Максим Дегтярев - Условный переход (Дело интуиционистов)

• Название: Условный переход (Дело интуиционистов)
• Автор: Максим Дегтярев
• Жанр: Детективная фантастика

Детективу Федру Ильинскому, работающему в фаонском Отделе Оперативных Расследований (сам он предпочитает называть свою контору «Редакцией») получено разыскать некого загадочного «Человека с гвоздем». И роботов. Роботов пожалуй даже в первую очередь!

---

Какой может быть ремонт без выхода в открытый космос? «Вы пробовали поставить запаску, не вылезая из кара?» — с этого вопроса инструкторы обычно начинают занятия по выходам в космос. До поры, до времени они скрывают от учеников, что самое трудное, это не выйти, а зайти обратно. Сундина и еще двух учеников инструктировал Кайл Осборн, профессиональный навигатор со ста тридцатью тысячами часов налета, вышедший в отставку пять лет назад по заключению медицинской комиссии. В прошлом декабре ему было пятьдесят один.

Семнадцатого декабря они во второй раз выходили в космос. В 11:20 по местному времени вне станции находились все четверо — три ученика и инструктор. Сундин первым из учеников покинул шлюз. Осборн пристегнул карабин его фала к ближайшей скобе и с известной шуточкой «далеко не улетай» отпустил немного попарить вблизи станции. Затем Осборн занялся вторым учеником.

Почему Сундин отцепил карабин от скобы и перенес его на кронштейн коротковолновой антенны?

Потому что второго ученика следовало прицепить к той же скобе, и фалы могли перепутаться. Вторая причина: прицепленный к скобе, Сундин не мог удалиться от шлюза на достаточное расстояние, чтобы освободить место для еще двух учеников — вокруг шлюза громоздились фермы, поручни и антенны, за которые постоянно цеплялся фал Сундина. Он перенес карабин с разрешения Осборна, это подтверждают два других ученика, слышавшие переговоры между Осборном и Сундиным по общему каналу связи.

Почему Осборн доверил эту операцию Сундину?

Во-первых, потому что во время первого выхода в космос Сундин научился переносить точку крепления. Во-вторых, Сундину, висевшему в обнимку с антенной, было не трудно отцепить карабин и перенести его на метр дальше от шлюза, в то время как Осборну еще приходилось следить за остальными учениками, которые оказались не такими способными (смелыми), как Сундин. Пока Осборн возился с третьим учеником, который, очевидно, из страха не желал выпускать из рук поручень, укрепленный непосредственно у выхода из шлюзового узла, Сундин парил спиной к станции, и он не заметил, что десятиметровый фал его больше не держит. «Кажется, я лечу», — сказал Сундин, когда между ним и станцией было уже метров двадцать — двадцать пять.

Осборн отреагировал мгновенно. Он отстегнул свой карабин и оттолкнулся ногами от станции. Полетел он точно в направлении Сундина, на которого уже надвигался учебный корабль с учеником и пилотом-инструктором на борту. Чего стоило им затормозить? Не было смысла, потому что радар показывал, что при сохранении скорости столкновения не последует.

Осборн еще не долетел до Сундина, а уже возникает вопрос, почему инструктор не воспользовался встроенным в скафандр импульсником, который предназначен как раз для того, чтобы не отталкиваться ногами. Потому, говорят коллеги Осборна, что никакой импульсник не заменит опыт, сноровку, реакцию, интуицию и т.д., и т.п. настоящего профессионала. Короче говоря, на месте Осборна они поступили ли бы точно так же. Но для возвращения на станцию импульсник, разумеется, пригодился бы. Кстати, почему, в таком случае, импульсником не воспользовался Сундин? Ответ очевиден: его этому не учили.

Итак, Осборн долетает до ученика, хватает его за руки, и они летят вместе, — летят и при этом еще вращаются вокруг общего центра тяжести. Что дальше? Дальше Осборн должен был остановить вращение и сориентировать их обоих на станцию. Остановить вращение можно с помощью того же импульсника. В автоматическом режиме? Нет, ни в коем случае. Автоматика заточена на одного человека, центр тяжести которого известно, где находится. Осборн должен был переключить импульсник в ручной режим и сам дать импульс в нужном направлении. Для этого требовалось некоторое время, а корабль находился уже близко. И снова Осборн поступает совершенно верно: он отталкивает Сундина в сторону станции и, оставшись один, теперь может включить режим автоматической ориентации, но…

Не знаю, что было написано в выводах следственной комиссии, но репортер, статью которого я читал, не смог удержаться от сакраментального «но было уже поздно». Действительно, оттолкнув Сундина, Осборн увеличил собственную скорость и оказался под кораблем в тот момент, когда пилот включил боковой маневровый двигатель. Радар сообщил пилоту чистую правду: корабль и в самом деле уже «проскочил» астронавта. Бортовой компьютер не обучен отслеживать зону поражения выхлопом маневровых двигателей. Зачем вообще пилот включил двигатель? До пилота кораблем управлял ученик и, наводя корабль на стыковочный узел, он совершил ошибку. Ошибку надо было исправлять, иначе корабль врезался бы в ферму с лесом острых антенн. Конечно, если бы пилот знал, во что выльется этот маневр, он бы плюнул и на ферму, и на корабль, и на себя вместе с туповатым учеником. Но чертов радар в числе потенциальных жертв указывал лишь мертвые железки, которые, тем не менее, стоили каких-то денег. Что оставалось делать пилоту?

«Несчастный случай», — разводят руками все, с кем удалось поговорить репортеру.

Дочитав интервью с пилотом, я потребовал вторую чашку кофе. Гроссман заметил, что я отвлекся от чтения, и сунул мне под нос какие-то накладные, подписанные собственноручно таким-то и таким-то ответственным господином.

— Вот печать, — тыкал он пальцем, — и вот печать, и здесь еще… — он перевернул страницу, — нет, здесь не печать, а штамп, но это все равно…

— И что из этого? — спросил я.

— Документы подлинные. Черным по белому написано: программное и техническое оснащение по специализации ноль-девять-четырнадцать-бэ. Если желаете, можете ознакомиться со спецификацией, соответствующей данной специализации роботов.

— Слишком длинные слова. С вашего позволения, я почитаю прессу.

— Свежую?

— Прошлогоднюю, — и я скинул ему в планшет статью с названием «Почему люди падают с „Трамплина“». — Других нет, — добавил я, прежде чем он успел сказать, что он думает по поводу такого сорта заголовков.

Как бы ни были умны созданные Борисовым роботы, ни один из них не сумел бы спрогнозировать столь сложную цепь событий. Но робот мог дать им толчок, то есть отсоединить карабин Сундина. Чем не устроил его учитель химии? И вообще, был ли там робот?

Были или не был, в статьях не говорится, но вот он, первый звонок: в числе свидетелей оказался местный инженер, который в день трагедии осматривал внешнюю обшивку шлюзового узла. Проверяя швы соединений, он находился в нескольких метрах от Осборна и его учеников. По его словам, он застал только конец погони за Сундиным «и то, что было потом». Работал ли он в одиночку или взял в помощники робота? Похоже, никто, кроме меня, не задался этим вопросом.

Зато следователи изрядно потрудились над решением проблемы, почему отстегнулся карабин. Вот что они, в конце концов, придумали. Карабин Сундина защелкивался на любом стержне (скобе, поручне, стойке, кронштейне и т.д.), толщина которого не превышала пяти сантиметров. Если карабин защелкнулся, то отсоединиться без постороннего вмешательства он не мог — факт, проверенный всеми доступными способами. Кронштейн, к которому прицепился Сундин, имел разную толщину: семь сантиметров у основания и четыре с четвертью в месте соединения со стойкой антенны. Сундин накинул карабин ближе к основанию кронштейна — там, где он толще пяти сантиметров, — и кронштейн вошел в паз не полностью. По этой причине карабин не защелкнулся, но Сундин, очевидно, не обратил на это внимания. Затем, — но не известно, когда точно, — незакрепленный карабин соскочил с кронштейна. Лишь одна из, наверное, ста попыток воспроизвести поведение карабина закончилась в соответствии с выводами следователей, но это не помешало им поставить жирную точку, — по крайней мере, в том пункте, что касался потери «связи» между Сундиным и станцией.

Я поднял глаза от статьи и наткнулся на взгляд Гроссмана. Обычно я чувствую, когда на меня смотрят так, как смотрел он. В этот раз что-то помешало моему седьмому (к шестому я отношу интуицию) чувству.

— Я готов, — сказал он, — сходить в здешний ботанический сад и принести вам пальму, только чтобы вы постучали по дереву.

Поблизости от столика, за которым мы сидели, действительно, не было ничего деревянного: металл, стекло, пластмасса неоновых расцветок и натуральная кожа.

— С удовольствием постучу, — кивнул я, — сходим туда вместе. Что стало с вашей верой в подлинность накладных?

— М-да, верую, ибо абсурдно… нет, это я не о накладных, а о вашей новой гипотезе. Абсурдно, больше сказать нечего.

— Действительно нечего?

— Нет фактов, на которые можно было бы опереться. В том, что «Роботроникс» подготовил роботов для гостиниц, я, как и раньше, не сомневаюсь. Перепрофилировать робота не позволяет конструкция корпуса и двигательного аппарата. Нейросимулятор… да, это единственная возможность, другой я не вижу.