Сборник - Фантастика, 1985 год

• Название: Фантастика, 1985 год
• Автор: Сборник
• Жанр: Научная Фантастика

Традиционный сборник новых произведений советских и зарубежных фантастов. Наряду с научно-фантастическими рассказами и повестями в книгу включены статьи и очерки о развитии науки, о новых гипотезах.

---

На следующий день я поехал по указанному в объявлении адресу и нашел те два деревянных домика, о которых уже говорил.

Коллектив только создавался, и вначале никто толком не представлял, как и над чем предстояло работать. Одно было очевидно: умные и знающие люди для этой работы действительно были необходимы.

И они приходили: кандидаты наук и инженеры, студенты и даже школьники. Пришел и Егорыч. Пришел, когда отдел существовал уже полгода, уже определились первые подходы к теме и выяснилось, что на данном этапе главную роль должны сыграть программисты.

Было предложено несколько очень интересных, но и очень сложных моделирующих алгоритмов. Чтобы их реализовать, надо было писать программы. Большие и громоздкие программы.

Мы этим и занимались.

Теоретические идеи на время оказались не в моде. Идей было высказано уже достаточно (по крайней мере, так казалось), и дело упиралось в их реализацию и проверку.

В это время и пришел к нам Егорыч. Нестандартный Егорыч. Уже немолодой - лет под сорок - с внешностью, про которую говорят “интересный мужчина”. Трудовую книжку его можно было читать как сказки Шехерезады. Он пришел разговаривать к нам, уже уволившись с прежнего места работы, поэтому трудовая книжка и была при нем. Побеседовать с ним Лебедев поручил мне, и я имел возможность увидеть сей любопытный документ.

Достаточно сказать, что к нам Егорыч пришел из поликлиники, где работал шофером на “скорой помощи”, а предпоследняя запись в его трудовой книжке выглядела так: “Ведущий инженер на предприятии по проектированию автоматизированных информационно-поисковых систем”.

В работу он включился сразу по-настоящему, без полагающегося любому новому человеку периода проб и ошибок. Программировать? Ну что ж, надо так надо. Егорыч раньше уже занимался этим, но он программировал в кодах машины, а мы все перешли на алгоритмические языки.

Я знал, что люди в его возрасте уже знакомы с азбукой консерватизма и весьма неохотно расстаются с ранее приобретенными навыками работы. Но с Егорычем ничего подобного не произошло. Буквально за неделю он прекрасно освоил Алгэм и Фортран, так что в сомнительных случаях к нему приходили проконсультироваться. В Алгэме он нашел даже несколько “залепов” в трансляторе, о чем и сообщил в организацию, которая предоставила нам этот транслятор.

Словом, начал он как незаурядный, блестящий программист. Но дальше пошло все наоборот. С каждой неделей Егорыч становился все более особняком в нашем коллективе. Высказывал сомнения в тех идеях, которые мы с таким пылом старались реализовать, раздражался, когда ему возражали, опаздывал, а то и вовсе не являлся на работу. В коллективе его авторитет стоял очень высоко. При всем том, что он явно ударился в какую-то теоретическую меланхолию, его вклад в работу был немал. А это чувствуется всеми безошибочно.

Неделю назад Егорыч зашел вдруг ко мне и сообщил, что уезжает в командировку на юг, к морю. До сих пор никто из нашего отдела вообще ни в какие командировки не ездил: работа сугубо теоретическая, да к тому же совершенно новая - ни мы никому ничем не обязаны, ни нам никто. А тут вдруг командировка, да еще на юг, и в командировочном удостоверении стоит название крохотного приморского городка, в котором нет и быть не может никаких научно-исследовательских учреждений.

Однако Егорыч пришел ко мне явно не для того, чтобы чтото объяснять. Он пришел проститься и сообщить, что уезжает на три дня. Все бумаги у него были уже подписаны, хотя как удалось ему убедить Лебедева, а Лебедеву - центральную бухгалтерию в целесообразности такой поездки, так и осталось для меня загадкой.

Но вот прошло три дня, и четыре, и пять, а Егорыч на работе не появлялся. Позвонили ему домой, соседи ответили, что он не приезжал. Подождали еще пару дней. Запахло увольнением за прогулы или несчастным случаем. Я зашел к Лебедеву и выяснил, что речь может идти скорее о первом. Егорыч, когда выбивал командировку, говорил, оказывается, что ему нужны не три дня, а неделя-другая. Петр Михайлович резонно ему ответил, что и трехдневную поездку к морю провести через центральную бухгалтерию весьма трудно, так как договорных денег отдел не имеет, а тематика работ такие командировки не предусматривает.

Егорыч ничего толком Лебедеву не объяснил, но пообещал, что получит интересные результаты, которые якобы могут привести к пересмотру всех перспектив наших работ.

Лебедев посчитал это очередной экстравагантностью Егорыча, но решил проверить, что из всего этого выйдет. И вот выходило, что надо было “принимать меры”.

Петр Михайлович предложил мне смотаться в городок, куда укатил Егорыч, и, разобравшись в ситуации на месте, привезти, как он выразился, “сумрачного кибернетика” в Москву.

Городок был совсем небольшой, я обошел его весь за два часа, но как найти в нем человека? Даже если это такой заметный человек, как Егорыч.

Неровный, очень неровный человек Александр Егорович Войкин. Женщин вокруг него я что-то не замечал, никаких особых увлечений у него нет, но вечером предпочитает пойти не в библиотеку, а на стадион - футбол посмотреть. И в то же время обладает удивительно богатым набором профессиональных навыков и теоретических знаний. Как говорится, откуда что берется.

Он очень сильный, уверенный, себе цену знает. Но одновременно простой, открытый, без всякого снобизма и вошедшей нынче в моду “гениальной рассеянности”. Хороший человек Егорыч. Можно про него, правда, сказать, что вот, мол, человек - сам по себе. Но это его и единственный, пожалуй, недостаток.

Мне Егорыч нравится. Вот только где его разыскать?

Он нашелся сам. Окликнул меня с крыльца одноэтажного домика, стоящего в самом конце улочки, вернее, в самом ее верху. Он так вот и сидел на крыльце, сосредоточенно посасывая пустой мундштук, и, одетый в выцветшие полотняные порты, подвернутые до колен, и в видавшую виды красную в черную клетку ковбойку, казался частью окружающего его пейзажа.

Я уже было прошел мимо и направлялся к кустам, отделяющим подъем от резкого обрыва к морю, но он сам окликнул меня.

Я удивленно оглянулся и подошел к нему.

– А вот и ты, - удовлетворенно приветствовал меня Егорыч и затем, вытащив из кармана портов часы-луковицы, посмотрел на них и добавил: - Молодец, вовремя подоспел.

Будто мы с ним уговаривались о встрече именно здесь и яменно в это время.

– Что вы говорите, Александр Егорович, неужели вовремя? - сказал я, пытаясь за иронией скрыть свое раздражение.

Нестандартный человек - это, конечно, хорошо, особенно в науке, а все-таки, знаете, приятнее, когда окружающие ведут себя поавтоматичнее, непредсказуемей, что ли. Так поспокойней. Тебя не озадачивают, и ты можешь обратить свой внутренний взор на самого себя, начать лелеять свои собственные чахлые ростки оригинальности.

Но вот тебя бомбардируют неожиданностью, и чахлые ростки, так и не став мощной порослью самобытности, ускользают от твоего внимания. Внимание занято защитой от бомбардировки, то есть выработкой реакций на неожиданности, на их ассимиляцию. И чем менее сознательна оригинальность другого человека, чем она более аристократична и непререкаема, тем с большей силой обрушивается она на тебя.

Что мог я сказать Егорычу? Что нехорошо опаздывать из командировки? Так он и не собирался, кажется, ее заканчивать. Что непонятна цель его командировки, непонятен его затрапезный внешний вид и местопребывание? Опять-таки его безмятежно-спокойная улыбка говорила о том, что, во-первых, самому Егорычу ответ на все эти вопросы совершенно ясен и что, во-вторых, он совсем не был склонен немедленно приступить к их обсуждению. Ну что я мог сказать Егорычу?

Я ничего и не сказал. Вернее, не сказал ничего особенного, ничего из того, что действительно интересовало меня. Следуя приглашающему движению его руки, я поднялся на террасу и сел в одно из плетеных кресел, стоящих вокруг грубо оструганного стола. “Сейчас пойду, кофейку принесу”, - сказал Егорыч и исчез внутри дома. Я сидел один и оглядывался по сторонам. На противоположном конце стола лежит какая-то толстая тетрадь для записей, наподобие амбарной книги.

В ней колонки каких-то цифр. Похоже, что это числа месяца, так как рядом с арабскими цифрами через наклонную черту стоят латинские. Несколько небрежно вычерченных кривых.

Подойти поближе и посмотреть, что там за записи, я не решаюсь, зная нелюбовь Егорыча к бесцеремонности. Терраса незастекленная, деревянные перила потертые, блестят, местами потемнели. Пол из широких досок. Видно, что уже порядком не хотя и выметен тщательно. Все пусто и просто. Сиди и слушай несмолкающее ворчание за обрывом.

Но долго сидеть одному мне не пришлось. Через пару минут вернулся Егорыч, держа в руках кофейник и две чашки.

Поставив все это в центр стола, он захлопнул тетрадь с записями, кинул ее на узкую полку, косо прибитую над входом в избу, и рухнул в кресло напротив меня. Рухнул, вытянул ноги и, осмотрев меня и вымершую улочку за моей спиной, благодушно спросил: