А может, понадобились деревья для нужд строительства?

Петр Константинович с потемневшим лицом осмотрел дерево: не трухлявое, не больное, в самой силе было дерево. Оно было ровесником нашему Петру Константиновичу, но для дереза это была молодость.

— Мы подошли к самому дому. Все четыре корпуса были уже достроены, остались только отделочные работы. Но ни одного рабочего не виднелось поблизости. Странное ощущение какого-то даже страха: высотные дома — и ни одного человека! Некоторые окна были застеклены, другие — нет! Ветер свободно гулял по всем этажам.

— Может, запретили здесь строить? — оживился Рождественский.

Он рассказал, что в газете была негодующая статья по этому поводу, подписанная видными писателями и учеными. Они доказывали, что роща неминуемо погибнет, как только строительство войдет в строй. Слишком велика будет «человеко-нагрузка» на единицу площади. Попросту говоря, люди так утопчут землю, что прекратится доступ кислорода к корням сосны, что резко ослабит жизнестойкость деревьев. В первую очередь погибнут сосны на опушке возле моря, где купальщики будут искать тени, затем иссохнет остальная роща. Как сказал Петр Константинович: «Надо же додуматься до того, чтобы превратить прекрасный, естественный заповедник в курортный парк интенсивного пользования!»

В подавленном настроении все пошли завтракать. Но потом купались, плавали, и настроение несколько поднялось. Мы решили здесь отдохнуть с неделю. Разбили прямо на берегу палатку, сделали углубление для костра. Оказалось, что продукты на исходе. День только начался, и Баблак предложил сходить в поселок и что-нибудь подкупить. Мы с Ермаком вызвались помочь ему донести. Ата решила идти с нами. Я позвал и Ляльку, но она была какая-то надутая, мне показалось, даже заплаканная, и ничего не ответила мне. Так мы отправились вчетвером.