Вэчел Линдсей - Призраки бизонов. Американские писатели о Дальнем Западе

• Название: Призраки бизонов. Американские писатели о Дальнем Западе
• Автор: Вэчел Линдсей
• Издательство: "Правда"
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1989

В сборник вошли произведения писателей США (Марк Твен, Брет Гарт, О.Генри, Джек Лондон и др.), посвященные новой эпохе «покорения» и освоения американского Запада. Проза предлагаемых авторов показывает всю иллюзорность надежд простых американцев на свободу и богатство.

---

— Когда? — спросил Джил.

Теперь Кэнби посмотрел и на него.

— Никто не знает, — ответил он. — Скорее всего около полудня. Его нашли много позже. — И снова посмотрел на меня.

Мне хотелось разделять общее настроение, но когда окружающие тебе не верят, начинаешь испытывать — неизвестно по какой причине — мучительные угрызения совести. И, когда Джил, который хотел было сказать что-то, промолчал, заметив, что Кэнби оглянулся на него, я понял, что и он поддался тому же чувству. Однако, стоять вот так за спиной Кэнби мы позволить себе тоже не могли. Я протиснулся мимо него и вышел на мостки. Джил — следом за мной.

2

Фернли стал усаживаться на лошадь. Движения его были неторопливы и точны, как у человека, твердо решившегося на что-то. Один из ковбоев заорал, будто Фернли находился в полумиле:

— Эй, Джеф, погоди, сейчас мы сколотим уполномоченный отряд!

— Я сам с мерзавцами разделаюсь, — сказал Фернли и завернул лошадь.

Мур изрек:

— Совсем с ума спятил, — и поспешил на улицу. Но его опередил Дэвис. Мелкими шаркающими шажками он подбежал к Фернли и схватил лошадь за уздечку. Остановленная лошадь вильнула задом, уклоняясь от Дэвиса, и махнула хвостом. Фернли так на него зыркнул, что я подумал — вот сейчас хлестнет Дэвиса плеткой прямо по лицу. Нет, обошлось. Дэвис — старик, маленький, узкоплечий и очень сутулый, почти горбун; волосы у него были совсем белые и шелковистые. Поднятое к Фернли лицо со впалыми щеками и высокими скулами было бледно от постоянного пребывания в помещении, морщины перерезали лоб, и две глубокие борозды залегли по обе стороны длинного тонкого рта. Проступавшие на впалых висках жилки придавали им голубоватый оттенок. С Дэвиса можно было бы писать старого скрягу, если бы не глаза — странно молодые, яркие и пронзительно голубые, обычно — правда, не сейчас — насмешливые. Фернли взглянул в эти глаза и сдержался.

— Зачем такая спешка, Джеф, — уговаривал Дэвис. — Все равно они сильно опередили нас.

Фернли ответил что-то, чего мы не расслышали.

— Ты же не знаешь, сколько их всего, Джеф. Может, и двадцать человек. Ларри все равно не воротишь, даже если ты и себя дашь ухлопать.

Фернли промолчал, но от него не отъехал. Лошадь пару раз мотнула головой. Дэвис отпустил уздечку и положил руку на колено Фернли.

— Мы ведь даже не уверены, в какую сторону они поскакали, Джеф, и сколько времени было в их распоряжении. Погоди немного, пока мы решим, что делать. Что до Кинкэйда — мы все с тобой заодно. Ты знаешь, сынок…

Он стоял рядом с непокрытой головой, не выпуская колено Фернли, и солнце поблескивало на его белых волосах. Волосы были длинные, закрывали воротник, Фернли, по-видимому, начал немножко соображать. Он ждал. К ним подошел Мур.

Осгуд стоял рядом со мной на мостках.

— Нельзя этого делать! — говорил он, размахивая руками и кривя лицо, будто собирался заплакать. Затем снова засунул руки в карманы.

Джил стоял за мной.

— Заткнись, бабуся, — сказал он Осгуду. — Тебя никто с собой не приглашает.

Осгуд быстро и суетливо повернулся к нему.

— А я и не боюсь. Есть другие соображения, не позволяющие…

— Прибереги свои проповеди на потом, — оборвал его Джил, не сводя глаз с Мура, говорившего что-то Фернли. — Может, они еще многим из нас понадобятся.

— Ведь у тебя и револьвера с собой нет, Джеф, — твердил Мур.

Осгуд вдруг пошел к стоявшим у лошади Муру и Дэвису. Вид у него при этом был такой, что, мол, и не хочется, а надо. Лысая голова на солнце казалась совсем бледной. Ветер трепал полы сюртука и штанины брюк. Он казался беспомощным и робким. Я понимал, он пытается сделать то, что считает правильным, но делает как-то без души. Мне стало стыдно за него и противно, так же, как и Джилу.

— Фернли, — сказал он визгливым от натуги голосом, — Фернли, если эта ужасная история действительно имела место, то тем более нам следует сохранять самообладание. При таких обстоятельствах, Фернли, мы вполне способны утратить благоразумие и чувство справедливости. Братья! — разливался он. — Давайте удержимся от необдуманных поступков, чтобы нам потом не сожалеть о них. Действовать нужно, конечно, нужно, но обдуманно и в рамках закона, а не сгоряча, как беспорядочная толпа. Ведь не просто же крови мы хотим; мы не индейцы, не дикари, с которых довольно и подленькой мести из-за угла. Мы хотим, чтобы восторжествовало правосудие, а впопыхах, в запальчивости правды не сыщешь.

Мне казалось, это еще не конец, но он вдруг смолк и обвел нас жалобным взглядом. В словах его было не больше твердости, чем в походке.

Люди, стоявшие у края мостков, переминались с ноги на ногу, поплевывали, почесывались. Собственно, не из-за Осгуда они медлили, а оттого, что каждый в глубине души побаивался, как бы схваченный преступник не оказался кем-то из знакомых. Из-за этого они так долго и не решались ни на какие действия. Дэвис понял, что Осгуд ничего не добился, и сжал губы, так что уголки рта опустились.

Фернли не обратил на слова Осгуда никакого внимания, но, согласившись ждать, сидел в седле как истукан. Лошадь его чуяла неладное, вертелась на месте и била копытом. Фернли слегка отпустил поводья. Лошадь попятилась немного и махнула хвостом в сторону священника. Осгуд отпрянул. Один из стоявших расхохотался. Очень уж смешон был растерянный Осгуд в своих развевающихся одеждах. Мур строго посмотрел на нас. Спина Фернли под жилетом из коровьей кожи совсем одеревенела. Человек, который расхохотался, надвинул шляпу на лоб и пробормотал что-то.

— Мы сейчас соберем уполномоченный отряд, Джеф, — пообещал Мур. — Если мы рассчитаем правильно, то схватим их. — Для Мура такая речь была равносильна нижайшей просьбе. Он замолчал и вопросительно посмотрел на Фернли.

Фернли медленно завернул лошадь и оказался лицом к нам.

— Ладно! Собирайте свой полномочный отряд. — Он смотрел на нас с ненавистью. Лицо у него дергалось.

Кэнби по-прежнему стоял, прислонившись к двери, у нас за спиной. Все с тем же полотенцем в руке.

— Прежде всего кому-нибудь надо сгонять за шерифом. — Судя по голосу, ему было глубоко безразлично, поедем мы за шерифом или нет.

— И за судьей Тайлером, — вставил Осгуд. Совет ему понравился. Он подошел ближе и встал перед нами. — Обязательно надо известить судью Тайлера.

— К черту Тайлера, — сказал кто-то. Тут заговорили и остальные.

— Знаем мы, что из этого выйдет! — заорал другой. И еще один подхватил:

— Прекрасно знаем, что из этого выйдет! Обойдемся без судебных разбирательств! Достаточно мы наслышаны о Тайлере с его судебными проволочками!

Волнение усиливалось. Многие начали вскакивать на лошадей.

Мальчишка Грин слишком долго оставался в тени. Он пробрался к Осгуду, размахивая крепко сжатым кулаком. Но Осгуд не отшатнулся. Грин остановился у края мостков.

— Это же не просто угон! — орал он.

— И одного угона достаточно, — возразил ему Бартлет. Затем он снял шляпу и стал размахивать ею над головой. Без шляпы голова его показалась непомерно большой. Она была обведена красным мокрым венчиком от пропотевшего ободка шляпы. Когда он так злобно говорил, верхняя губа у него задиралась кверху, открывая желтые щербатые зубы и приводя в движение усы. — Не знаю, как вы все, — начал он. Стоило ему разозлиться и начать орать, и голос его становился громовым и гулким, как из бочки. — Не знаю, как все вы, но с меня довольно угонов! Имеем мы права, как граждане и скотоводы, или нет? Что мы, Тайлера не знаем? Если мы станем дожидаться Тайлера… или кого там еще вроде Тайлера, — прибавил он, метнув свирепый взгляд в сторону Осгуда. — Если мы будем дожидаться, так, помяните мое слово, в долинах не останется ни одной головы скота к тому времени, как мы дождемся правосудия! — «Правосудие» прозвучало в его устах издевательски. — Если уж на то пошло, — где они вообще, наши права? Разве правильно, что мы трудимся в поте лица, не зная праздников, до полного изнеможения, все для того, чтобы заработать себе честным путем немного деньжат, а затем теряем за одну ночь все накопленное по вине какого-нибудь чертова мексикашки, теряем потому, что судья Тайлер, чтоб ему ни дна ни покрышки, велит нам сидеть сложа ручки и ждать, пока на земле не воцарится закон и порядок! Если этого дожидаться, все мы через год по миру пойдем. Перво-наперво, отчего угонщики к нам в долину повадились? — ревел он. — Чего они тут не видали? А я вам скажу. Правосудие судьи Тайлера — вот что их надоумило! В Техасе, небось, такого правосудия не дожидаются. Будьте уверены! Там люди знают, что могут сгрести угонщика побыстрее, чем какой-нибудь загребала-законовед. Они пускаются в погоню, хватают его и вздергивают! Может, в Сан-Франциско дожидаются? Ничего подобного! Там люди знают, что могут схватить мошенника не хуже, чем какой-нибудь заевшийся судья, у которого карманы пухнут от взяток. Комитет бдительности — тот действует, и ему не нужно полгода, чтобы раскачаться, как правосудию в иных местах. Да что же это такое, ребята? — взвыл он. — Неужели мы на своих собственных пастбищах будем сидеть, поджав хвосты, вести себя как сопливые мальчишки, пока нас до нитки не оберут, и только тогда решимся на что-то? Нет, я так не согласен, — заверил он нас хриплым решительным голосом. — Может, если мы хоть раз возьмем правосудие в свои руки, закон вынужден будет пошевелиться. Может… А, может, и нет. Но в одном уверен, — если мы это дельце провернем разом и своими руками, в наших краях никогда не будет надобности на такое дело идти. Уж будьте уверены. Но помяните мое слово, — заклинал он, — если мы будем сидеть на месте и тявкать, и скулить, и хвостиком вилять, пока судья Тайлер не погладит нас по головке, любой вор в нашем районе, будь то мексиканец, индеец или беглый конфедерат — начнет все у нас из-под носа тащить! Вешать надо мерзавцев, понятно вам? Вешать! — Пот катился с него градом. Он оглядывал нас, вращая налитыми кровью глазами. Бартлет всех взбудоражил. Мы с Джилом помалкивали, потому что ребята нас сторонились, но я тоже порядком распалился. Мне хотелось сказать что-нибудь, что обелило бы меня, только никак не мог придумать нужных слов. Но Бартлет еще не кончил. Он утер лицо рукавом и так повысил голос, что даже пустил петуха. Но мы его понимали. Лица вокруг стали непреклонными и злыми, глаза сузились и заблестели. — И это еще не все, — взвизгнул Бартлет. — Мальчишка правду сказал: если бы это только угонщик, но он к тому же еще и убийца! Кинкэйд теперь с продырявленной головой лежит, а продырявила его пуля окаянного угонщика. Запомните это! Так и знайте: отныне мы ни за что не можем быть спокойны — ни за свой скот, ни за свои дома, ни за свою жизнь, даже за наших жен и дочерей мы не можем быть спокойны! Мы должны изловить их, понятно вам! У меня есть два сына, и мы все трое умеем стрелять, и петлю на веревке тоже умеем завязывать, так, чтоб не развязалась, уж будьте покойны… Я с тобой, Джеф, — заорал он Фернли, взмахнув шляпой. — Сейчас я схожу за револьвером и веревкой и вернусь. Если никто другой не хочет, мы с тобой да мои парни вчетвером управимся. Обойдемся без чужой помощи!