Нил Гейман - Лучшее юмористическое фэнтези. Антология

• Название: Лучшее юмористическое фэнтези. Антология
• Автор: Нил Гейман
• Издательство: Издательский Дом «Азбука-классика»
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: ISBN: 978-5-91181-394-9

Впервые на русском языке уникальная коллекция умопомрачительных историй, изобилующих изощренным юмором и богатой фантазией известных авторов, таких как Роберт Шекли, Нил Гейман, Крэг Шоу Гарднер и других. Эта антология собрала под своей обложкой лучшие образцы юмористического фэнтези.

Инопланетянин-банан, расследующий преступление, плюшевые пираты, компьютеризированные ботинки, высокоэнергетические брюки, угрожающие Вселенной, исполняющий любые желания пульт от телевизора, говорящая голова лося… Читателю остается только гадать, что это — фантазия автора или безумный мир за окном!

---

Аналогично и трон, оборудованный специальным устройством, которое поднимает его к потолку по специальному желобу, замаскированному в задней стене. Под сиденьем трона хранятся смены одежды. Идея первоначально заключалась в том, чтобы произвести впечатление на послов и вельмож с Запада. Два евнуха вводили дипломата в тронный зал и оставляли перед троном. Согласно этикету, он должен был трижды пасть ниц, вытянувшись в полный рост на полу. Поднимая взгляд после каждого падения ниц, он видел бы императора в другом месте позиции на стене и в другой мантии. Он не знал бы, что и подумать.

Но теперь механизм износился, работает ненадежно. Толчками поднимаясь к своду, трон немилосердно скрипит и угрожает сбросить императора вниз.

Во дворец влетает настоящая птица и, шумно хлопая крыльями, садится на бронзовое дерево.

Это голубь. Император протягивает руку и снимает с его лапки послание. Разворачивает бумажку и выгибает бровь.

— Письмо от шерифа Ноттингемского, — произносит он. Его визирь низко кланяется:

— Вы просили его держать вас в курсе событий.

— В самом деле? В самом деле! Ну-ка посмотрим, что он там пишет. Ага! Судя по всему, некто по имени Робин Гуд был убит стрелой, положен в новый фоб, и только они собирались заколотить крышку, как Нина, царица амазонок, бросилась с воем на его труп. Он ее сын, рыдала она, и потому у нее нет выбора, кроме как любить его, хоть это она его и убила. Она поцеловала его в губы. Ко всеобщему ужасу, труп взял и ожил. Кажется, Нина держала в склянке бога и посулила отпустить его, если тот исполнит ее желание. Он свое обещание выполнил, а вот она его обманула. Да, она выпустила его из баночки, но тут же проглотила! Разжевала и переварила! И, видимо, к ней перешли его магические способности, стали частью ее метаболизма, наделив ее поцелуй невероятными восстановительными качествами! Итак, она поцелуем вернула Робина Гуда к жизни. Но у этой истории нет счастливого конца. И знаешь почему?

— Извините, нет, — мотает головой визирь. — Я не знаю латыни. Здесь же Византия, и мой язык — греческий. Я не понял ни единого слова!

— Я тоже! Не письмо, а сплошные закорючки. Ну да какая разница, все равно теперь уже поздно. Эти события давно в прошлом.

— Может, приготовим голубя на обед? — облизывается визирь.

Дева Мэриан, Малютка Джон, Гай Гисборн, шериф Ноттингемский и царица амазонок терпеливо объясняют Робину Гуду, почему он должен быть похоронен заживо. Он лежит в гробу, и лишь нога Нины, упирающаяся ему в грудь, мешает ему выбраться наружу. В руках у нее крышка. Она мило улыбается.

— Ты же знаешь: если было бы можно как-то иначе, я бы только радовалась.

— Тоже мне мама! — пищит Робин. — Я ведь живой!

— Да, волшебный поцелуй удался на славу. Но правила яснее ясного. Последняя воля должна быть соблюдена, а ты пожелал, чтобы тебя похоронили под тем местом, куда угодит твоя стрела. Она угодила тебе же в сердце. Так что мы должны похоронить тебя прямо здесь. То, что ты при этом жив, абсолютно несущественно.

— Но я задохнусь и снова умру!

— Тогда тем более не о чем жаловаться. Видишь, как все удачно сложилось?

— Я думал, ты меня любишь!

— Люблю. Чистой материнской любовью. Но неизбежно настает момент, когда двое, какими бы ни были их отношения, должны распрощаться.

— Не хочу заживо в могилу! Не хочу заживо в могилу!

— Хватит ныть, как маленькая девочка!

Решительно надавив ему на грудь, она опускает крышку гроба. Дева Мэриан и Малютка Джон принимаются стучать молотками. Крики Робина Гуда едва слышны. Наконец гроб заколочен.

— Опустите его в могилу! — командует шериф Ноттингемский.

Глубина ямы шесть футов. Гроб идеально вписывается в ее контуры. Рыцари пинками сбрасывают вниз отваленный грунт, пока не заполняют яму доверху. Гай Гисборн несколько раз проводит над могилой свою лошадь, чтобы утрамбовать землю как следует. Криков уже почти не слышно. Может, это и не крики вовсе. А просто шуршание тысячи червей.

— Терпеть не могу эти церемонии, — сообщает шериф Ноттингемский.

— Все ведь уже кончилось, — отзывается Нина.

— И куда вы теперь? В смысле все вы?

Малютка Джон и Дева Мэриан обмениваются взглядами.

— Я уйду в монастырь.

— И я тоже! Надо только сперва побриться. И сделать операцию.

— Мое место по-прежнему рядом с вами! — отрывисто лает Гай Гисборн.

— Фасс-васс! Шуш-ш-ш!

— А вы, моя царица? Каковы ваши планы? — добавляет шериф.

Нина вздыхает и оглядывается. Потом пожимает плечами:

— Я сделала то, за чем прибыла. Пожалуй, пора вернуться в Скифию. А вы?

— О, с меня причитается длинное письмо императору Византии.

Шериф Ноттингемский и его рыцари решают проводить Нину, царицу амазонок, из Шервудского леса. Но на полпути она осаживает свою лошадь и вздыхает. Потом разворачивается:

— Нет, все без толку. Есть одна большая загвоздка.

— Какая бы это?

— Я не могу оставить Робина там. Теперь он мой сын, для него всегда есть место в моем сердце. А в итоге пришлось похоронить его под самим собой. Ведь именно это мы только что и сделали. Так что, придерживаясь духа его последней воли и с учетом того, как мы ее интерпретировали, Робина следует похоронить подо мной, где бы я ни была.

— Но вы же теперь будете все время в пути!

— Ну да. Жаль, что нет такой вещи, как портативная могила!

Он сосредоточенно хмурится:

— А может, и есть! За мной!

Шериф Ноттингемский пришпоривает коня, возвращаясь к «Деве и островерхой шляпе». Чуть в стороне — свежая могила. Он спешивается и заходит в таверну. Через несколько минут выходит и машет Нине.

— Здешний хозяин плотник, помните? Я спросил у него, может ли он сделать устройство типа снежного плуга, чтобы установить на гроб спереди. Он сказал «да».

— То есть я смогу тащить гроб под собой, куда бы ни отправилась?

— Да, плуг будет автоматически отваливать землю в сторону. Могила так и останется на глубине шести футов — всю дорогу до Скифии.

— Осталось понять, как мне перебраться через пролив.

— Можете нанять судно с трюмом, набитым землей.

Рыцари уже раскопали гроб. Изнутри по-прежнему доносится стук, но очень слабый. Появляется хозяин таверны со свежесколоченным устройством. Пока он прилаживает его, Нина решает напоследок открыть гроб еще раз. Лицо Робина Гуда искажено гримасой, лоб покрывает обильная испарина.

— Ну слава богу! Еще чуть-чуть — и я бы задохнулся.

— Я вернулась не для того, чтобы спасти тебя, глупышка, а только сказать, что мы отправляемся в долгое путешествие. Мы возвращаемся домой, любимый сын.

— Что-что-что?

В ответ она опускает крышку.

Прежде чем снова засыпать яму, Нине вручают привязанную к гробу веревку. Теперь она может тянуть могилу за собой. Когда веревка натянута, по ней передаются колебания исступленного стука Робина. Прикладывая веревку вплотную к уху, Нина слышит его мольбы и вопли. Будет чем развлечься в дороге.

Они покидают Шервудский лес другим путем. Нина пересекает сухое речное русло. За ней скачет шериф Ноттингемский. За ним — пятьдесят рыцарей. Пока они переправляются, их атакует гигантский скорпион. Какой только дряни ни навезли из Святой земли эти крестоносцы! Закипает жуткая битва. В конце концов, оказывается, многие рыцари и вправду не более чем пустые доспехи.

Но это не ее дело. Она скачет, как скакала. В ее кильватере Робин Гуд умирает последней мучительной смертью.

Молли Браун ПРОМАШКА[121] Перевод О. Полухина

Перемещения во времени — наука неточная, и если занимаешься ею, будь готов к парадоксам.

Сэмюэл Колсон (2301–2197)

Алан пробежал под аркой, даже не взглянув на табло над входом. Утро понедельника, и он снова опаздывает. Он часто обдумывал теорию, согласно которой время — это некая точка в пространстве, и всякий раз у него портилось настроение. Ведь тогда в этой конкретной точке пространства всегда утро понедельника, и он всегда опаздывает на службу, причем ненавистную. И так было всегда. И всегда будет. Если только кто-нибудь не вмешается, что категорически запрещено.

— Пресвятая матрица! — воскликнул Джо Туфингерс, когда Алан промчался мимо, торопясь зарегистрировать отпечаток ладони в тщетной надежде не потерять оплату следующих тридцати минут. — Не поверишь, что я нашел в отделе художественной литературы!

Алан шлепнул ладонью по рекордеру. Металлический голос произнес:

— Служащий номер ноль пятьдесят семь, архив, Алан Стронг. Опоздание тридцать минут семь целых две десятых секунды. Штраф — часовая оплата.

Алан пожал плечами и повернулся к Джо.

— Поскольку платить мне не собираются, я, пожалуй, задеру ноги и выпью чашечку жидкого кофеина. Давай рассказывай, что ты там нашел.