Моника Спивак - Мозг отправьте по адресу...

• Название: Мозг отправьте по адресу...
• Автор: Моника Спивак
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-271-24551-0

В книге историка литературы и искусства Моники Спивак рассказывается о фантасмагорическом проекте сталинской эпохи – Московском институте мозга. Институт занимался посмертной диагностикой гениальности и обладал правом изымать мозг знаменитых людей для вечного хранения в специально созданном Пантеоне. Наряду с собственно биологическими исследованиями там проводилось также всестороннее изучение личности тех, чей мозг пополнил коллекцию. В книге, являющейся вторым, дополненным, изданием (первое вышло в издательстве «Аграф» в 2001 г.), представлены ответы Н.К. Крупской на анкету Института мозга, а также развернутые портреты трех писателей, удостоенных чести оказаться в Пантеоне: Владимира Маяковского, Андрея Белого и Эдуарда Багрицкого. «Психологические портреты», выполненные под руководством крупного российского ученого, профессора Института мозга Г.И. Полякова, публикуются по машинописям, хранящимся в Государственном музее А.С. Пушкина (отдел «Мемориальная квартира Андрея Белого»).

---

Вот как рисуется этот же период в передаче Н. Асеева:

Дети все время у ворот, хотя им строжайше воспрещено выбегать на улицу. Но брат с сестрой не боялись ни выстрелов, ни приграживания старших. Они устроили посменное дежурство у ворот: то Володя путешествует по грозно наершенному восстанием городу, а сестра караулит у ворот, чтоб в случае нечаянного вопроса родных свидетельствовать о благонамеренности брата: «да он тут, мамочка, с Сережей играет на дворе»; либо Володя сменяет на дежурстве сестру, которая в свою очередь – гоп-гоп и уже далеко мчится по соседней улице, чтобы посмотреть, кто и куда стреляет.

Старшая сестра Людмила Владимировна в это время – учась – увлекалась стихами Скитальца.

Глядя на нее, зачитал Скитальца и маленький Володя. Чтение стихов таким образом – и из бочки винной, и менее своеобразными способами – было с самой ранней поры в обиходе будущего Маяковского. (Н. Асеев. «Володя маленький и Володя большой»[203])

Здесь мы обращаем внимание на следующее чрезвычайно существенное обстоятельство – на ассоциацию впечатлений, полученных от окружающей революционной действительности, с находившейся в то время еще в зародыше поэтической одаренностью. Совершенно отчетливо на это указывает и сам В.В. в своей автобиографии: «Это была революция. Это было стихами. Стихи и революция как-то объединились в голове» («Я сам»[204]). Таким образом, имевшаяся, но еще не проявлявшая себя самостоятельным образом склонность к стихам не только не исчезла в этот период позднего детства под влиянием нахлынувших бурной волной, связанных с революционными выступлениями впечатлений, но, напротив, продолжала крепнуть, развиваться и пускать все более глубокие корни. Влечение к поэзии вступило в тесную, интимнейшую связь с вызванными революцией впечатлениями, сплелось с ними и еще более ими стимулировалось. Не здесь ли таятся корни той социальной, революционной по своему существу установки, которая пронизывала собой поэтическое творчество Маяковского?

Еще одна черта характера, выраженная отчетливо уже и до того, сильно давала себя знать в этот период – это стремление всегда и всюду первенствовать, быть вожаком. В.В. в детстве производил впечатление значительно более старшего и зрелого по годам, чем был на самом деле. Мальчиком он всегда стремился находиться в обществе более старших. При этом, несмотря на свой более юный возраст, он держался настолько независимо и самоуверенно, что часто подчинял себе и своим желаниям более старших. И даже общаясь со взрослыми, он как бы чувствовал себя на равной с ними ноге.

Вспоминается один из близких знакомых, революционер, с которым дружил мальчик Володя. Он рассказывал, как девятилетний Маяковский норовил всегда избрать себе компанию повзрослее. Это были уже парни-подростки, несколько конфузившиеся дружбы с девятилетним, но этот малыш умел быть таким настойчивым и задористым, что они зачастую, забыв свои уже пробивающиеся усики и солидность ломающихся голосов, бежали за ним на реку ловить раков или в еще какое-нибудь увлекательное дошкольное предприятие. И тогда он умел уже быть заводилой, задиралой, запевалой. Однажды на лесной прогулке он увлек всю компанию в неизвестном направлении, хотя трезвые голоса более старших и многоопытных участников подняли ропот против такого юного водительства.

(Н. Асеев. «Володя маленький и Володя большой»[205])

Здесь перед нами ярко выступают такие черты его характера, как уверенность, настойчивость в осуществлении своих стремлений, стремление первенствовать и подчинять своей воле других.

И в то же время под этой внешней «напористостью» крылись большая нежность, доходившая до сентиментальности, и обостренная чувствительность, которую легко было ранить. Смелость и независимость в поведении сочетались с застенчивостью и способностью приходить в смущение. Однажды вечером, провожая после гимназического бала домой сестру Ольгу, он всю дорогу шел по другой стороне улицы. Когда сестра его спросила, почему он не хочет идти с ней рядом, он отвечал: «не все знают, что ты моя сестра» (из бесед с родными).

Сочетание этих, столь противоположных и на первый взгляд отрицающих друг друга свойств характера проходит красной нитью через всю жизнь В.В., а обостренная чувствительность при бурности и неуравновешенности реакций явится источником не раз потрясавших ее конфликтов.

В 1906 г., когда Владимиру Маяковскому было 13 лет, умер от заражения крови отец. Александра Алексеевна решила переехать с детьми в Москву, где училась старшая сестра В.В. – Людмила Владимировна.

По приезде в Москву вначале остановились в Петровско-Разумовском, затем переехали жить на Малую Бронную. Положение семьи со смертью отца весьма ухудшилось. Приходилось терпеть значительные материальные лишения. Существовали на доходы, которые Александра Алексеевна получала от обедов и сдачи комнаты внаем. "С едами плохо. Пенсия – 10 р. в месяц. Я и две сестры учимся. Маме пришлось сдавать комнаты и обеды. Комнаты дрянные. Студенты жили бедные" («Я сам»[206]).

Приходилось и В.В. для добывания средств к существованию заниматься различной мелкой художественной работой. Он выжигает по дереву, разрисовывает пасхальные яйца, которые продает затем в кустарный магазин на Неглинной по 10–15 копеек за штуку, коробочки и прочие безделушки. Один из школьных товарищей передает, что занимался также рисованием реклам для аптекарской фирмы Гален. На одной из таких реклам было изображено: старец в римской тоге держит чашу, к которой тянется процессия больных и калек. Платили ему по 5 рублей за рекламу. Исполнены они были в графической манере.

Н.Н. Асеев пишет об этом периоде жизни В.В. следующее:

В это время он пытался существовать, как, впрочем, и раньше, лет с 13, на собственные заработки, беря разные художественные, а иногда и малярные поделки. Кроме того, чтобы не умереть с голоду во время перерывов этих неверных заработков, у него имелся резерв – материнская заборная книжка в мелочной лавочке, по которой оказывался кредит в размере около 10 р. в месяц. Лавочка была близ их квартиры на Пресне, а жил он в то время в Петровском-Разумовском. Трамвайных мелочей в запасе не оказывалось. И Маяковский вымеривал бывшие версты оттуда на Пресню за запасами сухих баранок и особой «каменной» колбасы, строгий учет в расходовании которой диктовался нежеланием обременять родных, истощая скудный кредит. «А есть-то как хотелось, Количка! А на колбасе приходилось делать зарубки: полвершка на завтрак, вершок на обед, полвершка на ужин. А съесть мог все завтраки и обеды на неделю в один присест. И баранки тоже ведь учитывались!»

(Н. Асеев. «Володя маленький и Володя большой»[207])

По переезде в Москву В.В. первое время пытался продолжать начатое им в Кутаисе классическое образование, поступив в 4-й класс 5-й гимназии. Однако интереса к занятиям наукой у него не было никакого («Единицы, слабо разноображиваемые двойками». – «Я сам»[208]), и он, проучившись около года, был исключен. Столь пренебрежительное отношение к школьным занятиям обуславливалось нарастанием революционных настроений у юноши Маяковского. Усилению этих настроений благоприятствовали нужда и материальные лишения.

К этому времени относится участие В.В. в нелегальном журнале «Порыв», который издавался политическим кружком, организованным при 3-й гимназии. Он читает запоем нелегальную литературу, устанавливает связи с революционной гимназической и студенческой молодежью.

К сожалению, у нас имеются лишь скудные сведения об этом периоде жизни В.В. Сам он впоследствии был очень скуп в своих высказываниях на этот счет. Известно, что в 1907 г. он вступил в партию РСДРП (большевиков). Был избран членом Краснопресненского райкома. В своей автобиографии он подробно перечисляет, среди каких категорий рабочих ему пришлось работать, и упоминает о своем избрании в Московский Комитет Партии, а также о двух арестах (первый в 1908 г., второй в 1909 г.). Второй арест, по поводу участия его в организации побега из женской Новинской тюрьмы, закончился для него заключением на 11 месяцев в Бутырку (одиночка № 103).[209]

В.В. выступает здесь перед нами как активный революционный подпольный работник.

Указания на то, что В.В. находился под наблюдением полиции, мы находим и в других источниках. Так, его школьный товарищ передает следующее:

Помню еще такой случай. Я заночевал у них в Петровско-Разумовском. Вдруг ночью трясут меня за плечо. Смотрю – полицейские. Оказывается, сообщили, что Маяковский неблагонадежен, что к нему ходят какие-то подозрительные лица, и вот, проследив, что я остался ночевать у Маяковских, полиция решила сделать налет. На этот раз все обошлось благополучно, арестован никто не был.

Также и Асеев пишет: