Амброджо Донини - У истоков христианства (от зарождения до Юстиниана)

• Название: У истоков христианства (от зарождения до Юстиниана)
• Автор: Амброджо Донини
• Издательство: ПОЛИТИЗДАТ
• Жанр: Религия
• Год: 1979

Новая работа Амброджо Донини, видного итальянского ученого-коммуниста, известного советскому читателю по книге «Люди, идолы и боги», освещает одну из драматических эпох европейской и мировой истории — крушение античного мира, Римской империи и возникновение в этих условиях христианства. В книге анализируются социальные, политические, идеологические истоки христианства, показан процесс объединения разрозненных групп верующих и превращение христианства в господствующую церковь Римской империи, а затем Вивантии и первых государств средневековой Европы.

Книга содержит ряд малоизвестных советскому читателю сведений из истории религиозных движений первых веков новой эры. Она рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся проблемами религии и атеизма.

Под общей редакцией проф. И. С. СВЕНЦИЦКОЙ

---

С такой же легкостью в Иерусалиме предпринимались поиски креста, «находка» которого в 326 г. была приписана св. Елене. О ней говорят Амвросий, Руфин а Сульпи-ций Север, но не Евсевий, который жил во времена Константина. День 3 мая ежегодно посвящается памяти об этом событии. В то же время фантазия примыслила существование некоего «подлинного» креста, будто бы обнаруженного при императоре Клавдии в середине I в.

Церкви утрачивают свой прежний простой, незатейливый облик, пожалуй лишь в деревнях он сохраняется без изменений. Первоначально, как уже отмечалось, богослужебные собрания имели место в домах состоятельных семей — отсюда греческий термин kyriake[119] — «хозяйский дом», сохранившийся в германском слове Kjrche[120] и в англосаксонском church[121] — «церковь». При Константине и христианских императорах в главных городах были возведены пышные церковные сооружения, копировавшие с некоторыми расхождениями стиль греко-римской базилики (этимологически это слово означало «царский дворец», а затем место отправления правосудия). Это был атриум, подъезд (то есть паперть), за которым следовало вытянутое в длину четырехугольное помещение, разделенное двумя кли четырьмя рядами колонн на три или пять «кораблей» или частей, нефов храма с приподнятой абсидой, перекрытой куполом или без купола. В центре храма помещался алтарь.

Внешний облик храмов отличался простотой. Внутри они были украшены росписями, скульптурами и мозаиками. Чтобы придать достоверность имени святого, которому посвящалась церковь, грабили катакомбы в поисках реликвий. Так случилось в Риме, когда построили одну из древнейших и красивейшие базилик на улице Номентана, посвященную св. Агнесе, и особенно часто очищали захоронения в связи с освящением церквей во имя апостолов Петра и Павла. Хранившаяся в древней христианской литературе память о них была весьма смутной и не восходила далее III в, однако и их останки были «найдены» и перенесены без особых угрызений совести в соответствующие базилики.

Этот процесс, который вел к быстрой мифологизации христианской истории, не закончился и поныне. Об этом свидетельствует недавнее «отождествление», которого домогался Пий XII в течение своего правления, костей св. Петра, взятых из подземелья ватиканской базилики. «Отож» дествлением» занимались несколько университетских доцентов и археологи — специалисты по изучению ископаемых остатков скелетов, пока Иоанн XXIII не предал это дело забвению.

К УТВЕРЖДЕНИЮ ГЛАВЕНСТВА РИМА

И звестно, что в первые века истории христианства духовенство привлекалось к исполнению своих функций по решению собрания верующих в соответствии с порядком, который мы можем определить как прямую демократию, с голосованием поднятием руки. Даже когда епископы присвоили себе прерогативу назначения членов низшего клира, сами они по-прежнему избирались по древнему обычаю — народом совместно с духовенством.

Выборы римского епископа не отличались по существу от выборов в других диоцезах. Однако он был наиболее видным кандидатом, и ему присваивали звание архидиакона, главы вспомогательной городской администрации. Титул кардинала (от латинского cardo[122] — «столп», «опора», «основа») присваивали священнослужителям (впоследствии также диаконам), управлявшим под руководством епископа сетью наиболее важных городских церквей, именовавшихся титульными. Позже этот титул был распространен на епископов семи пригородных диоцезов (Остия и Веллетри, Порто, С. Руфина, Альбано, Сабина, Тускуло и Палестрина). Но это произошло не раньше VIII в.

О римском епископе начали говорить как о понтифике только после упразднения языческого жречества. Это звание идет от наименования лица, которое руководило в древнейшие времена священным делом: строительством мостов через Тибр[123] означало «строителя мостов» (от pons,[124] косвенный падеж pontis[125] — «мост» и facere[126] — «делать»). — Прим. пер.]. Собрание пятнадцати понтификов было самой высокой коллегией, отправлявшей официальный языческий культ. Не приходится удивляться, что подобное звание первое время вызывало известное предубеждение в христианских кругах. И потому оно вновь появилось в качестве почетного титула не ранее V в. Званием «великий понтифик» официально величали императоров вплоть до Грацяана (382 г.), практически же — до предшественника Юстиниана императора Юстина, умершего в 527 г. Папы присвоили его себе только на заре Возрождения, при Пие II Пикколомини (1458–1464).

Термин папа, напротив, был греческого происхождения — это латинизированное слово народного греческого языка papas,[127] вариант литературного pappas[128] — «отец»; отсюда pappos[129] — «дед» (со стороны отца). Ювенал употребляет его в «Сатирах» также и для обозначения старика, впавшего в детство. Нет ничего невероятного и в связи этого понятия с обрядовым воззванием к центральной фигуре одного из самых популярных культов спасения — фригийской богине Ат-тис — «Папас».

В первые времена христианства наименование папа применялось ко всем священникам. Затем с годами оно стало присваиваться только епископам. В греческой церкви оно осталось в конце концов за главами крупных митрополий — патриархами Константинополя, Александрии, Ан-тиохии и Иерусалима. На Западе вплоть до V в., когда право называться папой стало прерогативой римских епископов, любой епископ носил этот титул. Впрочем, еще несколько столетий папами продолжали называть также ти-туляриев из других епархий. В VII в. св. Галл применяет этот титул к епископу Дезидерию из Кагора. Только Григорий VII в 1073 г. добивается от синода решения о том, что никто, кроме римского епископа, не может пользоваться именем папы. Однако существительное «папа» вне наименования конкретной личности встречается не ранее конца XI в. в сочинениях Льва Остийского. В некоторых греко-византийских по происхождению деревнях на юге Италии до сих пор к приходскому священнику обращаются в знак уважения как к папе, подобно тому как это имеет место и в православной церкви[130] — «священник». — Прим. пер.].

Что касается постепенного укрепления папской власти, то этот процесс связан в первую очередь с престижем древней столицы империи и лишь во вторую очередь с претензией Рима на обладание апостолическим престолом в память об апостолах Петре и Павле. В конце II в. Ире-ней утверждал, что согласие римской церкви поддержать или осудить определенную доктрину необходимо «по причине ее особо выдающегося значения» («Против ересей», III, 3, 1–2; это место толковали по-разному, но оно, собственно, не говорит ничего другого). К середине следующего века Киприан объяснял, что первенство Петра перед другими апостолами символизировало только единство церкви, а не главенство Рима («О единстве католической церкви», IV). И епископ Лиона, равно как и епископ Карфагена, не колеблясь, оспаривал при случае решения их римских коллег.

Денежные вклады Константина и начало строительства храма на месте нероновых садов, пресловутом месте мученической смерти Петра, придали особый престиж римскому епископу. Вокруг папы Сильвестра почти сразу сложилась тщательно разработанная легенда. Но сами детали этой легенды — поспешное бегство в Сораттские горы и оппозиция, которую он встретил со стороны греческих элементов столицы, — свидетельствуют о том, что он располагал незначительной властью в те времена, на варе константинианской эры.

Именно перенесение имперской столицы на Восток спасло римского епископа от превращения в простой придаток гражданской власти.

На протяжении почти всего IV в. важнейшие гражданские должности в Риме по-прежнему занимали представители языческих культов. Их влияние на внутренние дела христианской церкви было, естественно, несущественным. Управление церковным имуществом предусматривало достаточно широкий круг занятий делами, поэтому выборы на должность епископа были чрезвычайно заманчивы. Отсутствие императорского двора придало больше блеска и великолепия высшему духовенству. Языческий историк, друг Юлиана, Аммиан Марцеллин противопоставил скромность и воздержанность провинциальных епископов показной роскоши римского епископа. Он же говорил, что нечего удивляться кровавым стычкам по поводу его выборов.

Нейтралитет, или, лучше сказать, дух примирения, который римская церковь стремилась поддержать во времена единоборства с арианством, укрепил ее престиж как в вероучительной области, так и в сфере организации религиозной жизни. Собравшись особо в 343 г. в Сардике, западные епископы признали за римским епископом обширные права арбитража и фактического главенства. Восток никогда не признавал подобных решений.

Избрание епископом Дамасия (366–384) привело к решительному повороту в истории установления примата римского епископа. Выходец из низов, Дамасий столкнулся при своем восхождении на римский престол с диаконом Урсином, представителем более жестко настроенных иерархов, который действовал от имени аристократических кругов. И в вечер избрания Дамасия улицы города были покрыты трупами. Поддержанный своими приверженцами из народа, несмотря на попытку привлечь его к суду по обвинению в человекоубийстве, Дамасий сумел добиться своего избрания, не гнушаясь никакими средствами, и затем железной рукой правил почти два десятка Лет своей общиной. Он построил великолепные базилики, одну близ театра Помпея и другую на улице Ардеатина, и покрыл церкви и катакомбы надписями во славу мучеников и святых, большая часть которых еще и сегодня возглавляет перечни официальной агиографии.