Аркадий Львов - Двор. Книга 1

• Название: Двор. Книга 1
• Автор: Аркадий Львов
• Издательство: Захаров
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-8159-0271-3

Довоенная Одесса…

Редко можно встретить такое точное описание столкновений простого советского человека — не интеллектуала, не аристократа, не буржуа и не инакомыслящего — со скрытым террором и повседневным страхом. Бывшие партизаны и бывшие мелкие торговцы, евреи и православные, оппортунисты и «крикуны», герои и приспособленцы, стукачи и партаппаратчики перемешаны друг с другом в этом закрытом мирке и являют собой в миниатюре символ всей страны. Они вредят другим и себе, они обнимаются, целуются и много плачут; они подтверждают расхожее мнение, что советское общество состояло из людей, которые его вполне достойны, и что существует своеобразное соглашение между человеком, сформированным коммунистической системой, и самой системой.

---

— Поля, — сказал он тихо, — оставь свои провокации. Никто не посылает тебя в больницу; кроме того, больница — это хорошие доктора, забота, надлежащий уход, и не надо строить пугала. За границей люди платят бешеные деньги, чтобы попасть в больницу, бедному человеку вообще недоступно, а здесь ты даешь себе волю капризничать, как старая барыня.

Полина Исаевна заплакала, он вытер ей глаза краем простыни, она немножко успокоилась и велела ему идти на работу, а то опоздает, не дай бог, и люди будут показывать пальцем.

Днем у Полины Исаевны был сердечный припадок, Клава Ивановна вызвала карету. Доктор внимательно осмотрел больную, сделал укол камфары и пообещал еще сорок лет жизни, если хорошо питаться, блюсти режим и не принимать близко к сердцу всякие пустяки. А лучше всего, конечно, туббольница на улице Белинского: за окном — море, сад, каштаны, дуб, акация, птички щебечут, петухи кричат, словом, рай.

Больная сказала, она не хочет в рай, она хочет, как все люди: у себя дома.

Прямо с фабрики Дегтярь зашел к мадам Малой. Она сообщила, что приезжала скорая помощь, оказалось, он уже знает, звонил домой, Полина чувствует себя значительно лучше, и нет оснований для особой тревоги. А теперь главное, насчет Граника: он опять бросил работу и надеется, авось, не заметят, пройдут мимо. Надо установить строгий контроль и каждый день теребить, иначе он пойдет по наклонной и трудно предвидеть, какие могут быть последствия. Точнее, вполне можно предвидеть, что последствия будут самые плачевные.

Клава Ивановна сказала, с Граником дело ясное, будем теребить. А как быть с Орловой? Есть данные, что к ней опять ходят клиенты.

— Малая, — погрозил пальцем Иона Овсеич, — за свои слова надо отвечать. Откуда у тебя данные?

— От Дины Варгафтик: она уже несколько раз видела из своего окна.

— Кто еще может подтвердить?

— Настя. Если надо будет, Тося Хомицкая тоже скажет пару слов.

— А откуда они взяли, что это клиенты? Женщина, в таком возрасте, как Орлова, может пригласить к себе домой мужчину, это еще не преступление.

— Дегтярь, — Клава Ивановна крепко сжала губы, — ты хочешь знать в подробностях, что видела из своего окна Дина Варгафтик?

Иона Овсеич сощурил глаза остались узкие щелки, на висках вздулись синюшные вены, и вдруг хлопнул ладонью:

— Значит, рыба уже давно воняет, а мы только сегодня учуяли запах!

— Тебе не угодишь, — вздохнула Клава Ивановна, — то мы чересчур торопимся, то, наоборот, мы головотяпы и ротозеи.

Иона Овсеич задумался, вены на висках набрякли еще сильнее, по краям сделались зеленые, с желтизной, голова поникла, пальцы машинально скребли скатерть, наконец он очнулся, с силой ткнул себя пальцем в сердце и сказал:

— Малая, у меня за всех вас болит здесь. Но это не значит, что Дегтярю можно безнаказанно плевать в душу. Зайди сама к Дине Варгафтик, посиди с ней возле окна и соберите материал, как следует, чтобы можно было трахнуть раз и навсегда.

Дома Иона Овсеич застал мирную картину. Полина Исаевна стояла возле печки с Аней Котляр, говорили про Зою, жену Лапидиса, и удивлялись, что Адя продолжает заниматься музыкой, а мама находит откуда-то средства платить учителю. Не меньше удивления вызывало и другое: Зоя, которая последние годы почти не работала и больше времени проводила в больнице, чем дома, теперь имеет силы целый день сидеть в конторе над чертежами и брать еще сверхурочную работу на вечер.

Иона Овсеич пошутил: дать его Полине такой режим — она тоже выздоровеет, как Зоя Лапидис.

Полина Исаевна рассердилась: дурацкие шутки, так можно накликать на собственную голову. Аня сказала, что не верит в наговоры, но, лучше, выбрать другую мишень, чтобы на душе было веселее. Потом она засмеялась, как будто вспомнила что-то забавное, зажала обеими ладонями рот, и Полина Исаевна, на правах больной, потребовала, чтобы ее не волновали и не мучили загадками. Какие загадки, махнула рукой Аня, просто она слышала краем уха, что к Ляле Орловой опять ходят клиенты.

— Аня, — пожурил Иона Овсеич, — я бы на вашем месте не повторял. Если вы уверены, другое дело, но просто повторять чужие сплетни — это нехорошо. И неблагородно.

Засиделись до одиннадцати. Пили чай с вишневым вареньем, которое давало такой красивый цвет, что не надо было заварки, и макали в стакан бисквиты «Мария». Аня все время заставляла себя сдерживаться, но бисквиты сами таяли во рту, и она замечала, когда было уже поздно. Иона Овсеич несколько раз повторил в шутку, что женщина с таким здоровым аппетитом должна сама хорошо зарабатывать, иначе супругу придется стоять три смены. Полина Исаевна дважды делала мужу замечание, стоять или лежать, это не его забота, и не надо мешаться в чужие семейные дела, но Аня соглашалась с Ионой Овсеичем и мечтала вслух насчет своей будущей работы. Больше всего ей нравится медсестрой или телефонисткой, а у нее только семь классов, и то не полностью. Кроме того, от математики в голове осталась одна таблица умножения, а икс плюс игрек она забыла, как будто учила тыщу лет назад. Если всего тысячу, сказала Полина Исаевна, это не беда: она берется подготовить ее, чтобы в сентябре Аня сдавала на курсы медсестер.

— Полина Исаевна, — покраснела Аня, — или вы шутите, или…

Нет, перебила Полина Исаевна, она не шутит, наоборот, у нее прямой интерес, чтобы Аня стала медработником: надо будет укол, банки, склянки, клизму, пиявки — всегда рядом свой человек.

— Да, — поддержал Иона Овсеич, — есть над чем подумать.

Пришел Иосиф и едва успел ступить на порог, сразу заявил претензии, что в этом доме его жену готовы оставить на всю ночь до утра, а она рада стараться.

— А ты думаешь, — сказал Иона Овсеич, — что ты единственный и незаменимый.

— Ну, — зашумел Иосиф, — как вам нравится этот старый супник! Дегтярь, я тебе завидую: у тебя плешь больше, чем у Котляра вся голова, но ты у нас известный специалист по дворовым бабам: умеешь влезать в душу.

Аня сильно покраснела, а Полина Исаевна стала подзуживать мужа, чтобы рассказал про тринадцатый подвиг знаменитого древнегреческого героя Геракла.

Иона Овсеич удивился: откуда тринадцатый? Известно только двенадцать. Двенадцать, сказала Полина Исаевна, знает каждый пятиклассник, а есть еще тринадцатый. Однажды Геракл провел ночь с молодой красивой женщиной, по имени Пенелопа. Сначала ей понравилось, что он такой сильный и совсем не устает, но в конце концов она сама так устала, что больше уже не могла. На другой день, когда она рассказала людям, что было тридцать два раза, никто сперва не поверил, но потом догадались: столько мог лишь сам Зевс или его сын Геракл.

Иосиф от смеха чуть не упал со стула и категорически требовал, чтобы Полина Исаевна повторила, сколько раз, Аня дергала мужа за рукав и говорила, что готова провалиться сквозь землю, так ей стыдно перед людьми.

— Ничего страшного, — успокаивал ее Дегтярь, — шутка есть шутка: можно позволить себе немножко лишнего.

— Ничего себе немножко! — захлебывался Иосиф. — Как Геракл или его папа Зевс!

Перед уходом опять вспомнили Лялю Орлову, и Котляр сказал, что в наше время ей нелегко будет найти такого второго Геракла, но в этот раз шутка не имела успеха.

Иона Овсеич проводил гостей до лестницы, пожелал спокойной ночи и просил Аню хорошо подумать насчет предложения Полины Исаевны. Аня, уже спустились на второй этаж, крикнула, что муж будет против, а Иона Овсеич нарочно громко, как будто с угрозой, ответил: пусть попробует!

Накануне выходного, перед занятием, Клава Ивановна и Дина Варгафтик ждали Дегтяря возле форпоста. За три дня, когда они со всей добросовестностью вели контроль, не осталось и тени сомнения насчет Ляли Орловой. Больше того, позавчера один тип, еще было совсем светло, спросил Зюнчика, где здесь живет Орлова. Зюнчик ответил: «А для чего вам Орлова?» Тот сначала назвал его сопляком, потом объяснил, что Орлова — прачка, которой он отдает стирать белье. Такая же история повторилась вчера: во дворе стояли Колька, Оська и Адя Лапидис. Оська и Адя ответили, что Орлова не прачка, а Колька, который понимает уже больше, чем его директор школы, подвел типа прямо к Лялиным дверям.

Иона Овсеич слушал молча, с закрытыми глазами, большой палец теребил пуговицы; Клава Ивановна потребовала, чтобы он открыл, наконец, глаза и произнес слово.

— Какое слово ты хочешь от меня услышать, Малая? Сказать, что мы все шляпы и ротозеи, — ничего не сказать.

— Надо было предвидеть, — вмешалась Дина, — когда давали комнату с отдельным ходом и краном. Я говорила, что так будет.

— Варгафтик, — нахмурился Иона Овсеич, — ты глубоко заблуждаешься. Мы обязаны с каждым днем улучшать жизнь людей, но никто не давал нам права почивать на лаврах, а свою бдительность забрасывать в чулан.