Александр Бушков - Колдунья-беглянка

• Название: Колдунья-беглянка
• Автор: Александр Бушков
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-373-01698-8

Ольга Ярчевская – дерзкая амазонка, выросшая в глуши и оттого сохранившая непосредственность характера, развлечения ради отправилась на поиски приключений в мужском облике, под видом провинциального гусара. В этом качестве она и оказалась посвященной в планы заговорщиков, ну а потом события естественным образом добрались до логического завершения, когда ей пришлось, все еще в облике корнета, скрутить напавшего на государя злоумышленника.

Злейший враг Ольги, увидев крушение своих планов и узнав, кто был тому причиной, подделал купчую, по которой девушка оказалась крепостной…

Она отвела кинжал от императора, неужели его величество окажется настолько неблагодарным, что отвернется, узнав истинное лицо своего спасителя?

---

– А ты что думаешь, математик?

– На сей раз, Васюк, у меня нет ни единого возражения, – ответил Лихарев. – Время к вечеру. Утро вечера мудренее. Поедем сейчас к паре-тройке человек, на которых можно безусловно полагаться… к Тимонину хотя бы, к полковнику Пронскому, к Грише Бонерскому из конно-егерского, обговорим детали, а завтра всей честной компанией начнем убеждать господина камергера… Ольге Ивановне, по-моему, следует отдохнуть после всех приключений, на ней лица нет…

– Дело, – кивнул Топорков. – Вот только… – он обернулся к Тучкову с Тулуповым. – Вы оба, соколы мои, остаетесь здесь в карауле. И не спорьте, Ольга Ивановна, решено. Места в доме хватит, они на первом этаже расположатся и стеснять вас не будут. Ну а этикетом и светскими приличиями, думается, можно в данном случае пренебречь. Осознали, Тучков с Тулуповым? Головой отвечаете мне за Ольгу Ивановну! Я немедленно же, вернувшись домой, пришлю вам с Семкой по паре пистолетов – чтобы уж были готовы к любым неожиданностям. И не возражайте, Ольга Ивановна!

– Я и не возражаю, – устало сказала Ольга. – Какой уж тут этикет…

…Оставшись одна, Ольга подошла к окну и, прислонясь разгоряченным лицом к прохладному стеклу, долго смотрела на знакомую улочку, где редкие домики перемежались с обширными пустырями, помаленьку тонувшими в сгущавшемся сумраке. Ничего подозрительного вокруг не усматривалось – с тех самых пор, как они все тут появились. Нигде не видно подозрительных личностей, шпионивших бы за домом. Люди, сразу можно сказать, ее убежище пока что не открыли. А что касается других… Ну, в конце концов, камергерова шайка тоже не знала об уединенном домике на Васильевском, иначе события последних дней разворачивались бы иначе. Да и у Анатоля они не смогли ее выследить поначалу, появились, когда прошло уже много времени… а впрочем, тот несомненный сыщик мог оказаться вовсе не посланцем камергера, а, скажем, одним из шпионов графа Бенкендорфа…

Она старательно ободряла себя, повторяя вновь и вновь, что ночные определенно не всемогущи – но сгущавшаяся за окном темнота все же чуточку пугала, или, по крайней мере, не прибавляла душевной стойкости. Два бравых гусарских поручика, тихонечко обретавшиеся на первом этаже, были слабой защитой против некоторых опасностей, с которыми можно с столкнуться в ночном Петербурге…

Встряхнув головой, стараясь отвлечься от тревожных мыслей, она вспомнила о медальоне. Не теряя времени, прошла к комоду и выдвинула верхний ящичек. Медальон лежал на прежнем месте.

Одна его половинка все так же представляла собою крохотное окошечко в странный мир, где посреди черноты кружили разноцветные звездочки. Зато другая была уже не угольно-черной, а по-прежнему безмятежно лазурной, разве что с едва заметными вкраплениями черных точек, напоминавших величиной след от укола иголкой. И Ольга подумала о том, о чем следовало задуматься гораздо раньше: быть может, это непонятное украшение еще и предсказывает ближайшее будущее? Когда впереди нешуточные беды, половинка медальона становится черной, когда беды минуют – возвращается ясная, чистая лазурь…

Проверить эту догадку невозможно – но что-то в ней было.

Ослабив шейный платок, расстегнув верхние пуговицы крахмальной рубашки, Ольга стала надевать медальон, решив отныне на всякий случай с ним не расставаться. Во-первых, это единственное, что ей осталось от неведомых родителей, сгинувших так странно, во-вторых, загадочное украшение, очень может статься, таит в себе…

Пронзительная боль обожгла кожу под ключицами, как только ее коснулся овальный медальон. Показалось даже, что эта жуткая боль – то ли невыносимый жар, то ли пронизывающий холод – прожгла дыру в коже, в грудной кости, и туда…

Нет, боли Ольга уже не чувствовала – она вообще перестала чувствовать собственное тело. Теперь она была чем-то совершенно другим: словно бы пустотелой фигурой из стекла, железа, чугуна (в общем, чего-то твердого, ничуть не похожего на мягкую человеческую плоть). И в эту пустую изнутри статую сквозь образовавшуюся пониже ключиц дыру прямо-таки ударил могучий поток, то ли обжигающий, то ли холодный…

Дыра оказалась чересчур мала для обильного потока, и сознание, оставшееся вполне человеческим, замутило, затопило, залило непонятное ощущение. Словно бы по краю дыры отлетали под напором куски статуи, а поток, ударяя изнутри в неровности, изгибы и впадины статуи, пенился, брызгался, взметался, ударил в макушку изнутри, обдал изнутри пятки, спину, другие, менее презентабельные части тела, взрываясь мириадами то ли искорок, то ли пузырьков, наподобие тех, что играют в бокале дорогого шампанского…

Всего несколько мгновений – и этот странный поток залил, захлестнул, заполнил ее тело…

Вот именно, тело. Ольга вновь чувствовала себя человеком, пальцы на руках согнулись послушно, стоило ей этого захотеть, голова исправно повернулась вправо, где Ольга увидела в высоком зеркале себя с головы до пят – прежнюю, ничуть не изменившуюся, с нормальным цветом лица, привычным обликом…

Как налетело, так и схлынуло. Медальон уютно лежал на теле, повыше ложбинки меж грудями, пониже ключиц, он не обжигал и не леденил, разве что казался чуть теплым, но это могло и примерещиться после таких ощущений…

Все с ней было в порядке. И даже более того, показалось вдруг…

Еще не веря в такое счастье и боясь радоваться прежде времени, Ольга замерла тихонько, как мышка, прислушиваясь – то ли к окружающему, то ли к себе. Застыла, словно слепой, оказавшийся в каких-то перемежаемых провалами буреломах, где всякое неверное движение грозит увечьем, если не смертью.

Но потом, ощутив знакомое подрагивание (бесполезно и пытаться объяснить человеческими словами, чего это касалось – рассудка, мускулов, внутренностей), уже не сомневалась ни капельки.

В ней бурлил, приплясывал и притопывал, словно застоявшийся резвый конь, нежданно вернувшийся дар.

Едва не обезумев от радости, она не сдержалась – и выпустила в гостиную могучую, подвластную ей силу. Подпрыгнули и с глухим стуком заплясали незажженные шандалы на столике у окна, а незапертое окно распахнулось, захлопнулось, снова отворилось, гремя рамами, дребезжа стеклами. Взметнулись, прижимаясь к потолку, занавески, мебель заколотила ножками по полу, подскакивая и ерзая, выдвигались-задвигались ящички комода, распахнулись дверцы платяного шкафа, вся висевшая там одежда, как мужская, как и женская, вылетела наружу, словно выброшенная беззвучным взрывом, тоненько звякали безделушки на туалетном столике, флакончики и коробочки с румянами, встав на дуло, волчком крутнулся жилетный пистолет…

Опомнившись, она прекратила все это. И вовремя – снизу послышался осторожный голос Тулупова:

– Ольга Ивановна, у вас все в порядке?

Выйдя из комнаты и перегнувшись через перила, она спокойно ответила:

– Совершенно. Это ветер распахнул окно, я уже затворила…

Внизу успокоено затихли. Ольга лихорадочно перебирала все, чем владела прежде, будто домовитая хозяйка, после долгого отсутствия проверявшая содержимое шкафов и сундуков, кухонных ларей и денежных ящиков…

Ольга остановилась, не завершив пересчета. И так ясно было, что к ней вернулась прежняя сила, она вновь стала колдуньей с нешуточным возможностями и…

Запустив пальцы в расстегнутый ворот рубахи, она коснулась медальона, шепотом, словно боясь кого-то или что-то спугнуть, спросила:

– Это из-за тебя?

Ответа она, разумеется, не дождалась. Медальон смирнехонько покоился на прежнем месте, и от него, положительно, исходило едва уловимое тепло.

И тогда Ольга поступила не по-колдовски, а чисто по-девичьи – упала в кресло и тихонечко расплакалась, утирая слезы ладонями и хлюпая носом, – слишком много пришлось пережить, слишком неожиданным оказалось возвращение того, с чем она уже мысленно рассталась навсегда, смирившись с утратой.

Откуда-то сверху послышался язвительный голосок:

– Ну конечно, что от вас, от людей, ждать…

Ольга вспыхнула, подняла голову, в спешке утирая со щек последние слезы. Нимми-Нот, уютно расположившись на верху платяного шкапа, смотрел на нее с непонятным из-за покрывавшей мордашку шерсти выражением, повиливая хвостиком и покачивая правой ногой.

– Тише ты! – фыркнула Ольга, моментально овладев собой. – Внизу услышат!

– Вот глупая… Не услышат. Я так говорю, что не услышат.

– Ты что, все время был здесь?

– Ну конечно. Тут уютнее, чем… чем в обычном логове. Я полагал, прости, ты уже не вернешься и дом долго заброшенным простоит, чего ж тогда не поселиться…

– А почему сразу не вылез?

Мохнатый коротыш помялся, но в конце концов сказал неохотно, чуть отворачиваясь:

– Я ж видел, что ты теперь простец. А зачем ты мне такая, уж прости. Разговоры разговаривать? Такой уж мир: каждый сам за себя, о себе в первую очередь думает…