Александр Дейч - Генрих Гейне

• Название: Генрих Гейне
• Автор: Александр Дейч
• Издательство: Журнально-газетное объединение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1933

---

Однако Бруно Бауер, произведя определенный сдвиг в области религиозной, все же шел на поводу гегелевской философии и выводил не идеи из действительности, а действительность из идей. Это мешало ему разобраться в политических чаяниях передовой буржуазии и привело под конец политических колебаний в орган крайних реакционеров - «Крестовую газету».

Людвиг Фейербах - несомненно, одна из наиболее ярких фигур левого крыла гегельянцев. Он решительно порвал с идеализмом своего учителя и пошел по пути философского материализма и атеизма. Он не без основания увидел в гегелевском идеализме последнюю опору теологии, По учению Фейербаха, в мире не существует ничего кромe человека и природы. Религия - это отношение человека к собственной сущности, но не как к своей, а как к чуждой, отличной от него, даже противоположной ему сущности. Человек - это высшее существо для человека, и высший закон для человека - любовь не к богу, а к человеку.

Впоследствии Маркс, подвергая критике идеологию Фейербаха, подчеркнул отвлеченный характер его мышления, указывая, что Фейербах рассматривает людей как абстракцию, вне общественной связи.

Другими словами - Фейербах игнорировал тот факт, что человек живет не только в природе, но и в обществе и, значит, материализм является не только наукой о природе, но и наукой об обществе.

К этому пришли младшие из левогегельянцев, Карл Маркс и Фридрих Энгельс, после того как они порвали с буржуазным радикализмом и перешли к коммунизму. Они создали новое мировоззрение на развалинах гегелевской системы, из которой, однако, они взяли революционную ее сторону - диалектический метод, переработав его в духе материализма. Созданное Марксом и Энгельсом мировоззрение охватило всю совокупность явлений в смысле их научного объяснения и явилось орудием изменения мира и, как таковое, - мировоззрением международного пролетариата. Основные Положения марксизма выкристаллизовались уже несколько позже - в сороковых годах.

В области литературы неясное общественное брожение нашло свое отражение в школе, получившей название «Молодая Германия». Под этим флагом объединилась группа либеральных писателей, стремившихся, наконец, засыпать пропасть между искусством и жизнью. Эта пропасть, по мнению младогерманцев, равно существовала в творчестве классиков и романтиков.

Нельзя представлять себе движение младогерманцев, как нечто цельное и определенное. Группа писателей, входивших в школу «Молодой Германии», как Гуцков, Лаубе, Винбарг, Мундт, Кюне и др., состояла из людей различных творческих дарований. Правда, их объединяло стремление к осуществлению выдвинутых ими новых задач, характерных для них, как представителей осознающего себя буржуазного класса. Эти задачи делали из писателей «Молодой Германии», по определению Гейне, «художников, трибунов и апостолов одновременно».

Фридрих Энгельс в своей статье «Александр Юнг и Молодая Германия» так характеризует хаос, царивший в среде писателей нового литературного движения: «Молодая Германия» вырвалась из омуты бурной эпохи, но сама осталась одержимой этой смутностью. Идеи, бродившие тогда в головах в неразвитой и неясной форме и осознанные позже лишь с помощью философии, были использованы младогерманцами для игры фантазии. Этим объясняется неопределенность и смешение понятий, господствовавшие среди самих младогерманцев. Гуцков и Винбарг лучше других знали, чего они хотят, - Лаубе меньше всех. Мундт гонялся за социальными фантасмагориями; Кюне, в котором сидел маленький Гегель, схематизировал и классифицировал. Но при всеобщей путанице ничего не могло получиться путного. Мысль о полноправности чувственного начала понималась, по примеру Гейне, грубо и плоско; либерально-политические взгляды носили личную окраску, а положение женщины давало повод к самым бесплодным и спутанным дискуссиям. Никто не знал, чего ему ждать от другого. Всеобщей неурядице того времени следует приписать и меры, принятые различными правительствами против этих людей. Фантастическая форма, в которой пропагандировались эти воззрения, могла лишь способствовать усилению смуты. Внешним блеском младогерманских произведений, их остроумным, пикантным, живым стилем, Таинственной мистикой, которою облекались главные лозунги, вызванным ими возрождением критики и оживлением беллетристики они вскоре привлекли к себе младших писателей en masse, и через короткое время у каждого из них, кроме Винбарга, образовался свой двор. Старая, дряблая, беллетристика должна была уйти под напором юных сил, и «молодая литература» заняла завоеванное поле, поделилась на лагери - и в результате распалась. Так обнаружилась несостоятельность принципа. Оказалось, что все ошиблись друг в друге. Принципы исчезли, все дело свелось к личности. Гуцков или Мундт - вот как ставился вопрос. Журналы стали наполняться дрязгами различных клик, взаимными счетами, пустыми спорами.

Легкая победа развила в молодых людях заносчивость и тщеславие. Где бы ни появлялся новый писатель, ему приставляли к груди пистолет и требовали безусловного подчинения. Всякий предъявлял претензию на роль единственного литературного идола».

Впоследствии, в 1855 году, Энгельс высказался еще резче о «Молодой Германии», снова подчеркивая идейную путаницу, господствовавшую в этой школе, где плохо переваренные воспоминания о германской философии перемешивались с элементами робкой политической оппозиции и с непонятными обрывками французского социализма, в особенности сенсимонизма.

Теоретиком «Молодой Германии» выступил Лудольф Винбарг - один из гамбургских друзей Гейне, по определению Энгельса, «цельный, сильный человек, подобный блестящей статуе, отлитой из одного куска металла, без малейшего пятнышка ржавчины».

Винбарг в своей книге «Эстетические походы» так сформулировал свою идею: «Поэзия не является больше игрой прекрасных духов: она - это дух времени, который незримо обуревает все головы, хватает за руку писателя и пишет книги времени. Поэты не должны быть больше, как некогда, на службе муз, они должны служить подлинной политической и трудовой жизни».

Винбарг, следуя идеям сенсимонизма, выступает проповедником новой «религии общества», ренессанса старой и новой эпохи, здоровые начала которых должны протянуть друг другу руки над трупом католического аскетизма. Разум и чувственность, жизнь и поэзия должны придти в гармоническое сочетание и явиться фундаментом будущего «эстетического общества».

Младогерманцы под непосредственным влиянием сенсимонистов провозгласили «эмансипацию плоти», свободный сенсуализм, который наивно выражался в протесте против установленных форм брака. Сенсуализм в таком примитивном виде был выявлением протеста против спиритуалистических крайностей романтики и философской отвлеченности.

«Молодая Германия» признавала своими вождями двух писателей, которые уже к тому времени оставили пределы страны: Берне и Гейне. Младогерманцы почитали в Берне его публицистический пыл, его отношение к литературе и науке как духовным факторам, которые должны быть неразрывно связаны с действительностью. Мелкобуржуазный радикализм Берне был по духу младогерманцам, а ненависть Берне к гнету деспотизма и стремление его к республике как к средству избавиться от всякого зла соответствовали путаным политико-социальным настроениям группы «Молодой Германии». Гейне для младогерманцев был прежде всего идеологом крепнущего в своем мировоззрении бюргерства, политическим писателем, чья ирония превращается в серьезные удары бойца, который требует ниспровержения старого строя, чтобы на лучшей базе воздвигнуть новое здание политического, социального и этического порядка.

Младогерманцы с большим уважением относились к взятой Гейне на себя роли посредника франко-германского культурного сближения. Они сами и их читатели увлекались «Предисловием» к «Французским делам» Гейне, которое распространялось в Германии в виде нелегально отпечатанной брошюры. В этом предисловии к французскому изданию Гейне набрасывается на прусскую реакцию, на династию Гогенцоллернов, на лицемеров и ханжей Пруссии, на философско-христианскую солдатчину, «на помесь светлого пива, лжи и песка». Он выражает свое резкое недоверие монархическому пруссаку, этому долговязому ханжествующему герою в штиблетах, с огромным желудком и огромной пастью и с капральской палкой в руках, которую он обмакивает в святую воду, прежде чем ею ударить».

Необычайно резкий тон «Предисловия», которое на ряду с прокламациями Бюхнера и Вейдига служит первыми классическими образцами политического памфлета в Германии, естественно, вывел из себя прусскую придворную камарилью. Сам король Фридрих-Вильгельм запросил своих министров, что ими предпринято насчет книги Гейне, и министры не преминули ответить репрессиями против «Молодой Германии» в целом и против Гейне в частности.