Томас Хьюз - Школьные годы Тома Брауна

• Название: Школьные годы Тома Брауна
• Автор: Томас Хьюз
• Жанр: Классическая проза

Свою первую книгу - хрестоматийный роман "Школьные годы Тома Брауна" Томас Хьюз (1822-1896) написал в 1857 г. Роман носил отчасти автобиографический характер и стал первым в английской литературе произведением, в котором описывалась повседневная жизнь обычной английской школы. Выходу романа, написанного к тому же в живой увлекательной манере, сопутствовал шумный успех (к 1890 г. только в Англии вышло около пятидесяти его переизданий).

Перевод и примечания Юлии Глек, 2006.

Текст романа переведен по изданию Hughes T. Tom Brown’s Schooldays. Penguin Books, 1994.

---

— Надо же! Оно выглядит совсем не так, как я ожидал, — сказал он.

— Очень странная птица эта пустельга, — сказал Ист, плутовато поглядывая на свою жертву, которая всё ещё продолжала глазеть вверх.

— Но я думал, оно на ели? — возразил Артур.

— А разве ты не знаешь? Это новая разновидность ели, старик Кальдекотт привез её из Гималаев.

— Правда? — сказал Артур. — Как хорошо, что ты мне об этом сказал, она совсем не похожа на ту, другую! Наверно, этим елям подходит здешний климат, их здесь полным-полно!

— Что за ерунду он тебе рассказывает? — закричал Том, который оторвался от своего занятия, услышав слово «Гималаи», и сразу заподозрил, чем занят Ист.

— Да просто про эту ель, — сказал Артур, положив руку на ствол бука.

— Ель! — воскликнул Том. — Малый, ты же не хочешь сказать, что не можешь отличить ёлку от бука?

Бедный маленький Артур ужасно смутился, а Ист разразился хохотом, так что эхо пошло по лесу.

— Да я раньше и деревьев почти не видел, — пробормотал Артур.

— Как не стыдно разыгрывать его, Скороход! — закричал Мартин. — Ничего, Артур, чрез пару недель ты будешь знать о деревьях гораздо больше, чем он.

— Так, значит, это не гнездо пустельги? — спросил Артур.

— Это? Да это просто омела. Гнездо вон, вот тот клубок из веток высоко на ёлке.

— Не верь ему, Артур, — встрял неисправимый Ист. — Я только что видел, как оттуда вылетела сорока.

Мартин не снизошёл до ответа на это остроумное замечание и только хмыкнул, застёгивая последнюю пряжку «кошек», а Артур укоризненно посмотрел на Иста.

Но тут произошла заминка. На это дерево было очень трудно взобраться, потому что первые ветки начинались на высоте примерно четырнадцати футов, а ствол был слишком толстый у основания — ни один из мальчиков не мог обхватить руками больше половины. Сначала Мартин и Том, оба в «кошках», пытались взобраться на него безо всякого успеха: кора ели крошилась, и «кошки» обрывались всякий раз, как они пытались перенести вес на ноги, а силы рук было недостаточно, чтобы удержаться, из-за толщины ствола. Поэтому, взобравшись фута на три — четыре, они съезжали вниз, обдирая лица и руки. Оба ужасно разозлились, а Ист, сидевший неподалёку, со смехом объявлял после каждой неудачной попытки: «Два — один в пользу сороки!»

— Нужно попробовать пирамиду, — сказал, наконец, Том. — Ист, лодырь ты этакий, становись к стволу!

— Ещё чего! А ты взгромоздишься мне на плечи в «кошках»? Из чего, по-твоему, сделана моя шкура?

Тем не менее, он подошёл к дереву, оперся на него и, наклонив голову, как можно крепче обхватил руками ствол.

— Давай, Чокнутый, — сказал Том, — теперь ты.

— Нет, я легче тебя; давай, ты следующий.

Том залез на плечи к Исту и тоже обхватил ствол, а потом Мартин залез на плечи Тома и, не обращая внимания на шатания и стоны пирамиды, подпрыгнул, отчего её нижние этажи с воплями полетели на землю, ухватился за ствол на высоте футов десяти от земли и остался висеть. Несколько секунд они думали, что ему не удастся подняться, но он, удерживаясь руками и зубами, сумел прочно вогнать в кору сначала одну, а потом другую «кошку», обхватил руками ствол повыше, и через минуту уже держался за нижнюю ветку.

— Всё, капут сороке, — заметил Ист.

Мартин немного передохнул и проворно полез дальше. Артур внимательно и испуганно следил за ним.

— А это не очень опасно? — спросил он.

— Ничуть, — ответил Том. — Если у тебя есть хорошая опора для рук, ничего с тобой не случится. Перед тем, как ухватиться за ветку, нужно проверить её на прочность — и вперёд!

Мартин был уже среди тонких веток поблизости от гнезда. Оттуда стремительно вылетела взрослая птица и стала парить над деревьями, рассматривая незваного гостя.

— Всё в порядке, здесь четыре яйца! — закричал он.

— Бери все! — заорал Ист. — По одному на каждого!

— Нет, нет, одно оставь матери, а то она расстроится, — сказал Том.

Мы, мальчишки, полагали, что птицы не умеют считать и бывают вполне счастливы, если оставить им одно яйцо. Остаётся лишь надеяться, что так оно и есть.

Мартин положил по одному яйцу в каждую свою коробочку, третье взял в рот — единственное оставшееся безопасное место, и стал ловко спускаться вниз. Всё шло хорошо, пока он не спустился до десяти футов над землёй; там ствол был значительно толще, и за него трудно было как следует ухватиться; в конце концов, он не удержался и повалился на спину в дёрн, выплевывая остатки большого яйца, которое разбилось при падении.

— Тьфу, скорее что-нибудь выпить! Оно тухлое! — говорил он, отплевываясь, и лес снова огласился хохотом Иста и Тома.

Они рассмотрели трофеи, собрали вещи и отправились к ручью, где Мартин выпил огромное количество воды, чтобы избавиться от вкуса во рту, и навестили гнездо камышёвки. Оттуда они в отличном настроении проследовали напрямик через изгороди и заросли кустарника, и Артуру, к его огромному восторгу, позволили слазить посмотреть гнездо сороки на небольшом дубу в живой изгороди. Том полез вместе с ним и не спускал с него глаз, показывал, за что держаться и куда становиться; и, хотя Артуру было очень страшно, он не показал этого, и заслужил своей ловкостью одобрение всех присутствующих.

Потом они пересекли дорогу, на которой, совсем недалеко, лежала куча отличнейших камней.

— Смотрите, — закричал Ист, — вот повезло! У меня последние полчаса руки так и чешутся покидаться! Набирайте в сумки, хватит уже с нас этих дурацких птичьих гнёзд!

Никто не возражал, поэтому каждый из мальчишек набрал себе полную сумку камней, и, когда они вышли на следующее поле, Том и Ист пошли вдоль одной живой изгороди, а остальные двое — вдоль другой. Шума они производили достаточно, но это был ещё не сезон для молодых птиц, а старые летали слишком хорошо для наших метких стрелков, и после первого же брошенного по ним камня оказывались за пределами досягаемости. Но всё равно, бежать вдоль изгороди и кидать камнями по дроздам и зябликам было ужасно весело, хотя и не давало ни малейшего результата. Скоро и Артур вошёл во вкус и кинулся вперёд, чтобы преградить птицам путь с другой стороны, и кричал, и кидал, и падал в канавы, и перелезал через изгороди в таком же запале, как и Чокнутый.

Вскоре компания в бешеной погоне за старым дроздом (который уже явно бывал в таких переделках и, похоже, наслаждался происходящим, потому что каждый раз подпускал их к себе поближе, а потом отлетал ярдов на сорок и, с нахальным видом дёрнув хвостом, исчезал в зарослях), добралась до высокой двойной живой изгороди.

Крики «Вот он!», «Гони его!», «Сюда!», «Он тут, у меня!», «Смотри, куда кидаешь, Чокнутый!» слышны были на четверть мили. Услыхал их и фермер, который вместе с двумя своими пастухами лечил овец в загоне на соседнем поле, ярдах в двухстах оттуда.

Фермер этот арендовал дом и двор, находившиеся в конце поля, к которому подошли сейчас наши юные любители птиц. Сам он там не жил и не поселил никого из работников. Тем не менее, будучи безмозглым и неблагоразумным бриттом, он держал там множество кур и прочей домашней птицы. Вполне естественно, что это место время от времени навещали самые разнообразные грабители: лисы и цыгане устраивали переполох по ночам, а в дневное время, как с сожалением приходится признать, оно нередко посещалось учениками Рагби, и результатами этих посещений часто становились бесследные исчезновения почтенной домашней птицы. Том и Ист, пока были «людьми вне закона», тоже посещали этот птичий двор с преступными намерениями, а один раз даже одержали победу в честном бою над уткой и, торжествуя, унесли труп, завернув его в целях безопасности в шейные платки. Впрочем, злополучная утка принесла им столько хлопот и беспокойства, что они больше не возвращались к этой практике. Сначала они отнесли её к Салли Хэрроуэлл в надежде на вкусный ужин, но она, осмотрев утку, сделала гримасу и отказалась разделывать её и вообще иметь с ней дело. Тогда они отнесли её к себе в кабинет и принялись ощипывать сами. Но что делать с перьями, куда их девать?

— О Господи, Том, сколько же перьев у утки! — простонал Ист, держа в руках полный мешок и безнадёжно глядя на тушку, которая не была ещё ощипана и наполовину.

— По-моему, она уже попахивает, — сказал Том, осторожно принюхиваясь. — Нужно скорее с ней что-то делать.

— Всё это хорошо, но как мы её приготовим? Я не рискну жарить её в холле или в коридорах, не та у нас с тобой репутация.

— Лучше бы мы избавились от этой дряни, — сказал Том, с отвращением швыряя утку на стол.

Ещё через день — два стало ясно, что избавиться от неё необходимо, так что они хорошенько завернули её в оберточную бумагу и оставили в шкафу пустующего кабинета, где заведующая хозяйством и обнаружила эту гадость на каникулах.