Шумилин Ильич - Ванька-ротный

• Название: Ванька-ротный
• Автор: Шумилин Ильич
• Жанр: Альтернативная история

---

– Мне нужно докладать! – сказал ему комбат.

– А из роты нет никаких донесений.

– Сбегай посмотри! Взяли они совхоз Морозово?

[- При тебе в роту телофонисты дотянут связь. Доложишь мне лично обо всём по возвращении!] Солдат прибежал в роту и слово в слово передал мне задание комбата.

– Хорош гусь! Сначала он орал и грозился, потом сбавил тон [и приказал от имени командира полка], теперь послал солдата в роту с проверкой! – подумал я и ничего не сказал [солдату].

– Беги доложи! [У нас есть пленные! Два танка в сараях стоят.]

– Пусть присылает людей и конвоирует пленных!

– А это какая деревня?

– Это не деревня, а совхоз Морозово! Солдат убежал, а я подумал:

– Мы берём одну деревню за другой, вторые сутки без сна, но на ногах, без горячей пищи, мёрзнем на холоде, а он сидит в натопленной избе [да ещё понукает] и не догадается послать в роту кормёжку. А кто он собственно есть? Что он [может] делает? Рота берёт деревни! А он [спешит только с докладом] докладает! "Разрешите доложить? Я взял совхоз Морозово!" Разница небольшая, кто собственно взял. [Важно, что он отбит у немцев.] Карамушко тоже доложит, что он в ночь на шестое взял совхоз Морозово. Но непонятно одно. Как он мог, сидя за печкой, перерезать Московское шоссе, захватить Губино и ворваться в совхоз Морозово? В батальоне две роты. Четвертая и пятая. По боевой расстановке, пятая сейчас идет впереди. Четвертая следует во втором эшелоне. Нам повезло! Мы с ходу взяли Горохово, Губино и совхоз Морозово. Мы вклинились в немецкую оборону и находимся у железной дороги. А наши соседи справа и слева отброшены за Волгу. 920 стрелковый полк, наступавший на Эммаус, разбит и отброшен назад. 250-ая дивизия понесла потери под Городнёй и откатилась обратно за Волгу. Справа от нас полки из-за Волги ни на шаг не продвинулись [вперёд]. По рассказам телефонистов, немцы на них пустили танки, и малая часть их вернулась на исходные позиции. Телефонисты трепаться не будут! Раз у них от таких известий трясутся руки, значит они о деле говорят. Приятели по линиям связи всё передают друг другу. Наше начальство темнит. Чтобы и мы не сбежали, а сидели на месте

– 36 – [до последнего патрона. Это мы должны отвлекать на себя немцев], потому что мы единственные находимся на острие главного удара и проникли глубоко в оборону противника. Связисты размотали провод до самого крыльца.

– Товарищ лейтенант! Куда аппарат [ставить]?

– На крыльцо! Отсюда лучше видать!

– Может в дом? Там удобнее!

– Сказал на крыльцо! Телефонисты смотрят на меня и ничего не понимают. Они тянутся в тепло и надеятся, что я передумаю. Им [хочется] охота забраться в дом, устроиться с аппаратом поближе к печке. У них, привыкших к теплу и к широким деревенским лавкам зады. Им на морозе работать никак нельзя. Но они видят мой решительный взгляд, подключают аппарат [тут же налаживают связь] и подают мне трубку. Там, на другом конце провода [дожидается комбат] я слышу голос комбата. Он весь в нетерпении [ему нужно докладать начальству] и в трубку орёт

– Алё!

– Слушаю! – говорю я.

– Почему не по форме докладываешь? – кричит он.

– А ты орёшь на меня по форме? [Кто ты такой? Тебя я спрашиваю?] – спрашиваю я.

– Хочешь разговаривать, говори спокойней!

– Ты взял Морозово?

– Да, взял! Совхоз Морозово мы взяли без потерь. Есть пленные и убитые немцы. Пришлёшь солдат, направлю их к тебе. Они у меня в сарае вместе с танками дожидаются.

– С какими танками?

– В сарае два танка захвачены. На консервации были. Остальное мелочь: мины, снаряды, бочки с бензином под снегом.

– Тебе передали приказ?

– Какой?

– Перерезать железную дорогу и занять оборону!

– Дождёшься Татаринова. Теперь он с ротой пойдет вперёд. А ты его прикроешь по полотну железной дороги со стороны Калинина.

– Он будет брать станцию Чуприяновку? А ты будешь железную дорогу держать.

– Тебе всё ясно?

– Ясно! Я закончил разговор и отдал трубку телефонисту.

– Товарищ лейтенант! Слышали новости? Мне дружок по телефону передал. Наших спихнули за Волгу. Драпали все, вместе со штабными из дивизии. Нас могут с минуты на минуту отрезать. Вы куда будете отходить?

– Нам приказано не отходить, а наступать на станцию и идти вперёд. Дело [конечно] прошлое! Командир полка доложил, что он перерезал шоссе Москва-Ленинград. А сам бежал обратно за Волгу. "Вот только командир роты огрызается!" – потом жаловался ему комбат.

– А в чем дело? Чего он хочет? – спрашивал он комбата по телефону.

– 37 -

– Он войной недоволен.

– Требует отдых!

– Какой [сейчас] теперь отдых? Мы сами не спим! [Армия сверху давит]. Березин требует деревень. А эти мерзавцы, ротные, спать захотели! Ты с ним не рассусоливайся! Гони его вперёд! Комбата снять легко. Он из кожи лезет, за место держится. А командира роты не снимешь. Солдаты сами вперёд не пойдут. Я посмотрел на дорогу. На опушке леса показалась рота Татаринова.

– Черняев! – позвал я младшего лейтенанта.

– Пойди разбуди сержанта Старикова. Пусть возьмет с собой двух солдат. И давай его сюда на крыльцо! Через некоторое время Стариков и два солдата вышли.

– Ты пойдёшь прямо через лес к полотну железной дороги, займёшь там позицию и будешь наблюдать. Жди на месте нашего подхода. Мы пойдём по твоим следам.

– Ты Черняев иди к сараям. Отправь сюда немцев, а двери закрой как был. Я жду тебя здесь! [Встреча с Татариновым.] К крыльцу подошёл Татаринов.

– Здорово, лейтенант! Ты ещё жив?

– Здорово! Как видишь! – отвечаю я. Татаринов подходит к крыльцу и садиться на ступеньку.

– Давай закурим! – бодро говорит он. По дороге медленно идут его солдаты. Солдаты останавливаются и садятся в снег.

– Это твои убитые на опушке леса лежат? – спрашивает Татаринов.

– Мои! – отвечаю я.

– А кто хоронить их будет?

– Не знаю! Мне комбат указал, что я не похоронная команда, а боевая единица! Моё дело [смотреть только] идти вперёд!

– Мне звонил комбат и передал приказ. [Ты переходишь] Четвертая рота переходит [полотно] железную дорогу, идёт лесом в обхват и берёт станцию. А со своей с пятой [ротой] прикрываю вас от Калинина.

– Железную дорогу оседлаешь ты! – говорит Татаринов.

– Потом я перехожу полотно! [На полотно я обгоню тебя!] Встретимся на полотне!

– На полотне, так на полотне! – соглашаюсь я. Четвертой роте придали двух полковых разведчиков. Они без маскхалатов, как простые солдаты, с винтовками наперевес стоят у крыльца. Они пойдут на станцию впереди четвертой роты. Татаринов это дело [быстро] сообразил.

– 38 – Он долго уговаривал комбата. И тот потребовал разведчиков из полка. Вот как надо уметь жить! Я до этого не додумался! Мне конечно везло. Я брал [одну деревню за другой] деревни без потерь. Посмотрим как теперь повезёт Татаринову? Дорога от совхоза Морозова круто поворачивает влево и идёт вдоль полотна железной дороги. Но мы на поворот не пошли. Мы около него сходим в снег и идём по следам сержанта Старикова. Он с двумя солдатами на полотне и ждут нашего подхода. Кругом укрытый снегом кустарник и ели. Нас трудно обнаружить даже с близкого расстояния. Впереди просветлело. Мы пробираемся сквозь ветки и выходим на полотно"

– Всё тихо! – докладывает сержант Стариков. Я оглядываюсь кругом. Стальные рельсы с полотна железной дороги сняты. Белый ровный снег устилает выемку полотна. Я велю своим солдатам перейти на другую сторону и подняться на опушку леса. По обоим сторонам железной дороги я кладу в снег своих солдат. Обзор вдоль полотна в сторону Калинина [был] отличный. Пехоту мы отбросим! – думаю я. А вот, если танки пойдут, их на полотне не остановишь! С ружьями на танки не полезешь [пойдёшь]! Придётся с солдатами отойти в лес [поглубже]. Ляжем поглубже где-либо в снег, и пусть себе стреляют. Танки в лес не пойдут! Четвертая тоже отвалиться в лес! – так я рассуждал, посматривая вдоль полотна в сторону Калинина. Но зря я фантазировал. Немецкие танки сюда [по глубокому снегу] не пошли. Полотно не чищено, снегу выше колен. Солдаты мои лежат по краю обрыва у выемки [полотна], а я усаживаюсь в мягкий сугроб, достаю кисет и закуриваю. Теперь я жду пока четвертая рота перейдёт полотно. Вот юбилей! Ровно девяносто лет назад 5-го декабря 1851 года здесь прошел первый поезд с бесплатными пассажирами. Оглядываюсь на полотно и вижу. Пригибаясь к земле, через полотно мелкими группами начинают перебегать солдаты четвертой роты. Встаю на ноги, бросаю папироску, затаптываю её в снег, выхожу к краю полотна и иду им навстречу.

– Можете идти не пригибаясь! – говорю я им. До станции далеко. Станционных построек отсюда не видно! Зимняя ночь на исходе. Первые проблески света уже заиграли на снежных верхушках деревьев.

– А мороз всё крепчает! – говорю я Татаринову проходящему мимо. Он как будто глухой.