Джудит Леннокс - Следы на песке

• Название: Следы на песке
• Автор: Джудит Леннокс
• Издательство: СЛОВО/SLOVO
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-85050-705-1

Джудит Леннокс — известная английская писательница. Ее часто ставят в один ряд с Колин Маккалоу, Маргарет Митчелл, Розамундой Пилчер.

Роман Джудит Леннокс «Следы на песке» переводится на русский язык впервые. В центре его — семья Мальгрейв, которая то в поисках приключений, то по воле обстоятельств странствует по всему свету. Джудит Леннокс удается удивительно точно передать атмосферу времени; ее герои — неординарные, сильные, обаятельные люди.

---

— Химеры, — услужливо подсказал Руфус.

— Спасибо.

— Спасибо моему классическому образованию.

— Десять лет, Руфус, это заняло десять лет.

— Так долго? — присвистнул он.

— Мы с Кон впервые заговорили о «Холли-Блю» в декабре сорок первого. За день до гибели Поппи.

Она посмотрела в черное бархатное небо и подумала, что эти два события стали неотделимы друг от друга. Как будто кто-то провел черту, отделив ту жизнь, которая закончилась со смертью матери, от той, что началась словами Кон: «Я всегда мечтала иметь магазинчик». Из дома доносился шум и смех гостей, но Фейт вдруг охватило чувство ужасного одиночества.

— Мне столько пришлось работать, Руфус, чтобы скопить деньги, — негромко сказала она. — С отвращением вспоминаю эти магазины, рестораны, тупоголовых девчонок, которых я пыталась учить французскому…

— Нужно было выйти за меня замуж, Фейт. Я избавил бы тебя от всего этого.

Она рассмеялась.

— И на какие средства мы бы жили?

— Мы бы питались нектаром и молоком райских птиц. Я не отстану от тебя, Фейт. Вода камень точит.

Он наклонился, поцеловал ее и вернулся в дом. Фейт осталась во дворе. Она думала о том, что было бы, если бы она вышла замуж за Руфуса. Возможно, у них были бы дети, которые заполнили бы пустоту в ее душе. У нее есть магазин, жилье, бессчетное множество друзей, но эта брешь так и не затянулась.

Когда зазвонил телефон, они готовились к приходу гостей. Гай взял трубку, втайне надеясь, что это срочный вызов к больному — тогда он сможет избежать утомительного вечера. Слушая то, что говорил голос на другом конце линии, Гай все больше и больше тревожился. Несколько раз он перебивал поток слов резкими, короткими вопросами. Когда разговор закончился, он сделал еще один короткий звонок, потом положил трубку и пошел искать Элеонору.

Она была в своей спальне, у туалетного столика.

— Звонили из Уайтленда. По-видимому, Оливер сбежал из школы. — Глядя на отражение в зеркале, Гай увидел, как округлились глаза Элеоноры. — Его не видели с утра. По пятницам занятия заканчиваются раньше, поэтому отсутствие Оливера обнаружили только во время полдника. Они потеряли два часа на поиски и только потом позвонили мне узнать, приехал ли он домой.

— Гай, его могли похитить.

— Вряд ли. Мы для этого недостаточно богаты.

— Как ты можешь шутить в такой момент…

— Пропали его форменная куртка и кепи. И уличные ботинки. В его ящичке не осталось карманных денег. К тому же он подговорил приятеля обмануть учителей физкультуры. Тот, кто проводил кросс, считал, что Оливер играет в крикет, и наоборот. А после того как этот бестолковый классный наставник положил трубку, я позвонил на ближайшую станцию железной дороги. Мне сказали, что в середине дня светловолосый мальчик в форме Уайтлендской школы действительно купил билет второго класса до Лондона. — Он зажег сигарету. — Очевидно, у Оливера какие-то неприятности. Завтра утром ему предстояло явиться в кабинет директора. Вот он и предпочел сбежать. — Гай положил руку на плечо Элеоноры. Ее кожа была слегка влажной на ощупь. — Не волнуйся. Он вернется. Оливер — вполне самостоятельный мальчик.

— Но… он поехал в Лондон! — прошептала она. — Один! Ему всего одиннадцать!

— Если он не появиться здесь… дай сообразить… к восьми часам, то я позвоню в полицию. В школе хотят, чтобы я отложил это до утра — естественно, они предпочли бы избежать скандала, — но я не намерен ждать так долго.

— Ты действительно думаешь, что придется обращаться в полицию, Гай? — спросила Элеонора, с тревогой хмуря лоб.

— Нет, не думаю. — Он постарался придать голосу больше уверенности. — Оливер вернется домой, как только устанет и проголодается, я в этом уверен. А пока… может быть, нам отменить все это?

«Все это» означало вечеринку с коктейлями, на которую они пригласили гостей. Элеонора готовилась к ней полтора месяца. Она взяла с туалетного столика помаду и начала красить губы.

— Но, Гай, ты ведь сам сказал, что Оливер вернется.

В семь часов Гай ускользнул в свой кабинет. Вряд ли его кто-то хватится. Все наиболее важные гости уже прибыли (он видел список, составленный Элеонорой в порядке значимости приглашенных). Он уже выпил бокал шерри, закусил воздушным пирожком-волованом, оценил по достоинству заливное с глянцевыми овощами в крохотных формочках, обошел, как и положено хозяину, всех гостей, обменявшись с каждым несколькими малозначащими фразами.

Сейчас он закрыл дверь, отгородившись от приглушенных благовоспитанных звуков вечеринки, и достал из ящика стола журнал. Это был журнал, посвященный кино, его оставила на кухне одна из девушек, нанятых Элеонорой для подготовки к вечеринке. Гай хотел было выбросить его в мусорное ведро — обычно он не читал журналы такого сорта, — но заметил небольшую заметку внизу страницы.

«Морячка Салли», — гласил заголовок, — музыкальный фильм. Салли Фэрли после разрыва с женихом отправляется в круиз по Средиземному морю и находит на борту корабля настоящую любовь».

Неизвестные актеры и избитый сюжет. Но внизу курсивом было написано:

«При участии Грея Бэнкса, Дианы Тейлор и Николь Мальгрейв».

Николь Мальгрейв. Имя, которое не следовало упоминать на Холланд-сквер.

Он провел пальцами по бумаге, на которой оно было написано. Его потрясло то, что Николь — одна из них — еще существует. Он не видел никого из Мальгрейвов и ничего о них не слышал без малого десять лет.

Гай зажег сигарету и подошел к окну. Небо было безоблачно синим, и на крышах домов сияло солнце. Николь ассоциировалась у него с зимой. Они встретились, когда выпал первый снег, и расстались три месяца спустя, с появлением первых зеленых ростков. У них было несколько недель безумного счастья. Затем Николь узнала о смерти Поппи, и этот день можно было считать началом конца их романа.

Она ушла от него мартовским утром. Запихнув свою одежду в старую сумку и закрутив роскошные кудри узлом на макушке, она сказала: «Я встретила другого человека. Думаю, что он и есть моя настоящая любовь. Наш роман был ошибкой. Ты ведь простишь меня, Гай?» Он простил, потому что к этому времени уже понял, что физическая страсть, которая поглотила их в первые недели, угасла, а больше их ничего не связывало, кроме детских воспоминаний и взрослого предательства по отношению к близким людям.

В Бермондси он прожил еще месяц. Затем появилась Элеонора. Она нашла его небритым, одетым в старые вельветовые брюки и грязную рубашку. Элеонора изложила свои условия. Если Гай хочет снова увидеть сына, он должен после окончания войны вернуться на Холланд-сквер, закрыть свою практику на Мальт-стрит и вместо этого начать работать с ее отцом. А пока он должен снова вступить в Военный медицинский корпус. К тому времени, когда он вернется домой, скандал забудется. Да, и еще одна деталь. Он никогда больше не будет встречаться ни с одним из Мальгрейвов.

Гай принял условия Элеоноры, хотя и понимал, что она хочет вернуть его только для того, чтобы удовлетворить свою гордость. Впрочем, она проявила великодушие, позвав его обратно. Ее негодование вполне соответствовало тому отвращению, которое он испытывал к себе. Он бросил сына — разве мог отец совершить большее преступление? Он нарушил клятву сделать все, чтобы защитить своего ребенка, — и ради чего? Ради женщины, которую даже не любил по-настоящему.

Демобилизовавшись из армии в сорок шестом году, Гай вернулся на Холланд-сквер. К тому времени Оливер уже около года жил с Элеонорой и Сельвином. Гай вскоре понял, что Элеонора перенесла на сына всю любовь, на которую была способна. Теперь он был уже не требовательным малышом, а очень красивым и сообразительным мальчиком с золотистыми волосами. Иногда Гаю казалось, что Оливер слишком замкнут для своего возраста. Его собственная страстная привязанность к сыну обострялась болезненным чувством вины. Он не спорил с Элеонорой насчет покупки одежды, игрушек, выбора школ, хотя это требовало долгих часов сверхурочной работы. Он тоже хотел для Оливера самого лучшего. Когда в 1948 году была организована национальная система здравоохранения, Сельвин, по настоянию Элеоноры, решил сохранить частную практику. Так что Гай был вынужден со стороны наблюдать за осуществлением своей мечты, не принимая в этом участия. Он убеждал себя, что делает это ради Оливера.

Когда у тестя начались проблемы с сердцем, Гай взял на себя большую часть работы. Дела шли успешно, иногда он даже говорил себе, что счастлив.

Но сейчас он пытался справиться с тревогой. Воображение рисовало заблудившегося в Лондоне ребенка. Двадцать минут восьмого. Он не станет ждать до восьми. Еще десять минут — и он звонит в полицию.

Дверь кабинета открылась.