Сергей Волков - Трагедия русского офицерства

• Название: Трагедия русского офицерства
• Автор: Сергей Волков
• Издательство: Издательство: Центрполиграф
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: ISBN: 5-9524-0110-4

Книга посвящена истории русского офицерства в период великого перелома в истории России, связанного с революциями 1917 года, Гражданской войной, вынужденной эмиграцией. Прослеживаются основные типы судеб представителей русского офицерского корпуса, оказавшихся в тех или иных армиях и на чужбине. Книга снабжена обширными и впервые публикуемыми статистическими материалами, ярко покалывающими действительный трагизм гибели этого уникального социального слоя и культурно-психологического феномена российской государственности. Книга рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей, а также на государственных и общественно-политических деятелей, ученых, причастных к формированию новых духовных ценностей возрождающейся России.

---

Оценивая причины, побуждавшие офицеров поступать на гетманскую службу, Деникин писал: «Офицерский состав ее был почти исключительно русским. Генералитет и офицерство шли в армию тысячами, невзирая на официальное поношение России, на необходимость ломать русский язык на галицийскую мову, наконец, на психологическую трудность присяги в «верности гетману и Украинской державе». Побудительными причинами поступления на гетманскую службу были: беспринципность одних — «все равно, кому служить, лишь бы содержание платили» и идейность других, считавших, что украинская армия станет готовым кадром для армии русской. Так как истинные мотивы и тех и других не поддавались определению, то в добровольчестве создалось отрицательное отношение ко всем офицерам, состоявшим на украинской службе». Тем не менее, эти офицеры в огромном большинстве относились с сочувствием к добровольцам, и гетманская армия дала многих офицеров и генералов как ВСЮР, так и Северо-Западной армии генерала Юденича. К Деникину пришли, в частности, И. Барбович (получивший из рук Скоропадского чин генерального хорунжего — генерал-майора), полковник (затем генерал) Шевченко, генералы Васильченко, Волховский, Махров, Кислов, Кирей и многие другие. Юденичу гетманская армия дала таких известных генералов, как Ветренко (бывший гетманский полковник), Бобошко (бывший подполковник) и ряд других офицеров. Ген. Казанович вспоминал, что по пути с Дона через Украину, гетманским ко-мендантам предъявлял удостоверение Добровольческой армии и всегда получал нужное ему содействие. «Помню, как комендант одной из станций, молодой морской офицер, даже запрыгал от удовольствия, увидев подпись ген. Деникина, и заявил, что судьба посылает ему случай хоть чем-нибудь быть полезным Добровольческой армии»[153].

Надо заметить, что у вступавших в армию офицеров было еще одно важное соображение — собственной безопасности среди враждебной стихии: после всего пережитого за последние месяцы армия как организованная и вооруженная сила представлялась некоторой опорой. Гетманская армия была, однако, очень невелика (корпуса и дивизии были очень слабого состава), и надежды на нее было мало. Поэтому гораздо более важное значение имела другая форма организации офицерства — создание русских добровольческих формирований. Организацией таковых в Киеве занимались ген. Буйвид (формировал Особый корпус из офицеров, не желавших служить в гетманской армии) и ген. Кирпичев (создававший Сводный корпус Национальной гвардии из офицеров военного времени, находящихся на Украине, которым было отказано во вступлении в гетманскую армию). Офицерские дружины, фактически выполнявшие функции самообороны впоследствии стали единственной силой, могущей противодействовать Петлюре и оказывавшей ему сопротивление. Формирования эти имели различную ориентацию — как союзническую (считавшие себя частью Добро-вольческой армии), так и прогерманскую, и их руководители часто не находили общего языка, что усугублялось характерной для того времени атмосферой неизвестности и неопределенности.

При новом же повороте событий, начавшемся осенью 1918 г. с подъемом петлюровского движения, уходом германских войск и одновременным наступлением большевиков, ориентироваться в обстановке стало еще труднее. «Русское офицерство было сбито с толку, рассеяно, неорганизованно. Кое-где были отдельные, иногда доблестные попытки сопротивления, лишенные, однако, общей идеи и растворившиеся бессильно в картине общего хаоса. Так в Харькове, например, в течение одной недели было проведено три мобилизации гетманская, петлюровская и добровольческая». Украинский хаос как нельзя лучше характеризуется положением злосчастного Екатеринослава, о котором сводка в середине ноября 1918 г. сообщала: «Город разделен на пять районов. В верхней части укрепились добровольческие дружины, в районе городской думы — еврейская самооборона, далее — кольцом охватывают немцы; добровольцев, самооборону и немцев окружают петлюровцы и, наконец, весь город — в кольце большевиков и махновцев.» В боях против петлюровцев и большевиков наряду с другими русскими отрядами приняли участие и небольшие части, формировавшиеся при вербовочных бюро Южной Армии в разных городах Украины[154].

Гетман в последний момент откровенно принял прорусскую ориентацию и пытался войти в связь в командованием Добровольческой армии. Им было издано распоряжение о регистрации и призвании на службу офицеров и дано разрешение на формирование дружин русских добровольцев. Но надежды его не оправдались, было мобилизовано едва 6–8 тыс. чел… Неудача сформирования Гетманом своей русской Добровольческой армии была предрешена той враждой и недоверием, которые испытывала по отношению к Гетману значительная часть русского офицерства[155]. Ситуация в разных местах Украины и судьбы офицерства складывались по-разному — в зависимости от наличия или отсутствия решительных начальников, оружия, численности и степени организованности офицерства и других причин.

Наиболее известна киевская добровольческая эпопея (один из немногих эпизодов гражданской войны, знакомых советскому читателю благодаря «Белой гвардии» и «Дням Турбиных» М. Булгакова). Формирование осенью 1918 г. в Киеве русских добровольческих дружин проходило в той же обстановке, как за год до того на Дону. (Бывшая свидетелем того и другого М. Нестерович вспоминала: «Вечером поехала на Львовскую. И как только вошла в помещение, все стало ясно. Все и все напомнили мне Новочеркасск и Барочную. Полно офицеров, юнкеров, гимназистов… Значит, опять польется офицерская кровь…»). И, как и на Дону, происходило это при полном равнодушии населения: «Ну, а самый город? Как чувствовал себя киевский обыватель? Обыватель веселился — пир во время чумы. Пусть где-то сражаются, нас это не интересует нимало, нам весело, — пусть потоками льется офицерская кровь, зато здесь во всех ресторанах и шантанах шампанское: пей пока пьется. Какой позор эти кутившие тогда весельчаки!. Когда настал перерыв в оркестре, я крикнула в толпу: «Тепло вам здесь и весело. А в нескольких верстах за Киевом начались бои. Дерутся офицеры. Льется кровь защитников ваших. Слышите? Они дерутся за вас, бросив на произвол судьбы своих детей!»[156]

Непосредственно в Киеве были созданы подразделения как Особого, так и Сводного корпусов. В киевских частях Особого корпуса 1-й дружиной командовал полковник кн. Святополк-Мирский, 2-й — полковник Рубанов (эта дружина вскоре была влита в состав 1-й). Кроме того в корпусе при штабе гетманской Сердюцкой артиллерийской бригады формировался 1-й Отдельный офицерский артиллерийский дивизион. К Сводному корпусу относилась Киевская офицерская добровольческая дружина ген. Кирпичева, по численности превосходившая полк полного состава. Дружина имела 5 действующих пехотных отделов (начальник штаба ген. Давыдов, командиры отделов — ген. Иванов, полковники Хитрово, Крейтон, Винберг и Гревс), 3 резервных, не успевших оформиться, один инженерный и конный отряд[157]. Численность русских офицерских дружин при Скоропадском достигала от 2 до 3–4 тыс. человек. Но это было меньшинство из находившихся в ту пору в Киеве офицеров. Большинство так и осталось вне борьбы, что однако не помогло ему избежать общей участи после захвата города петлюровцами. Главнокомандующим был назначен гр. Ф. А. Келлер, очень скоро обнаруживший полное нежелание подчиняться гетману и 27 ноября замененный кн. Долгоруким. Отношения последнего с русским офицерством осложнились и тем еще обстоятельством, что ему пришлось арестовать представителя Добровольческой армии в Киеве ген. Ломновского (который издал приказ, предписывающий русскому офицерству, образовавшему в Киеве добровольческие отряды, провозгласить себя частью Добровольческой армии и подчиняться лишь исходящим от нее приказаниям), и хотя инцидент был быстро ликвидирован после отмены приказа, последствия его еще более ухудшили отношение офицерства к гетману. По свидетельству ген. Черячукина, даже среди тех офицеров, которые оказывали сопротивление петлюровцам, все время шли разговоры: «Мы подчиняемся Деникину, а за гетмана умирать не желаем»[158].

Когда немцы отказали гетману в поддержке, петлюровцам, сжимавшим кольцо вокруг Киева, противостояли только русские офицерские отряды, членов которых часто ждала трагическая судьба. Тяжелейшее впечатление произвело, в частности, истребление в Софиевской Борщаговке под Святошиным подотдела (взвода) 2-го отдела дружины Кирпичева (из которых 5 человек было убито на месте и 28 расстреляно, причем трупы их были изуродованы крестьянами): «На путях собралась толпа, обступили открытый вагон: в нем навалены друг на друга голые, полураздетые трупы с отрубленными руками, ногами, безголовые, с распоротыми животами, выколотыми глазами… некоторые же просто превращены в бесформенную массу мяса»[159]. «Киев поразили как громом плакаты с фото-графиями 33 зверски замученных офицеров. Невероятно истерзаны были эти офицеры. Я видела целые партии расстрелянных большевиками, сложенных как дрова в погребах одной из больших больниц Москвы, но это были все — только расстрелянные люди. Здесь же я увидела другое. Кошмар этих киевских трупов нельзя описать. Видно было, что раньше чем убить, их страшно, жестоко, долго мучили. Выколотые глаза; отрезанные уши и носы; вырезанные языки, приколотые к груди вместо георгиевских крестов, — разрезанные животы, кишки, повешенные на шею; положенные в желудки еловые сучья. Кто только был тогда в Киеве, тот помнит эти похороны жертв петлюровской армии».