Федор Мельников - Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви

• Название: Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви
• Автор: Федор Мельников
• Издательство: Лествица
• Жанр: Религия
• Год: 1999

Массовому читателю, интересующемуся историей России, написанная старообрядцем белокриницкого согласия книга, может представлять интерес тем, что отражает точку зрения старообрядцев на раскол, что является значительной редкостью в серьезной исторической литературе, содержит большое количество малоизвестных фактов из истории России, об возникновении и развития раскола в РПЦ, гонениях на старообрядцев, их участия в общественной жизни, выживания и сохранения своей веры в суровых условиях. История с обретением старообрядцами своих епископов выглядит как настоящая детективная повесть. Уделено внимание образовательной и просветительской деятельности старообрядцев в российском обществе.

Книга в основном охватывает период времени от реформ Никона до 1917 г. Некоторые места в тексте относятся и к более поздним, уже послереволюционным событиям. Точная дата завершения работ над рукописью книги неизвестна, но по ряду признаков, условно можно считать таковой 13 мая 1947 года.

---

Царствование императора Николая I (1825-1855 гг.) действительно представляет собой целую эпоху - мрачную, грозную для старообрядчества и несчастную для всей России. Николай был "миссионером на царском троне", как Нерон - артистом. Он занимался больше совращением старообрядцев в единоверие, чем государственными делами, совращением принудительным, насильственным, разорительным и гибельным для всей страны. С этой целью он даже лично разъезжал по старообрядческим посадам и слободам, как заправский миссионер, который с большим успехом мог вести это дело, получая за это каких-нибудь сто рублей в месяц. Миссионерство Николая обходилось стране в миллион раз дороже. Этот царь вошел в историю старообрядчества как жестокий и безудержный гонитель древлеправославных христиан.

Старообрядцы в своей родной стране, их же жертвами и кровью созданной, никогда ни при каком царе или царице (после никоновского периода) не пользовались полной религиозной свободой, они здесь иногда были лишь терпимы - более или менее. Даже в царствование гуманной и мудрой императрицы Екатерины Великой они не были уравнены в правах и свободах с иностранцами, населявшими тогда Россию. "Благословенный" Александр I утвердил в 1817 г. права и привилегии аугсбургского исповедания (лютеран). Но когда старообрядцы осмелились себе попросить подобных же прав, им в этом было отказано. В марте 1822 г. последовал декретный указ о непреследовании старообрядческих "беглых" священников. Но в том же указе относительно старообрядческих молитвенных домов сказано: "Вновь строить не дозволять ни по какому случаю". Это, конечно, узаконение стеснительных и даже гонительных мер против старообрядчества. Однако Александр I не считается гонителем его. Николай же преследовал старообрядцев систематически, неуклонно и коварно. Он поставил себе цель: уничтожить "раскол" во что бы то ни стало. Прежде всего он напал на старообрядческих священников. В начале его царствования их было весьма изобильно. На одном Рогожском Кладбище в Москве их служило 12 человек. [172] Священники - это духовные вожди, пастыри, совершители св. таинств: их нужно в первую голову уничтожить. 10 мая 1827 г. последовало узаконение: решительно воспретить старообрядческим священникам переезжать из одного уезда в другой, тем паче из губернии в губернию для совершения духовных треб, "в случае же переездов поступать с ними как с бродягами". 8 ноября того же года последовало новое Высочайшее определение: новых попов на Рогожское Кладбище "отнюдь не принимать". Это распоряжение было потом применено ко всем старообрядческим обществам по всей России. В январе 1836 г. оно было снова повторено и с особенной силой. Всюду стали беспощадно преследоваться вновь присоединяемые к старообрядчеству священники: их ловили, арестовывали, сажали в тюрьмы, ссылали в Сибирь, в каторгу. Для ловли старообрядческих священнослужителей по старообрядческим поселениям посылались нередко большие военные отряды, целые полки даже. Все священство старообрядческое стало потаенным, крыющимся, подпольным и, конечно, очень сократившимся в своем количестве. Император Николай был очень доволен такими успехами принятых им мер. Самое деятельное участие в поимке старообрядческих священников принимало повсеместно духовенство православной церкви. Особенной настойчивостью в этом предприятии отличался Аркадий, архиепископ Пермский. Он надоедал обер-прокурору Синода Нечаеву своими доносами на "беглых попов" и требованиями ловить их по всем местам. "О, если бы их не было! - восклицает он в одном доносе синодскому обер-прокурору. - С уничтожением сих врагов спасения, кажется, вся поповщина обратилась бы к св. церкви и без промедления". Аркадий приводит и очень убедительный факт: в Оханском уезде единоверческий священник за один месяц совершил лишь два брака, тогда как за тот же месяц там же "беглый поп повенчал до 340 браков". Пермский владыка-доносчик добавляет: "О попе беглом сношусь с губернатором. Надеюсь должного содействия в деле Божием." [173] Не к Богу, однако, обращается в Божьем деле преосвященный Аркадий, к губернатору: Бог может и не помочь в деле насилия, а губернатор, несомненно, поможет. На него-то, главным образом, и надеялся Аркадий.

Одновременно с повсеместной войной, ведомой правительством, светским и духовным, при помощи полицейских и военных команд против старообрядческого священства, велись атаки и против всего старообрядчества. Были учреждены по всем губерниям особые секретные комитеты во главе с губернаторами и архиереями, с центральным комитетом в Петербурге, в котором сам царь председательствовал и принимал самое живое участие. Комитеты эти занимались исключительно "делами раскола": узнавали о его состоянии, количестве, всех его проявлениях, вырабатывали и применяли меры к уничтожению раскола. Все старообрядческие монастыри и скиты были закрыты и разграблены. Знаменитые центры старообрядчества: Керженец, Иргиз, Ветка, Стародубье, Выг - все это было разгромлено, и величайшие ценности их были отчасти разворованы, уничтожены правительственными чиновниками, в большинстве же переданы единоверцам.

Какие потрясающие трагедии переживали старообрядцы в каждом случае отобрания у них их святынь, можно судить отчасти по официальным описаниям разгрома Иргизских монастырей. Высочайшее повеление о сем последовало в январе 1837 г.: оно было получено саратовским губернатором Степановым и саратовским же архиепископом Иаковом. Степанов не совсем сочувственно относился к этому делу, медлил с исполнением Высочайшего повеления. Иаков же торопил его и не раз присылал к нему по этому случаю своего архимандрита Зосиму. [174] Только 8 февраля прибыло в монастырь духовное и гражданское начальство, сопровождаемое небольшой военной командой. Настоятелю Корнилию и монашествующей братии предъявлено было Высочайшее повеление - превратить "раскольничий монастырь в единоверческий". Пока шли переговоры, в монастырь собралось из окрестных поселений до 300 человек старообрядцев. Народ заявил, что он не допустит архимандрита с товарищами его в церковь. Никакие увещания, угрозы не могли подействовать на него. При попытке архимандрита приблизиться к церкви, раздался на колокольне набат и крики, точно от воров: "Караул!" К вечеру начальство возвратилось в город Николаевск. Здесь состоялось совещание, на котором было решено увеличить команду и набрать до двухсот человек понятых из православных. На другой день вся эта команда с начальством подошла к монастырю. Но в нем уже собралось до 500 человек старообрядцев. При первой же попытке войти в церковь "весь этот народ, как один человек, пал на колени, слезно прося оставить им монастырь на прежнем основании." [175] Стоявшему на коленях народу было прочитано Высочайшее повеление, но оно не возымело никакого действия, народ по-прежнему умолял не трогать их церковь, в которой они молятся за Государя Богу и во всем ему повинуются. Тогда старообрядцам были вычитаны статьи уголовного закона, строго карающие за непослушание царской воле и за бунтовщичество. Народ единогласно заявлял: "Перетерпим всякую казнь, нежели отдадим церковь нашу". Уездный стряпчий живо, с азартом заявил, что в случае упорства будут привезены пушки и начнут стрелять по толпе: "Государю-императору ничего не стоит, если и сто человек убьют одним выстрелом". И эти угрозы не помогли. "Две недели десятки чиновников и сотни понятых (их добавлено до 400 человек) безуспешно старались привести в исполнение Высочайшее повеление: Преосвященный Иаков потерял уже надежду съездить в монастырь и сказать свое [...] и доложил: "Церковь окружена народом толпа раскольников падает на колени и просит ходатайствовать [...] об оставлении им оной, говоря: в храме сем молились предки [...] и они желают молиться до конца жизни своей". Быков сообщил об этом и губернатору Степанову. Губернатор сам прибыл в монастырь ночью 21 февраля, проехав "мимо табора понятых, освещенного огнями, как большой бивуак". Монастырский двор был наполнен старообрядцами. Губернатор ввел сюда понятых и жандармов и приказал им вытаскивать старообрядцев за ворота монастыря. Началось "мамаево побоище": понятые жестоко избивали старообрядцев, жестокостью особенно отличались жандармы. По словам самого Степанова, едва начали приводить в исполнение его приказание, как "поднялся величайший шум, вопль, раздался звон колоколов", на зов которых бежало население из ближайших поселений. Храбрый губернатор испугался последствий своего ночного побоища и приказал всей своей армии отступить от монастыря на версту, к Николаевску, а сам со всем своим штабом уехал в город. На другой день он снова прибыл в монастырь и, не вылезая из саней, кричал старообрядцам: "Вы не повинуетесь государю-императору!" Толпа в один голос отвечала: "Мы воле государя императора ни в чем не противимся, только просим ваше превосходительство оставить монастырь сей на прежнем положении". Степанов пригрозил привести пушки и сбить колокола и уехал в Саратов. Здесь он обратился к губернскому правлению за разрешением непонятного ему юридического казуса: "Мрачное упорство без всяких признаков буйства - что это: ослушание Высочайшей воли или только предварительный приступ к возмущению?" Правление нашло в действиях бунт, подлежащий военному воздействию. Губернатор после сего потребовал от начальника местного артиллерийского резерва командировать в Николаевск одну батарею; от начальника саратовского гарнизона - отправить туда же роту с офицером. Одновременно он послал в Петербург министру Блудову рапорт о происшедшем с просьбой указаний, что делать дальше. В ожидании ответа он стянул свои войска к монастырю. Министру он писал, что старообрядцы в количестве 500 человек расположились во дворе монастыря и "через таинство исповеди" поклялись на смерть не отдавать своего храма. "Толпа эта не имеет ничего наступательного, кроме частной и общей силы тела и духа. В то время как таскали их из монастыря, ни один не тронул понятого: все они стали на колени в несколько колец кругом храма, сцепились руками и ногами и таким образом с трудом поддавались посторонней силе". Толпа эта решилась умереть на месте без всякой обороны, заслоняя телами своими вход в церковь.