Валентина Мухина- Петринская - Океан и кораблик

• Название: Океан и кораблик
• Автор: Валентина Мухина- Петринская
• Издательство: Приволжское книжное издательство
• Жанр: Современная проза
• Год: 1987
• ISBN: 4702010200-014 153(03)-87 84 Р7

В книгу вошли повести «Путешествие вокруг вулкана», «Океан и кораблик» и романы «Плато доктора Черкасова», «Встреча с неведомым», объединенные темой освоения Севера. Многие города и поселки придуманы автором, но реальны судьбы героев, испытания, которыми встречает их суровый северный край.

---

— Как хорошо! — вздохнула я, оборачиваясь к нему.

Мы обнялись и некоторое время сидели молча… Собственно, не сидели, а целовались. Но я почувствовала, что он хочет мне что-то сказать и не знает, как начать. Не решается.

— Рассказывай же, пригласили тебя на «Дельфин»? — помогла я ему.

— Откуда ты знаешь?

— Они как будто умные люди. Какую же работу тебе предложили?

— Начальником гидрологического отряда. Отсюда «Дельфин» отправляется во Владивосток, запастись всем необходимым для долгого плавания. И затем будут самым подробным образом изучать наше Течение, а потом его аналог (или продолжение?) в южном полушарии. Плавание рассчитано года на два.

— Надеюсь, ты согласился?

— Я откровенно рассказал Мальшету о наших отношениях и просил работы для тебя, поскольку жену в экспедицию брать не полагается.

— Работы мне нет?

— Метеорологи у них с высшим образованием… Радистов полный состав. Есть только вакансия буфетчицы.

— А-а…

Теперь мы действительно долго молчали. Затем Иннокентий произнес упавшим голосом:

— Давай оба останемся на острове Мун. Согласна?

Я несколько раз поцеловала его и попросила выслушать меня спокойно.

— Насчет тебя, Кент, вопрос решен, ты должен принять это назначение. Я бы никогда себе не простила, допусти я такую жертву с твоей стороны. Я была бы глубоко несчастна. Ведь поиски течения — это твоя идея.

— И Мальшета тоже!

— Вы оба одновременно открыли его «на кончике пера». Как славно, что они признают это! Какой хороший человек Мальшет. Немедленно соглашайся, сегодня же, это — твоя радость, твое дело.

— Значит, ты согласна работать буфетчицей?

— Я останусь на острове Мун. Здесь мое дело.

— Марфенька!

— Выслушай меня, прошу! Ты знаешь, как я тебя люблю. Но даже ради самой большой любви нельзя перечеркивать самого себя… Иннокентий, как ты мог предложить мне работу буфетчицы?!

— Почему такое пренебрежение к труду буфетчицы?

— Пренебрежение? Не то… Но у меня есть моя профессия, любимая, к которой я готовилась столько лет. Здесь, на острове, я смогу полностью проявить себя, узнать, на что я способна.

— И спокойно расстаться со мной…

— Споко… — мне перехватило горло, и я отвернулась, чтобы скрыть подступившие слезы.

— Прости меня, Марфенька, я понимаю тебя. Он привлек меня к себе и дал выплакаться.

— Не плачь! Ты моя жена навеки. Пусть будет, как решишь ты. За это время я оформлю развод, и ты будешь моей женой.

— Если ты меня не забудешь.
Как волну забывает волна,
Ты мне мужем приветливым будешь,
А я буду твоя жена,—

процитировала я, все еще сомневаясь в своем счастье.

— Это из «блистающего мира»?

— Да. Слушай, Иннокентий, если ты действительно хочешь, чтоб я была твоей женой… Не перебивай. Зачем же ждать развода?

— Ты, Марфенька, доверчива и щедра в своем чувстве. Но я не должен, не имею права пользоваться этим.

Возвратились мы с прогулки уже в сумерки. Дядя ждал нас на палубе.

— Как же вы решили? — обратился он к Иннокентию.

— Марфенька решила, — поправил его Иннокентий и рассказал о нашем решении.

— Марфенька — умница! — одобрил дядя и повернулся ко мне: — Значит, ты остаешься работать на острове?

— Да, дядя. А ты?

Дядя улыбнулся как бы самому себе. «В усы», сказала бы я, будь у него усы, но дядя всегда тщательно выбрит.

— Разве я тебя оставлю, родная моя девочка? Тем более что здесь требуется врач. А я еще и ботаник. Буду в свободное время изучать флору острова.

— Значит, остаемся оба!

Иннокентий больше ничего не сказал, ушел к себе.

За ужином я объявила своим, что остаюсь на острове, и передала Барабашу заявление. Мы все здесь же, в кают-компании, написали заявления и отдали их Барабашу.

На другой день работы развернулись полным фронтом.

Бородачи в клетчатых рубашках, старых джинсах и телогрейках вместе с матросами делали на террасе, ведущей к кладбищу, взлетно-посадочную полосу для самолетов. (Ура, ура, значит, у нас будет регулярная почта!) Строительные рабочие собирали научные павильоны, и, забегая вперед, скажу, что они построили нам пекарню и даже баню с парилкой, хотя на «Ассоль» были души. Кстати, «Ассоль» обложили камнем и забетонировали… Получился дом-корабль на каменном фундаменте. Хотя я понимала, что это для нашего блага, но без слез не могла смотреть на скованную камнем «Ассоль».

А несколько плотников, в том числе наш Яланов, сооружали вдоль гранитной стены, у которой приютилась «Ассоль», деревянную лестницу на… четыреста ступеней.

Вы спросите: куда лестница? Зачем? Это на случай цунами. Если нам придется удирать от волн высотою двадцать метров. Вертолет с «Дельфина» (у них был собственный вертолет!), облетев остров, обнаружил на самой вершине небольшое плато, вдавленное, как чаша вулкана. На этом плато установили автоматическую метеостанцию и направленные антенны (на Москву и на Владивосток), а также актинометрический и аэрологический павильон и запасное общежитие, просторное и низкое, по типу землянки, чтоб не снесло ураганом. Экипаж «Дельфина» и обедал здесь же на острове (кухня в специальной палатке). Нас тоже прикрепили на питание к ним, так как были на учете каждая пара рук и наш кок Валерка вкалывал на самой «верхотуре», куда их каждое утро переносил вертолет. Лестница-то еще только строилась!

Я работала вместе с Мишей Нестеровым и Харитоном — мы оборудовали метеорологическую площадку неподалеку от «Ассоль» и устанавливали приборы. От приборов-датчиков к самописцам, установленным в лаборатории «Ассоль», на столбах протянут пучок проводов. Это, конечно, проводил наш электрик Говоров. А затем я бежала в радиорубку и принимала, а затем передавала радиограммы. Сережа работал на установке радиомачт там, на «крыше» острова Мун.

А возле обелиска с датой открытия острова уже развевался на тонком металлическом шесте голубой вымпел. На нем герб Советского Союза и надпись «Станция Луна».

Работали все до упаду, не менее двенадцати часов в сутки, а ученые и того больше. Им надо было установить геодезические знаки… Скажете, ну и что? А вот что: это вам не равнина под Москвой или Рязанью! Тяжелейшие части этих самых геодезических знаков из досок, бревен требовалось затащить на самые что ни на есть высокие скалы над бухтой и по всему острову. На скалах установить их в виде пирамиды, на ней зацементировать марку знака, а основание пирамиды так укрепить тяжеленными камнями, чтоб никакой ураган не сдул, никакое цунами не смыло. Это делала группа гидрографов, но им помогали и из других отрядов.

А Мальшет торопил с отплытием. Он издал приказ по экспедиции, что подъем флага на новой станции назначается на 21 марта, а 22 марта «Дельфин» уходил.

Все же профессор заботился о нас, о тех, кто оставался на острове. Перед отплытием он передал нам все мясо, а так как нам негде было его хранить, то пожертвовал один вагон-рефрижератор из двух, установленных на палубе «Дельфина».

Каждый вечер несмотря на усталость, мы с Иннокентием уходили куда-нибудь подальше от людей и возвращались поздно. Дни срывались и улетали стремительно, словно их подхватывало ветром, и до нашей разлуки их оставалось все меньше. И если сначала мы считали недели, потом дни, теперь я с отчаянием думала, что вот скоро останутся считанные часы…

Однажды Иннокентий сказал:

— Мне кажется, Марфенька, что ты не веришь моей любви. Это угнетает меня. Я не могу понять почему? Легкомысленным меня не назовешь…

Мы сидели на площадке недостроенной лестницы. Запах свежепиленого дерева перебивал соленый запах океана. Небо над океаном было затянуто тучами. А на острове там и сям тепло светились огоньки. Остров Мун не был больше необитаемым.

— Быть твоей женой — это такое счастье! Лишь потому мне как-то не верится. Я и во сне всегда тебя теряю, ищу и не нахожу. Мне не верится, что в жизни бывает такое идеальное счастье.

— Как странно… Не верить в счастье… Это не похоже на тебя. Ты отнюдь не пессимистка. В тебе столько юмора, жизнерадостности, Марфенька! Любимая моя!..

Я взяла руку Иннокентия и прижалась к ней щекой.

Последние дни перед нашим прощанием я находилась как в тумане.

Торжественный день поднятия флага прошел для меня словно во сне. Митинг провели утром у плотины. Выступали с речами. Особенно хорошо говорил профессор Мальшет. Но я никак не могла сосредоточиться. Экипаж двух кораблей — около двухсот человек — слушал затаив дыхание. А в паузы врывались пронзительные крики чаек и свист ветра. Погода начинала портиться. Солнце плотно затянули тучи. Стал накрапывать дождь.

Потом флаг легко пополз вверх и все кричали «ура!».

На этот вечер мы все были приглашены с ночевкой на «Дельфин». Нас ждал большой банкет.