Патрик О'Брайан - Фрегат Его Величества Сюрприз

• Название: Фрегат Его Величества Сюрприз
• Автор: Патрик О'Брайан
• Жанр: Исторические приключения

Патрик О'Брайан — автор большого количества книг самых разнообразных жанров, но настоящую известность ему принесла серия книг о капитане Джеке Обри и судовом враче Стефене Мэтьюрине. Действие книг разворачивается в эпоху наполеоновских войн, развивая тему, начатую книгами С.С. Форестера. Критики единодушно отмечают как высокие художественные достоинства книг (по мастерству в построении диалогов и описании характеров О'Брайана сравнивают с Джейн Остен), так и великолепное знание исторических реалий. Автору удалось во всех деталях воссоздать облик эпохи — начиная от устройства корабля и заканчивая языком, описанием обычаев, верований, научных представлений. Его творчество вписывается в представление о том, что Наполеоновские войны — это английская Троянская эпопея, которая призвала на свет свои «Илиады» и «Одиссеи».

Высочайшую оценку литературоведов получил созданный автором дуэт главных героев: Джека Обри — истинного представителя офицерского корпуса королевского военно-морского флота, с его достоинствами и недостатками, и Стефена Мэтьюрина — интеллектуала и ученого, также истинного сына своего века.

"Фрегат Его Величества «Сюрприз»" — третья книга серии. Действия разворачиваются в далеких водах Индийского океана, где фрегату «Сюрприз» придется оборонять конвой судов Ост-Индской компании от превосходящих сил французской эскадры.

* * *

Перевод с английского: El Timonel (csforester.narod.ru)

---

Уставший с дороги Пуллингс, рассеянно глядевший в окно, пока Джек читал письмо, обернулся, услышав крик.

— «Сюрприз»! Бог мой, Пуллингс, ты знаешь, что сделал доктор? Он нашел нам корабль — «Сюрприз», идущий в Ост-Индию, прибыть немедленно. Киллик! Киллик! Мой рундук, чемодан, саквояж, и бегом за билетом: внутренние места на плимутский почтовый.

— Вы не можете ехать дилижансом, сэр, — заявил Киллик, — да и каретой тоже, пока эти бездельники пасут все побережье. Я найму катафалк: замечательный катафалк-четверку.

— «Сюрприз»! — снова закричал Джек. — Моя нога не вступала на него с тех пор, как я был мичманом.

Он явственно возник у него перед глазами, стоящий на якоре в кабельтове от берега в залитой солнцем Английской гавани: аккуратный, красивый двадцативосьми пушечник, французской постройки с округлым носом и прекрасными обводами, остойчивый, способный ходить круто к ветру и мореходный в умелых руках, сухой, просторный… Он служил на нем при строгом капитане и еще более строгом первом лейтенанте: немало часов отсидел на грот-марсе — прочел там большинство из своих книг, вырезал свои инициалы на эзельгофте… Интересно, они еще различимы?

Корабль был стар, если по правде, и нуждался в уходе, но какой корабль… Он прогнал из головы неуместную мысль, что в Индийском океане не найти подходящих призов — все давно вычистили — и сказал:

— Круто к ветру мы сделаем «Агамемнон», идущий под гротом и марселями… Мне наверняка потребуются один-два офицера. Пойдете со мной, Пуллингс?

— Я… — изумился он. — Конечно, сэр.

— Миссис Пуллингс возражать не станет, а?

— Миссис Пуллингс зальется слезами, скажу я вам, но потом успокоится. А еще скажу, что она будет радоваться, встречая меня из плавания, радоваться, может, сильнее, чем сейчас. Достали меня все эти кастрюли и метлы. Жизнь женатого человека, сэр, это не то что жизнь на корабле.

— Неужели, Пуллингс? — задумчиво глядя на него сказал Джек.

Стивен продолжал диктовать:

… «Сюрприз», доставить посла Е.В. к султану Кампонга. Мистер Тэйлор из Адмиралтейства au courant[23], все необходимые бумаги готовы. Я прикинул, что если вы поедете по дороге на Бат и сделаете крюк у Дейролла, то минуете Уолмер-кросс примерно в четыре утра третьего числа, с расчетом прибыть на корабль, пользуясь воскресным долговым перемирием. Я буду ждать вас некоторое время в коляске у Уолмер-кросс, и если мне не повезет с вами увидеться, поеду вместе с Бонденом и буду надеяться на встречу в «Синем столбе». Это фрегат, насколько понимаю, небольших размеров. Ему не хватает офицеров, матросов и — если только сэр Джозеф не прибег к гиперболе — днища.

Поторопитесь, Софи. Живее, ну… Вы никогда не заработаете на себе на жизнь, будучи писцом. Не знаете, как пишется «гипербола»? Ну, готово, наконец, бога ради? Покажите.

— Ни за что, — вскричала София, складывая письмо.

— Не сомневаюсь, вы написали больше, чем я надиктовал, — прищурившись, сказал Стивен. — Как вы покраснели! Так вы пойдете на встречу?

— Уолмер-кросс, третьего, в четыре утра. Стивен, я буду там. Вылезу из окна и переберусь через садовую ограду: подберете меня на углу.

— Отлично. Но почему бы не воспользоваться парадной дверью, как подобает христианину? И как вы вернетесь назад? Вы будете безнадежно скомпрометированы, если кто-то заметит вас, разгуливающей по Бату на рассвете.

— Так даже и лучше, — ответила Софи. — Если у меня не останется никакой репутации, меня придется только поскорее выдать замуж. И как я раньше об этом не подумала? О, Стивен, какая превосходная идея.

— Ну хорошо. Значит, на углу, в половине четвертого. Наденьте теплый плащ, две пары чулок и плотные шерстяные кальсоны. Будет холодно, а ждать, возможно, придется долго. И даже так, если мы его не встретим, вам станет еще холоднее: да будет вам известно, разочарование — холоднее ледяной росы. Тише! Давайте письмо!

Половина четвертого утра: сильный северо-восточный ветер завывает в каминных трубах Бата, небо чистое, и половинка луны льет свет на Парагон. Дверь дома номер семь приоткрывается настолько, чтобы Софи могла выбраться наружу, и захлопывается с жутким грохотом, привлекая внимание группы пьяных солдат, тут же подавших голос. С видом до предела решительным и целеустремленным Софи подходит к углу улицы, с отчаянием убеждаясь, что никакой коляски нет — ничего, только ряд дверных проемов, уходящий вдаль под светом луны — вид почти неземной, странный, нечеловеческий и враждебный. Шаги за спиной, приближающиеся к ней, приглушенный крик: «Мисс, это я, Бонден», — и минуту спустя они огибают угол и погружаются в пахнущий старой кожей аромат первого из двух портшезов, остановившихся на безопасном расстоянии от дома. Красные куртки форейторов кажутся черными в свете луны.

Сердце ее забилось так часто, что минут пять она не могла выговорить буквально ни слова.

— Как странно все выглядит ночью, — произнесла она, когда они выехали из города. — Будто умерло все кругом. Гляньте на реку, она совсем черная. Я никогда не выходила из дома в такой час.

— Конечно, дорогая, уверен, что не выходили, — отозвался Стивен.

— И так бывает каждую ночь?

— Иногда приятнее: в других широтах этот чертов ветер бывает теплым. Но всегда ночью древний мир живет собственной жизнью. Чу, слышите? Она, должно быть, за деревьями над церковью. — Это был дикий вой лисицы, от него даже у апостола застыла бы кровь в жилах, но Софи только воззрилась в неверном свете луны на Стивена, дергая его за одежду.

— Что это? — вскричала она. — Вы вышли на улицу в одном только своем дырявом пальто? О, Стивен, и как вы можете быть так невнимательны? Давайте заверну вас в свой плащ, он подбит мехом.

Стивен энергично отнекивался, заявляя, что раз уж кожа обладает определенными защитными свойствами, раз уж благодаря толщине тканей, ей дано сохранять внутреннее тепло, то любые иные покровы будут не только излишни, но даже вредны.

— Вот в случае с верховым все обстоит совершенно иначе, — сказал он. — Прежде чем проводить Тома Пуллингса в путь, я настоятельно рекомендовал ему поместить между мундиром и сорочкой кусок промасленного шелка: сами движения лошади, помимо силы ветра, нарушают защитные свойства кожи, и она теряет тепло. С другой стороны, в правильно сконструированном экипаже, нам не стоит опасаться ничего подобного. Защитой от ветра может служить что угодно: довольный эскимос, спрятавшись в своем доме из снега, смеется над бурей, и проводит долгие зимние ночи в веселье и уюте. Да, я говорил про правильно сконструированный экипаж: не советовал бы вам путешествовать по степям Тартарии в тарантасе, подставив незащищенную, или покрытую только хлопковой тканью, грудь всем ветрам. Или в ирландском кабриолете.

София обещала, что ни в коем случае не станет так поступать, и, завернувшись в просторный плащ, они снова принялись рассчитывать расстояние от Лондона до Бата, скорость Пуллингса по дороге туда и скорость Джека по дороге оттуда.

— Дорогая моя, настройте свои мысли так, чтобы не испытать разочарования, — заявил Стивен. — Вероятность, что встреча состоится в назначенное — вернее даже, в предположенное мной — время очень мала. Подумайте о сотне миль в дороге, о возможности — не дай бог, — что он может упасть с лошади и сломать колено: об опасностях путешествия, таких как разбойники, грабители… Но тсс, я не должен пугать вас.

Портшезы замедлили ход до скорости едва ли большей, чем скорость пешехода.

— Мы, должно быть, уже у Креста, — произнес Стивен, выглядывая в окно.

Дорога шла вверх вдоль деревьев, напоминая белую ленту, теряющуюся в сгустках тьмы. Среди деревьев свистел и вздыхал северо-восточный ветер, а на одном из островков света виднелся верховой. Форейтор тут же заметил его, натянул вожжи, обернулся и закричал:

— Том, это Мясник Джеффри. Может, повернем?

— Тут сзади таких еще двое, жуткие громилы. Так что рот на замок, Эймос, не взбрыкивай. Помни, что лошади хозяйские, и будь повежливей.

Звонко застучали подковы, София прошептала:

— Стивен, не стреляйте.

Глядя через открытое окно, Стивен ответил:

— Дорогая, я и не собирался стрелять. Я хотел…

Но лошадь уже подошла к окну, ее дыхание устремилось внутрь, а огромная темная фигура склонилась с холки, застилая доступ лунному свету. Экипаж наполнился звуками самого вежливого в мире шепота:

— Прошу прощения, сэр, за то, что беспокою вас…

— Пощадите меня! — взвизгнул Стивен. — Заберите все… Возьмите эту юную леди! Но пощадите меня! Пощадите!

— Я знала, что это вы, Джек, — воскликнула София, всплеснув руками. — Знала с самого начала. О, как я рада видеть вас, мой милый!

— Даю вам полчаса, — сказал Стивен. — Ни минутой больше: эта молодая женщина должна оказаться дома в теплой кровати еще до того, как пропоют петухи.