Сфинкс - Паутина

• Название: Паутина
• Автор: Сфинкс
• Жанр: Детская проза

http://www.fanfics.ru

Автор: Сфинкс

Пэйринг: ГП/ДУ, ГГ/РУ, ДП/н.п., ЛП/СМ

Рейтинг: PG-13

Жанр: Drama/Angst

Размер: Макси

Статус: Закончен

Саммари: Семья Поттеров через 20 лет после падения Темного Лорда. Дочь Дадли Дурсль оказывается волшебницей. Джеймсу и Лили Поттерам снятся странные сны. В центре — отношения и родителей, и детей. Некоторые отклонения от эпилога 7-й книги о ГП, ООС некоторых персонажей.

Мини-стори к этому фанфику — Ад Гарри Поттера

Сайд-стори к главе № 66 — Серебряный огонь

---

— Я так и подумала, что ты тут, — сказала Гермиона Рону, подходя и легко касаясь губами его губ. Рон крепко ее обнял и так замер на несколько секунд, уткнувшись носом в копну ее непокорных волос.

— Привет, — тихо, только для Джинни, произнес Гарри, склоняясь к ее уху и устало улыбаясь. — Прости, что бросил вас.

— Ничего, — Джинни погладила его по щеке, чувствуя, как отпускает нервное напряжение последних часов. — Все в порядке?

Он кивнул — да она и не ждала другого ответа. Гарри почти никогда не рассказывал в семье о трудностях своей работы. Зачем, если Джинни и так догадывалась, — по его лицу, холодным рукам, усталому взгляду, ознобу, что иногда пробивал мужа после особенно долгих дежурств. Гарри никогда не приносил домой ничего, что могло бы говорить о темной стороне его работы. Он будто сознательно ограждал этот тихий мир — мир его семьи, его дома — от другого мира, где были зло, предательства, разоблачения и, наверное, смерть.

— Ужинать останетесь? — Джинни обернулась, чтобы посмотреть на Гермиону и Рона. Те покачали головами.

— Хочется просто лечь и ничего не де… — проговорила Гермиона, но осеклась, глядя за спину Джинни. В глазах подруги появился страх, а Рон стал бледным. Джинни, уже полная предчувствий, резко повернулась к мужу. Тот стоял в растерянности, сжимая в руке снятую только что мантию, и не понимал, почему все на него уставились.

— Гарри… — горло Джинни перехватило, когда она увидела то, что так испугало Гермиону и Рона. Гарри тоже опустил взгляд и чертыхнулся: вся правая сторона его рубашки — от плеча и до манжет — была в высохших кровавых пятнах.

— Черт, забыл, — пробормотал он, стремительно разворачивая мантию и пытаясь надеть ее. Но Джинни не позволила — сделала к нему шаг, рванула прочь мантию, дрожащими пальчиками стала расстегивать окровавленную рубашку мужа. Он на мгновение будто окаменел, потом поймал руки Джинни и спокойным голосом произнес:

— Джинни, успокойся, я не ранен. Правда. Это не моя, — увидел, что она ему не верит, но не знал, как еще ей доказать. Раздеться — его рука, наверное, тоже в засохшей крови. Он был в ужасе от того, что забыл, что напугал жену, что все-таки нарушил незримую границу дома и работы. — Поверь, все нормально.

Гарри не мог больше видеть лица друзей, поэтому резко развернулся и пошел в спальню, по пути снимая свидетельство сегодняшнего кошмара. Он остановился перед зеркалом в ванной, глядя на свое бледное лицо, потом на плечо в кровавых подтеках, закрыл глаза, прислонившись лбом к холодной поверхности. Стало немного легче.

— Гарри.

Он открыл глаза и увидел отражение взволнованной Джинни, которая появилась в дверях ванной. Он помотал головой, потянулся и открыл воду в раковине. Жена нагнулась и подняла с пола его окровавленную рубашку. Руки ее заметно дрожали.

Гарри умылся, потом взял губку и начал оттирать засохшую кровь с руки и плеча.

— Чья это кровь? — требовательно спросила Джинни, все еще стоя в дверях.

— Не моя, — только и смог сказать Гарри. Не мог же он рассказать ей о том, как прибыл на место очередного нападения и увидел каким-то чудом выжившего ребенка. Как он подхватил худенького мальчика на руки и трансгрессировал в Больницу Святого Мунго, молясь, чтобы ребенок не умер. Кровь на рубашке и коже Гарри была кровью того мальчика. Но мужчина не мог сказать об этом Джинни. И не хотел. — Прости, я совсем замотался. Я не хотел тебя пугать.

Она молчала, потом свернула его рубашку и вышла прочь. Гарри глубоко вздохнул и стал раздеваться, чтобы принять душ и смыть с себя остатки сегодняшнего дня.

Джинни, замершая за дверью ванной, вздрогнула, когда услышала звук воды. В ее руках все еще была зажата рубашка Гарри. Она открыла глаза, смахивая непрошенные слезы, и поспешила в холл. Она не хотела делать это в их спальне. Нет, она зажгла палочкой огонь в камине холла и кинула туда рубашку, стараясь уничтожить следы крови, что Гарри все-таки принес в дом. Она с каким-то наслаждением смотрела, как горит ткань, как постепенно исчезает и белое, и красное.

Когда она вернулась в спальню, Гарри неподвижно стоял у окна, его влажные волосы блестели в пламени зажженного им камина. На голой коже рук и плеч не осталось ни следа чужого страдания. Джинни тихо подошла сзади и обняла его, прижавшись лицом к теплой спине. Он накрыл ее сцепленные руки своими — они были прохладными, но такими родными и знакомыми.

Джинни подняла глаза и над плечом мужа увидела, на что тот смотрел через окно. Растущая луна, ярко-желтая на фоне темного ночного неба. Раньше она могла с точностью угадать его мысли, если он смотрел на луну. Гарри вспоминал Ремуса Люпина, а значит — Сириуса Блэка, и отца, и мать, и Альбуса Дамблдора. Как-то она спросила его, думает ли он о Снейпе, но он лишь пожал плечами. Она надеялась, что думает, — не зря же он добился, чтобы в кабинете директора Хогвартса повесили портрет этого неоднозначного, но очень храброго человека.

Но это было раньше. Теперь же ей казалось, что она не знает и сотой доли того, о чем думает муж, глядя на луну и темное небо. Он не позволял ей знать этого.

Джинни потерлась щекой о спину Гарри, потом расцепила руки и пошла в ванную, оставляя мужа наедине с его грустными мыслями.

— Я обещала Алу, что ты зайдешь к нему, когда вернешься, — тихо сказала она, уже стоя в дверях ванной. Он вздрогнул, потом медленно обернулся и кивнул, стараясь спрятать тоскливый взгляд, с которым не смог справиться. От этого взгляда хотелось убежать. Или, наоборот, подбежать, обнять, успокоить, как-то помочь. Но и этого он не позволял ей сделать.

Джинни скрылась в ванной, оставив мужа одного в полутемной комнате. Даже она — любящая и любимая — не могла излечить его тоску и боль, притупленные временем. Она была уверена, что он счастлив с ней и с детьми, он любит — своеобразно — свою работу, но иногда, как сегодня, ей казалось, что он все равно чувствует себя одиноким. Таким же одиноким, как в детстве, когда его запирали в чулане под лестницей. Таким же одиноким, как в ту ночь, когда его нашли в развалинах дома в Годриковой Лощине, рядом с телом спасшей его матери. Джинни иногда отчетливо слышала — хотя этого не могло быть — крик маленького черноволосого мальчика, который разносился над руинами, крик, от которого сердце было готово разорваться на части. И этот крик — она догадывалась — до сих пор звучит в его душе, с годами дополняясь зовом Сириуса у Арки и непроизнесенным мучительным криком об убитом Дамблдоре.

Стоя под струями горячей воды, Джинни молилась неведомым силам, которые вели по жизни ее любимого, чтобы никогда больше в душе Гарри не раздавалось новых криков по дорогим ему людям.

С этой мыслью, которая вертелась в голове, она вышла в спальню, освещенную лишь огнем в камине, и увидела озаренного лунным светом Гарри. И сердце ее мучительно сжалось, она быстро пересекла комнату и прильнула к нему.

— Ты чего? — он мягко разжал ее судорожно сцепленные руки и повернулся. Взгляд его был нежным, мягким, когда он смотрел на ее лицо. — Все в порядке.

Она кивнула — скорее для того, чтобы показать, что это просто минутная слабость. Он улыбнулся, поцеловал ее в кончик веснушчатого носа и потянул к постели. Он крепко прижал ее к себе под одеялом, устроил подбородок на ее макушке и закрыл глаза. Как обычно, как это было много раз в эти годы. И всегда Джинни становилось спокойнее от этого. Всегда, но не сегодня. Ведь сегодня он впервые принес домой кровь.

Глава 5. Скорпиус Малфой

Нет ничего лучше в жизни, чем воскресенье, потраченное впустую.

— Почему впустую?

Скорпиус поднял голову и чуть повернулся, чтобы лежащий рядом на траве Джеймс Поттер попал в фокус.

— Я сказал это вслух?

Джеймс кивнул, причем получилось это смешно, поскольку лежал гриффиндорец на животе, положив голову на согнутые руки. Глаза его были закрыты, и весь его вид показывал, что действительно ничего лучше в жизни нет, чем просто так валяться посреди поля для квиддича, подставив спину солнцу. Оно бережно согревало кожу сквозь форменную рубашку.

— Поттер, ты говорить умеешь? Или физиономия «а ля напившаяся Трелони, поймавшая волну Юпитера» отражает твое реальное внутреннее развитие? — Малфой тоже перевернулся на живот, удобнее устроившись на постеленной под ним мантии. Он повернул голову так, чтобы созерцать друга.

Джеймс лишь что-то промычал в ответ, ленясь даже открыть глаза.

— Ой, Поттер, смотри, кто там!

Джеймс вскинул голову и, конечно, никого не увидел.

Поле и трибуны вокруг были пустынны — тренировки по квиддичу еще не начались, а другой причины, чтобы в воскресенье после обеда появиться на стадионе, остальные студенты не нашли.

Только эта пара, расстелив мантии и улегшись под лучами сентябрьского солнца, уже час валялась на траве, почти не разговаривая. Чуть в стороне без всякого намека на то, что его открывали, лежал учебник по «Высшему курсу Зельеварения», а также пара свитков отлетала все дальше, повинуясь легким порывам ветра.