Александр Бушков - Колдунья-беглянка

• Название: Колдунья-беглянка
• Автор: Александр Бушков
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-373-01698-8

Ольга Ярчевская – дерзкая амазонка, выросшая в глуши и оттого сохранившая непосредственность характера, развлечения ради отправилась на поиски приключений в мужском облике, под видом провинциального гусара. В этом качестве она и оказалась посвященной в планы заговорщиков, ну а потом события естественным образом добрались до логического завершения, когда ей пришлось, все еще в облике корнета, скрутить напавшего на государя злоумышленника.

Злейший враг Ольги, увидев крушение своих планов и узнав, кто был тому причиной, подделал купчую, по которой девушка оказалась крепостной…

Она отвела кинжал от императора, неужели его величество окажется настолько неблагодарным, что отвернется, узнав истинное лицо своего спасителя?

---

Лихарев хладнокровно сказал:

– Сдается мне, такая ситуация может обернуться к выгоде Ольги Ивановны при… создавшемся положении.

Топорков моргнул, оторопело уставился на него:

– С этой стороны, конечно… Но какова коллизия?! У меня ум за разум заходит! Ольга Ивановна… Корнет… Попытка цареубийства… Все прочее… В какое интереснейшее время мы живем, господа! Кто бы мог подумать, что одна-единственная проказливая барышня вызвала такую… такое… ум за разум!

– Простите, – сказала Ольга. – Я всего лишь хотела развлечься от петербургской скуки…

Лихарев усмехнулся:

– Страшно подумать, что может выйти, если вы за что-то возьметесь серьезно…

Глава восемнадцатая Тихая ночь на Васильевском

– Я вам одно скажу, господа мои, – громыхал Топорков, расхаживая по маленькой гостиной второго этажа и пуская клубы дыма с яростью и обилием, сделавшими бы честь мифологическому дракону. – На покойного генерала Вязинского такое категорически не похоже. Категорически, да-с! Я под его началом воевал в Австрии и в Персии, смею думать, я о нем составил некоторое представление… Благороднейший был человек. К тому же, Ольга Ивановна, вы нам только что рассказывали, как он незадолго до смерти поведал об обстоятельствах гибели родителей ваших. Решительно не поверю, чтобы человек наподобие генерала Вязинского мог записать найденного при столь загадочных обстоятельствах ребенка в крепостные… а также в жизни не соглашусь, что он мог продать свою воспитанницу, пусть даже родному брату. Это какой-то дьявольский заговор, чья-то ловкая интрига, купчая и все прочие документы наверняка фальшивые, словно гуслицкие полтины…

– Остается небольшой пустячок, – хладнокровно промолвил Лихарев. – Это еще необходимо доказать в суде, что в отечестве нашем, положа руку на сердце – дело долгое и нелегкое…

– И нужно еще выяснить, кто эту интригу затеял, – вмешался Тучков.

– А если – сам камергер? – предположил поручик Тулупов. – Скажем, в видах… – он оглянулся на Ольгу и принялся мучительно подыскивать слова. – Скажем, в видах необузданной страсти…

– Это уж ты хватил, братец, – пожал плечами Топорков. – Камергер, согласен, личность неприятная, но не до такой же степени… Хватил…

– А собственно, почему бы и нет? – задумчиво произнес Лихарев. – Вполне подходящая кандидатура на роль таинственного интригана.

– Не сочетается что-то, – сказал Топорков. – Уволь, голову режь – не сочетается. В таком случае получается, что он должен был заранее знать о внезапной смерти генерала, чтобы тут же подсунуть фальшивую купчую к остальным бумагам? Ведь до смерти генерала проделывать это было опасно, бумаги могли случайно обнаружиться…

– Сама смерть генерала тоже достаточно загадочна, – сказал Лихарев.

– Петруша, позволь… – поморщился Топорков. – Ты еще, чего доброго, скажешь, что он и родного брата… в целях той же интриги… Это уж ни в какие ворота не лезет. – Он покосился на Ольгу, решительно рубанул воздух ладонью. – Позвольте уж без обиняков. Не спорю и не сомневаюсь, что Ольга Ивановна, редкостной красоты образец, и в самом деле способна вызвать у беззастенчивого сластолюбца нешуточную страсть… но все же не настолько, чтобы убивать родного брата. Такого я от камергера не жду. Карьерист, неприятный тип… но все ж не мелодраматический злодей из аглицких романов! А если ваши допущения принять, Лихарев с Тулуповым, то мы узрим самый настоящий английский авантюрный роман… каковые с реальной жизнью плохо сочетаются. Нет, очень уж невероятно. Вот и сама Ольга Ивановна морщится…

Ольга и в самом деле страдальчески поморщилась. Вся эта затянувшаяся беседа доставляла ей головную боль. Она не могла рассказать присутствующим всю правду, ни за что не поверили бы – а без этого разговор терял всякий смысл, о чем тоже нельзя было сказать всерьез озабоченным ее участью людям…

– Ольга Ивановна, – спросил Топорков, – неужели вы верите, что камергер способен…

– Василий Денисыч, – сказала она устало. – Мне, право, не хочется ломать голову в поисках виновного. Мне бы знать, как покончить с тем незавидным положением, в котором я очутилась…

– Дело, – кивнул Топорков. – Так все ведь просто! Кто бы эту интригу ни придумал, камергер в затруднительном положении… В обществе эту историю встретили с явным неодобрением: законы империи, конечно, не нарушены, но все равно от случившегося исходит явственный душок-с… Ольга Ивановна обществу известна, к ней прекрасно относятся… как-то оно… не совсем правильно выходит. Татьяна Андреевна, прежде чем некстати захворать, недвусмысленно дядюшке высказывала свое крайне отрицательное к случившемуся отношение… И не она одна… Камергер, судя по некоторым известиям, чувствует себя уже неловко, намекает, что готов исправить ситуацию… Ага! Вот и пойти к нему, скажем, нам, Лихареву и мне, еще кого-нибудь прихватить, столь заслуженных людей, что не выслушать он не сможет. И высказать требование открыто: ежели ты, прохвост сиятельный, и далее будешь предъявлять на барышню законные права, мы тебя на дуэль вызовем… А уж с нами-то ему не тягаться. И отказаться не сможет – он, хоть дуэлянт и не записной, но все ж человек светский, прекрасно понимает, каков будет удар по репутации…

– Я бы на вашем месте поостереглась, – сказала Ольга, вспомнив черное мохнатое создание, невидимо для всех присутствовавшее на той дуэли. – Он может оказаться опасным…

– Вздор, еще раз вздор и тысячу раз вздор! – загромыхал Топорков. – Конечно, пуля сплошь и рядом не разбирает… Но можно поступить просто: если, паче чаяния, со мной что-нибудь случится, камергера вызовет еще кто-нибудь, а там еще и еще… Я берусь в кратчайший срок устроить так, что его на дуэль будут готовы вызывать человек тридцать, один за другим, беспрестанно, на протяжении недель и месяцев. Сама по себе такая история послужит дополнительной атакой как на камергера, так и на мнение общества…

– Васюк, охолонись, – преспокойно произнес Лихарев. – Вот о чем в данном раскладе следует забыть начисто, так это о дуэли. Не тот случай. Предположим, ты его уложишь первым выстрелом. И что же? Да кончится все тем, что к его законному наследнику перейдет все имущество покойника, в том числе… – он деликатно покосился в сторону Ольги.

– Действительно, – пробурчал сконфуженный Топорков. – Я как-то не учел… Неладно получится. Ну, а что ты предлагаешь? Ты ж у нас мастер в математических расчетах и прочей вычислительной премудрости…

– На мой взгляд, существует самый простой выход, – невозмутимо ответил Лихарев. – Полностью согласующийся с законами империи. Камергеру достаточно, взявши перо и бумагу, в пять минут написать своей крепостной вольную – после чего Ольга Ивановна избавляется от всех тягот. Опротестовывать бумаги в суде – чересчур долгое и сложное предприятие. Вольная снимает все сложности… Нужно только убедить камергера…

– Ну, это-то мы запросто, – с нехорошим оживлением во взгляде сказал Топорков. – Уж насчет убеждения можешь не сомневаться… Соберу тех самых десятка три офицеров, про которых говорил, заявимся к голубчику в гости и поставим вопрос недвусмысленно: либо он в нашем присутствии пишет вольную, либо остаток жизни ему провести, мотаясь по дуэлям… да сколько у него останется жизни-то при таком подходе… Или и это против твоих математических расчетов?

– Да нет, пожалуй, – подумав, заключил Лихарев. – Метод убеждения не самый худший. Только, Васюк, я тебя умоляю, будь дипломатичнее…

– Уж это я тебе обещаю, – сказал Топорков уверенно. – Забыл, как я в Персидском походе себя проявил изворотливым дипломатом? У Шавкат-мазара? Я тогда этой нехристи, Рюштю-бею, объяснил все как нельзя более дипломатично: либо он со своей бандой в три минуты кладет оружие и сдается, либо мои гусары каждого на сто пятнадцать частей нашинкуют… И ведь сдался, татарская лопатка! Дипломатия нам знакома-с…

Поручик Тучков не без робости подал голос:

– Мы же еще не обсудили касаемо вмешательства государя императора…

– Вот что я тебе скажу, дружище Тучков, – решительно начал Топорков. – История эта, с «корнетом-спасителем» и всем прочим, очень уж сложна и серьезна, чтобы сейчас и ее себе на шею взваливать. Тут нужно сто раз отмерить, прежде чем один-единственный раз резануть. Как-никак – государь, высокая политика и все прочее, вплоть до намека на серьезный заговор, определенно маячащий за событиями… Давайте уж приземленных целей держаться… Что думаете, Ольга Ивановна?

– Действительно, – согласилась Ольга. – Не забывайте: представать перед государем мне придется, а не вам, господа… а меня такая перспектива чуточку пугает. Давайте уж… как-нибудь после. Вольная – прекрасная мысль…

– А ты что думаешь, математик?

– На сей раз, Васюк, у меня нет ни единого возражения, – ответил Лихарев. – Время к вечеру. Утро вечера мудренее. Поедем сейчас к паре-тройке человек, на которых можно безусловно полагаться… к Тимонину хотя бы, к полковнику Пронскому, к Грише Бонерскому из конно-егерского, обговорим детали, а завтра всей честной компанией начнем убеждать господина камергера… Ольге Ивановне, по-моему, следует отдохнуть после всех приключений, на ней лица нет…