Клайв Леннард - Источник судеб

• Название: Источник судеб
• Автор: Клайв Леннард
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1996
• ISBN: 5-87365-029-2

---

— Великий Митра, — пробормотал сержант, — воистину, зеленщик наказал своего обидчика хуже самой смерти…

И, обратившись к пленнику, добавил:

— Ладно, шагай…

Однако конвой так и не смог двинуться с места. Потеряв интерес к Артузо и ослепленному им предателю, толпа обратилась к стражникам. Вперед протиснулся здоровенный детина в кожаном фартуке с окровавленным мясницким топором в могучих лапах.

— Это кого ж словили? — поинтересовался он зловеще. — Что за птичка такая божья, невинная?

— Будет, будет, — отвечал сержант незлобливо, — нам приказано доставить этого вана в клеть, туда и ведем.

— Вана? Да он такой же ван, как я кхитаец! Гляньте, люди, не признает ли кто ублюдка? Не чинил ли сей вьюнош кому обиды?

— Уймись, Бангамир, — уже строже сказал начальник конвоя. — Сам государь пленил его на ладье, значит — ванир. Приказано в темницу, и все тут. Дорогу!

— А ты потише, — насупился мясник. — Развоевался! Ты бы воевал, когда надо. Когда мы свою кровь проливали и всяких-разных здесь метелили. Правильно я говорю?

Толпа одобрительно зашумела.

— А то чего-то я тебя только сейчас заприметил, — продолжал ободренный детина. — Ты где раньше тихорился — в казарме блох считал?

— Ну, ты! — взъярился воин. — Бабе своей допрос чинить будешь! Уйди добром, лытка говяжья, не то…

Окружавшие пленника стражники угрожающе наклонили алебарды.

— Братья! — гаркнул мясник, поудобнее перехватывая топор. — Да они предателя защищают!

— Выслужиться хотят! — закричал кто-то с лесов. — Сам слышал: король велел пленных не брать! Все врут, не иначе мзду с предателя получили…

В стражников полетели камни и палки, толпа заволновалась, придвинулась к воинам, готовясь раскидать их и добраться до пленника. Сила была явно на стороне горожан, а жажда мести заставляла еще столь недавно законопослушных турнцев забыть о том, что они собираются напасть на представителей королевской власти.

— Смерть предателю! — неслись крики. — Вздернуть его! Месть! Месть!

Сержант, вовсе не собиравшийся защищать какого-то ванира ценой собственной жизни, опустил оружие, поднял руку и прокричал, перекрывая общий шум:

— Ладно! Ваше право! Вы свободные люди. Только ты, Бангамир, и еще кто-нибудь отправитесь со мной к королю, чтобы свидетельствовать, что я подчинился воле народа.

Он сделал знак, и конвой расступился, оставив пленника лицом к лицу с разгневанной толпой.

— С превеликим удовольствием, — отвечал мясник, — наш государь справедлив… Справедлив и суров к предателям. А этого мы предадим в руки тех, кого он обидел…

Бангамир приблизился к юноше и навис над ним, словно бык над цыпленком. Он оперся на свой страшный топор и, подбоченясь, принялся сверлить жертву яростным взглядом. Впрочем, заговорил не слишком громко, даже ласково.

— Ты ведь был в городе, сынок? Не заставляй нас тебя бить, скажи, в чьем доме пошкодничал? Не упрямься…

Так, наверное, он понукал скотину, гоня ее на бойню.

Пленник стоял спокойно, прямо глядя в налитые кровью глаза мясника.

— Я ванир… — отвечал он медленно, словно подбирая слова. — Я был с теми, кто пошел в храм… Да, наш вождь обманул жрецов и захватил святилище. Хитрость — достоинство воина. Я… я хотел вырезать руну во славу Имира, но нож сломался… Потом камни… Много камней, они летели сверху, сея смерть, словно чудовищный град. Мы бежали. Бежали к ладьям, и там черноволосый великан настиг нас, свершив возмездие. Меня он пленил. Это все.

— Врешь, — странно, но взгляд Бангамира больше не пылал ненавистью, а в голосе не было прежней неумолимости. — По облику ты совсем не похож на ванира, да и по-нашему говоришь чисто…

И мясник неуверенно обернулся к горожанам, ища поддержки. В толпе негромко переговаривались, гневные выкрики смолкли, непонятным образом люди приходили в себя, вновь обретая способность рассуждать здраво.

— Может, и ванир, — задумчиво сказал человек в одежде булочника. — Хоть и не похож. Но бывают же белые вороны…

— Ой, гляньте, люди, — вдруг запричитала какая-то женщина, — да ведь он совсем мальчонка… И лицом пригож, у тех-то, с желтыми лентами, хари все сплошь мерзостные!

К мяснику из толпы вышел зеленщик Артузо. В руке он все еще сжимал нож. Блуждающий взгляд старика остановился на пленнике.

— Поклянись, — сказал он, — поклянись, что не чинил разбоя в Нижнем Городе.

— Клянусь Корнями и Кроной, — отвечал юноша.

— Чем-чем? — вскинулся было мясник. — Какими такими корнями?

Но Артузо отбросил нож и мягко тронул Бангамира за рукав засаленной куртки.

— Хватит, — сказал он веско, — всякий клянется тем, во что верит. Довольно крови. Мы забыли, что для злодея есть суд: простолюдину — суд равных, вельможе — королевский. А есть Божий Суд и, кто знает, не ждет ли он вскоре каждого из нас?

Сказав так, старик вдруг заплакал и, ни на кого не глядя, зашаркал прочь — туда, где недавно исчез его лишенный глаз обидчик.

— О Митра, — пробормотал булочник, — я вспомнил проповедь Пресветлого: «Отмерь семь раз по семь, дабы не поддаться ни гневу, ни опрометчивой поспешности…»

— Митра не запрещает мстить обидчикам, — возразил мясник. — «За отрубленный член воздай отрубанием члена врагу своему». Впрочем, Артузо прав: мы не дикие звери. Пусть отныне пойманных предателей судит Городской Совет. А вана этого, или кто он там, раз король пленил, так пусть и чинит расправу. Не держи зла, сержант, погорячились…

Сержант снисходительно махнул рукой и дал команду двигаться. Бравому вояке ничего не оставалось, как сделать вид, что никто не выказывал оскорбительного неповиновения королевской страже. И все же, когда за конвоем закрылись ворота Верхнего Города, бывалый воин вздохнул облегченно.

— Крутой, однако, у нас народец, — проворчал он с оттенком уважения. — Не я ль гонял этого Бангамира на сборах ополчения, а тут надо же: топором грозится! И Артузо, старичок, туда же. Мухи, бывало, не обидит, а как ублюдка-то порезал… Ну да турнцам есть с кого пример брать: наш король как осерчает, так только держись… Правильно сказывал мясник: справедлив, но суров. Слышь, ван, моли своего Имира, чтобы государь просто отрубил тебе голову!

Пленник, шедший до этого спокойно и уверенно, вдруг зашатался, ноги его подкосились и, если бы стражник не натянул веревку, юноша упал бы на колени.

— Эй, что с тобой? — удивился сержант. — В штаны наложил? Хлипковат ты что-то для ванира…

— Я не ванир, я пикт… вспомнил сейчас…

— Пикт?! Час от часу не легче! Совсем спятил со страху. Ну да мне наплевать, из каких ты земель, скажи лучше, как тебя звать, чтобы надзиратель знал, кого выкликать на расправу.

— У меня нет имени, — пробормотал юноша, — я потерял его… потерял…

И он побрел дальше на подгибающихся ногах, окруженный стражниками, которые лишь переглядывались да усмехались, окончательно уверившись, что их пленник лишился рассудка от выпавших на его долю потрясений.

* * *

— …И тогда Эйрим разделался с Торколом, отцеубийцей, — вырезал ему «ворона». А я сразил Фингаста, вернее, думал, что сразил. Сей живучий червь, видно, отполз во время схватки, затаился и зализал раны. Не думаю, что колдун из Кро-Ганбора тратил чары на своего лизоблюда. Плевать он хотел на своих слуг: и на Торкола, и на Фингаста, и на Сигворда, который был столь глуп, что даже в бою не надевал шлема. Для чародея все людишки одинаковы — пыль, прах… Маги сражаются между собой, используя низших, как они мыслят, существ, подобно фигурам в той замысловатой игре, что пришла к нам из Вендии. Ну да Гор-Небсехт поплатился за свою самонадеянность: вот эта рука из плоти и крови навсегда отняла у него жизнь!

И Конан простер свою могучую длань, в которой крепко сжимал кубок с отличным зингарским хайресом.

Они сидели по грудь в пузырящейся теплой воде дворцового бассейна, развалясь в удобных мраморных седалищах: повелитель Аквилонии, Верховный Жрец, Главный Магистр Искусств, генерал гвардии Ольвейн и королевский постельничий, он же оруженосец государя, он же начальник сотни Юных Орлов, а вчера еще — рядовой боец привратной стражи Лука по прозвищу Балагур. Миновала ночь и добрая половина дня с тех пор, как в Турне вновь воцарился мир.

После разгрома ваниров и наведения порядка в Нижнем городе лишь граф Монконтор, затворившийся в своем особняке, оказал отчаянное сопротивление. Барон Агизан сдался, лично отдав свой меч Ольвейну. Будучи достаточно богат, он лелеял надежду откупиться, приберегая, впрочем, еще кое-что про запас. Монконтор же, рубака отчаянный, но недалекий, положил большую часть своих людей и скрылся в подземный ход, который вскоре был обнаружен стражниками. К несчастью, по своему тщеславию и глупости, граф велел копать этот путь к отступлению с размахом, в полтора человеческих роста, надеясь в случае надобности вынести через него ценную мебель, и потому его слуги, работавшие в тайне от городских властей по ночам, успели прорыть лишь отрезок длиной шагов в пятьдесят. Граф оказался загнан, словно хорек в своей норе. Страшно ругаясь, он отбивался факелом и мечом, пока метко пущенный из пращи камень не угодил в забрало его шлема, несколько остудив воинственный пыл Монконтора и позволив стражникам переправить бесчувственное тело в надлежащее место: на солому в дворцовой темнице.