Александр Харитановский - Человек с Железным оленем

• Название: Человек с Железным оленем
• Автор: Александр Харитановский
• Жанр: Путешествия и география

---

– Поезжайте дальше. Пишут, что вы в самом деле путешествуете.

«Что ж, закалка нервов тоже входит в программу», – подумал Глеб.

Служащий стал много любезнее и даже объяснил причину своей недоверчивости:

– Тут с год назад некто Коляков проходил, тоже путешественник, только пеший, так он жалобы собирал у населения. Говорил, Калинину, несет…

– Да, это неприятно, – посочувствовал Глеб, поняв собеседника. Через минуту уже горько раскаялся: его буквально поволокли обедать, снабдив каким-то особым талоном.

За столом ожидала любопытная встреча.

– Рад познакомиться, – встал худощавый усатый старик, когда лысый представил Глеба. – Вы четвертый путешественник, с которым мне выпала честь говорить… Но всем им не повезло. Я тоже бывший циклист.

– Да? – весело ответил Глеб, которого поразила церемонность.

– В 1905 году через Читу проехал верхом на лошади офицер Дмитрий Павлович Басов в сопровождении ординарца Федора Володина, – вместо разъяснения начал старик. – Они ехали из Манчжурии в Петербург. Насколько мне известно, переход был успешным. Но, увы, Дмитрий Павлович погиб в первую мировую войну на фронте. В 1911 году здесь проезжал ваш коллега, то есть тоже велосипедист, Анисим Петрович Панкратов. В Чите он задержался: товарищи, с которыми он ехал от самого Харбина, не захотели продолжать кругосветный пробег. Он молодец, поехал дальше один и обернулся вокруг земли.

– В 1913 году, – подсказал Травин.

– Да. Но знаете ли вы далее. Панкратов после своего знаменитого путешествия окончил авиационную школу и отправился добровольцем на фронт. Два года войны для него прошли удачно. Он заслужил храбростью офицерский чин, был награжден крестами Святого Георгия всех четырех степеней. И вот в июле 1916 года на него напали в воздухе четыре немецких самолета. Этот бой для Панкратова был последним. Он погиб… – старик посмотрел на Глеба, любопытствуя о впечатлении от своих рассказов.

– Позвольте-с еще один пример, – сказал он. – В июле 1914 года к нам в Читу прикатил из Владивостока автомобиль. Да, да! На машине была бронзовая марка: «Русско-Балтийский вагонный завод в Риге». Колеса с деревянными спицами, открытое магнето, ацетиленовые фонари. Но это был первый русский автопробег на русском автомобиле по маршруту Владивосток – Москва. Вел машину офицер инженерных войск гвардии штабс-капитан Александр Головачев. Он занимал пост начальника автомобильной команды при инженерно-строительном управлении крепости Владивосток. Познакомился я и с его спутниками – военным слесарем Александром Корышевым и корреспондентом газеты «Русское слово»., э-э, фамилию, простите, забыл.

Судя по их рассказам, поездка с самого начала была очень трудной. Владивосток они покинули весной.

Ну а дороги – то грязное месиво, то гати… Местами Головачев вынужден был ехать по железнодорожному полотну, и все-таки гонщики добрались до Читы, то есть оставили позади самую трудную часть пути. Дальше уже сибирские накатанные тракты и еще лето… Короче, удача! Ну, что же думаете? Через три дня после их приезда в Читу телеграф принес весть: Германия объявляет войну России. Головачев и Корышев скорее на поезд и обратно в часть. Автомашину погрузили на платформу, и за хозяевами. Поход сорвался…

– Ничего. Я в судьбу не верю, – встал Глеб. – Во всяком случае, если не повезет, непременно сообщу вам для пополнения коллекции.

– Что вы, что вы! – запротестовал старик. – Все образуется, как говорил известный герой…

Вскоре Глеб колесил уже по проселкам Даурии. В конце января нового, 1929 года показались гольцы Хамар-Дабана – восточной каменной ограды Байкала. Дорога пошла через горы вдоль реки Селенги.

Травин решил не огибать озеро. От села Кабанска, вблизи которого железнодорожная магистраль поворачивает на юг, он двинул прямиком через озеро.

«Славное море священный Байкал!»

Ледяной покров испещрен торосами – красноречивое свидетельство битвы Байкала с оковами зимы. Глеб прислонил к одной из ледяных надолб велосипед и сфотографировал эту картину. Как же, первые торосы…

Снега мало, оттого дорога лишь угадывается. Проехав километров двадцать, Глеб заметил впереди движущиеся точки и вскоре нагнал небольшой обоз.

– Здравствуйте, товарищи!

Возчики, одетые в тулупы и огромные дорожные валенки, уставились на велосипедиста, на его трусы, легкую куртку и обнаженную голову.

– Здравствуй, коли не шутишь, – ответил один за всех, теребя заиндевевшую бороду. – Откуда такой смелый?

– С Камчатки.

Ничто не могло заставить поверить рыбаков, что он добровольно отважился на этакое путешествие.

– Ведь так и здоровья лишишься, – сетовал старший. – С приисков, поди, бежишь, пропился вдрызг? И только паспорт-регистратор убедил рыбаков, что рассказ – истина.

– Ну ладно, прощайте. Думаю сегодня выйти к железной дороге.

– К Листвянке? Так и мы туда. Вот омуля везем. И зачем тебе в Ледовитый океан? Оставайся с нами рыбу ловить. Чем наше море хуже?

– Рассказывают, – ввязался в разговор второй возчик, – там, где Селенги устье, потайной ход в Ледовитый океан. Через него и нерпа сюда пришла.

– Брехня. Наше море само по себе, – обрезал старший.

– Мне пора, – стал прощаться Травин.

– Ишь ты, шустрый! Постой-ка, – хлопая на ходу рукавицами, дед потрусил к саням.

– Никишка, дай-ка копченого омулька, – говорил он. – Тпру!.. Простимся как надо. Раз уж лихое дело задумал, так ветер тебе в спину, – говорил старик, взволнованно тряся Глеба за руку. – А это, парень, возьми с собой для сугрева, – и бережно извлек из-за пазухи поллитровку водки. – Мы обойдемся, а тебе надо. Да и баргузин, чуешь, поддувать начинает…

– За пожелание спасибо, а вино ни к чему. У меня зарок, – улыбнулся Глеб. – До самой Камчатки только воду, да и то два раза в сутки.

– И чего человек казнится? – покачал головой дед, все не отпуская руки путешественника. – Прощай, друг. Может, и встретимся. Я из роду Париловых, арефьевские мы. Дай бог, чтобы пофартило…

Через десяток минут возы рыбаков снова казались точками.

Других встреч на Байкале не было. Поздно вечером Глеб прибыл в Листвянку – поселок, раскинувшийся у подножия поросших кедром горных отрогов. На другом берегу Ангары, у истоков которой и приютилась Листвянка, станция Байкал.

В первый раз Травин увидел сибирское озеро-море год с небольшим назад из окна поезда Москва – Владивосток. И не только увидел. Во время остановки, несмотря на осеннюю пору, попробовал искупаться. Тогда на Байкале гуляли волны, он властно ревел и швырял чуть не под колеса рыхлые шапки пены. Глеб кинулся в клокотавший накат прибоя и испытал чувство охотника, встретившего могучего, дотоле неизвестного зверя: любопытно, и жутко, и хочется немедля померяться силами…

Ночевать Глеб остановился на Байкальской озерной научной станции. Сотрудник ее – близорукий толстяк – был влюблен в озеро.

– Наша станция очень молода, – рассказывал он вечером за чаем. Открылась только в прошлом году. Теперь музей создадим… Байкал заслуживает собственного исследовательского института. Озеро – загадка. Споров о его прошлом было много: одни говорят, что озеру семьдесят миллионов лет, а другие – двести миллионов… Пять тысяч видов животных, причем многие обнаружены только в Байкале, и больше нигде. В общем самое глубокое в мире, самое богатое живыми организмами, самое чистое, самое загадочное!..

– А что это за причалы с арками на берегу? – спросил Глеб.

– Это тоже байкальская эпопея. До того как были сооружены туннели, Транссибирская магистраль прерывалась в Листвянке. Поезда отсюда переправлялись на другую сторону на пароме или, правильнее, на ледоколе с рельсовыми путями. Этакая махина с четырьмя трубами! Брал двадцать семь груженых вагонов. Два с половиной часа – и поезд на той стороне, на станции Танхой. Но ледокол сгорел в гражданскую войну, а береговые сооружения стоят вроде памятника…

– Слушайте, а как бы вы посмотрели на такое: объехать на велосипеде весь бассейн вашего озера. Здорово!

– Еще бы, – научный сотрудник снял очки и стал покусывать дужки. – Триста рек в него впадают и только одна вытекает – Ангара. И озеро ничего, справляется с такой бухгалтерией, балансирует… Так как вы сказали: объехать весь бассейн, то есть и реки. Чудесно. Только на это не хватит жизни.

Белоснежная лента зимней дороги от Иркутска до Красноярска кружит бесчисленными петлями возле железнодорожной линии. По обе стороны сплошная тайга.

Путешественник много снимал. На старых, потертых кадрах фотоаппарата «кодак» заломы и мари, непроходимые чащи. А вот вид тайги с вершины горы: бескрайнее море, зеленое и зимой, дышащее морозным здоровьем и солнцем. И в самом деле, никаких простуд, хоть мерзнуть приходится часто.

Своеобразный край! Суровые, сдержанные люди, деревни в одну улицу, протянувшуюся на версту. Беленые горницы, в которых не найдешь пылинки. Никаких фруктовых садов, зато зимняя ягода облепиха, сладкая и сытная калина, зато медовое сусло, приправленное сухой клубникой. И не всегда в доме богато, не всегда половики шерстяные, а скатерти гарусные, но всегда в любом доме рады гостю… Такова она, неразговорчивая, работящая, хлебосольная моя Сибирь!