Хилари Норман - Чары

• Название: Чары
• Автор: Хилари Норман
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87322-229-0

Скульптура «Вечность», созданная в память о недолгой любви, на протяжении полувека драматически тасует судьбы причастных к ней людей, испытывая на прочность привязанности и узы родства…

---

Она толкнула снова в дверь и, обнаружив, что она по-прежнему заперта, начала изо всех сил колотить в дубовые панели. Никто не шел на ее шум. И тогда она ужасно разозлилась и одновременно растерялась – она продолжала лупить кулачками, плача навзрыд от досады и раздражения. Ведь в замочную скважину она отлично видела, что весь дом на ногах, везде горят огни. Она слышала гул голосов, топот ног – они бегали туда-сюда в непонятной девочке спешке и тревоге и полностью игнорировали Магги.

А потом, почти сразу же после утренней зари, вернулась бабушкина машина, и Магги снова бросилась и прильнула к окну. Максимилиан вышел из машины, потушил фары, но мотор оставил включенным. Затем он вошел в дом, а потом, через несколько минут, появился опять на улице. Но на этот раз рядом с ним шел отец.

Глаза Магги широко раскрылись от изумления. Папочка тяжело опирался рукой на плечо шофера – тогда как рука Максимилиана крепко держала его руку, а в другой руке у него был большой чемодан. Магги не удавалось увидеть лицо отца, и она все еще старалась осмыслить происходящее, когда из боковой двери вышли Эмили и Хильдегард – в ярком свете, лившемся из окон холла нижнего этажа их фигуры были видны очень отчетливо. Обе они были одеты не по-домашнему: на них были туалеты для улицы – элегантные костюмы темного цвета, безукоризненно облегавшие фигуру. Прически тоже были явно не в беспорядке. И Магги вдруг вспомнила тот день, когда все они ехали из дома на похороны дедушки – отца Эмили: на лицах женщин было то же сухое, непроницаемое и безлико-застывшее выражение, и ее мать вот также держала у губ носовой платок.

Магги не могла больше вынести этого. Она изо всех сил рванула шпингалет и широко распахнула обе рамы окна.

– Папа! – не помня себя, закричала она. Александр обернулся и взглянул наверх на нее долгим остановившимся взглядом. Его лицо, помятое, было пепельно-серого цвета – он выглядел больным, и даже в слабом и чем-то пугающем свете еще не окрепшей зари Магги видела, как в глазах его стояли слезы. И он ничего не сказал.

– Папочка! Папа! Что случилось? Папа!

Максимилиан слегка подтолкнул его к машине.

Александр оглянулся назад на жену, сказал что-то, чего Магги не могла услышать – но обе женщины стояли, как статуи, монументальные и безжалостные. Магги стало страшно. Ее захлестнуло отчаянье. Ее отец уезжает! Его выгоняют, увозят, и неожиданное мучительное предчувствие пронзило ее – она никогда больше его не увидит!

– Нет!!! – незнакомый, дикий крик вырвался у нее из самой глубины ее существа, и с недетской силой она вцепилась в раму и вскарабкалась на холодный камень карниза. – Мама! Что он сделал плохого? Я хочу знать, что случилось!

– Магдален, немедленно слезь с окна! – резанул по ней жесткий окрик бабушки, тогда как Эмили, как прежде, стояла рядом молча, безо всяких эмоций на наглухо застывшем лице.

– Не слезу! Нет!! Я хочу к папе! Выпустите меня отсюда! – она стояла на наружном подоконнике, ранний свежий утренний ветерок вздувал ночную рубашку вокруг ног. – Папа! Заставь их! Пусть они выпустят! Папа!

– Магги, пожалуйста… – голос отца был странным и слабым. – Слезь с подоконника, это опасно.

– Но папа… Я хочу поговорить с тобой!

– Schätzli. Солнышко мое.

Это было все, что он сказал, но Магги видела, каким испуганным и страдающим было его лицо, и только ради него, ради него она подчинилась и слезла вниз с окна на пол. Слезы потоком лились по ее щекам. А когда она оглянулась назад и посмотрела вниз, из окна, Александр, шатаясь, уже садился на заднее сиденье машины, и Максимилиан захлопнул дверь с последним безвозвратным звуком, резким, как выстрел.

– Папа?! – сказала Магги слабо, дрожа всем телом, когда шофер запихнул чемодан в темное пещерное чрево багажника и сел за руль. Мотор завелся. Машина тронулась и исчезла из виду.

Магги, видя и не видя, смотрела вниз, на мать и бабушку, но они, казалось, забыли о ее существовании, словно не слышали рыданий, которые сотрясали ее тельце. Медленно пошли назад в дом, закрыли тяжелую входную дверь, потушили свет и оставили ее наедине с тусклым мертвенно-бледным предутренним небом.

Только час спустя в замке повернулся ключ, и фрау Кеммерли вошла в спальню Магги.

– Сладенькая моя, – сказала экономка, в голосе ее была доброта. Она посмотрела на залитое слезами детское личико и прижала девочку к своей груди.

– Что случилось, фрау Кеммерли? – Магги попыталась немного отстраниться, но обнимавшие ее руки экономки были крепкими и сильными. – Куда уехал мой папа? Почему они меня заперли?

– Ну, ну, деточка, – приговаривала фрау Кеммерли, гладя ее по волосам. – Все будет хорошо.

– Что будет хорошо?

Экономка отпустила ее.

– А теперь давай умоемся и оденемся, чтобы идти в церковь. Тебе станет лучше после хорошего завтрака…

– Я не хочу завтракать!

Совсем измученная, Магги оттолкнула ее и выскочила из комнаты за ней. В доме теперь было тихо, все остальные двери на этаже были закрыты. Она побежала прямиком в кабинет отца и распахнула дверь. Там было все, как всегда – папины бумаги и ужастики Чандлера, и ничто не предлагало ключа к разгадке.

Магги выбежала назад, пронеслась мимо двери Хильдегард и внезапно остановилась около половины родителей. Она услышала плач и без стука повернула дверную ручку.

Эмили Габриэл сидела в обитом ситцем кресле. Она уже сняла темный костюм, который надела для расставания с мужем и теперь была в атласном неглиже экзотической расцветки.

– Магги, – сказала она и с необычным проявлением теплоты раскрыла ей объятья. Магги забежала в них, безотчетно ища защиты и ласки. Но вид такого явного страдания матери испугал ее больше, чем что-либо. Глаза Эмили были красными, и в правой руке был стиснут белый кружевной платок, весь мокрый от слез.

– Мама, ну что случилось? – Магги взглянула вниз и увидела на ковре около кресла разбитую свадебную фотографию родителей в серебряной рамке. – Куда уехал папа?

Момент близости миновал, и руки Эмили беспомощно упали с плеч дочери.

– Он уехал, и хватит об этом.

Какая-то твердая окончательность в голосе матери обострила страх Магги.

– Но куда он уехал? И почему ты кричала, мама? Я слышала это – и слышала голоса – и видела того человека…

– Какого человека?

– С рыжими волосами.

Магги заставила себя сосредоточиться на произнесении имени, которое она запомнила потому, что всегда думала – это такое чудесное имя. – Константина Ивановича Зелеева. Друга Опи.

– Откуда ты его знаешь? – тон Эмили неожиданно стал холоднее.

– Я не знаю его, но Опи рассказывал мне о нем. Он из России, и я видела, как он пришел в наш дом сегодня вечером, – Магги слегка покраснела, когда поняла: она признается, что подсматривала со ступенек, но сейчас это было для нее неважно. – И я видела, как он уехал с Максимилианом ночью.

Она запнулась.

– Почему ты кричала, мама?

Эмили промокнула покрасневшие глаза носовым платком.

– Иди и оденься, Магги.

Магги смотрела на нее в нерешительности.

– Но я хочу знать…

– «Ты хочешь». Юная леди вообще не может ничего «хотеть», Магдален, – сказала твердо Эмили; вся ее теплота исчезла окончательно. – Я хочу остаться одна. У меня была ужасная ночь, и я просто выжата.

– Но папа…

– Ни слова больше о твоем отце. Иди и оденься. Фрау Кеммерли отведет тебя и Руди в церковь.

– Но папа выглядел больным…

– Не сейчас, Магдален, – Эмили почти кричала на дочь, потом вдруг разразилась рыданиями, неожиданность и сила которых встревожила Магги так, что она отступила назад в замешательстве.

– Прости меня, мама, – сказала она, а потом с уколом неожиданной жалости к матери подбежала к ней, чтоб успокоить ее. – Пожалуйста, не плачь. Я просто…

– Оставь меня одну, – голос Эмили прозвучал хрипло, и на лице ее застыло выражение, которое показалось дочери бескомпромиссной неприязнью. – Прочь отсюда!

Магги выбежала вон.

Объяснение, данное позже Магги ее матерью и бабушкой, было туманным, неудовлетворительным, и даже еще больше повергло ее в шок и разбередило горе. Это произошло как раз перед лэнчем, и Руди был в детской с няней – взрослые решили, что вовсе ни к чему без нужды расстраивать четырехлетнего мальчика. Он слишком мал, чтобы понять, да и в любом случае он сам привыкнет к тому, что взрослые считают лучшим в его же интересах.

– Твой отец, – сказала Магги Эмили, – из-за своей невоздержанности повинен в ужасной истории.

– Что значит – невоздержанность? – спросила Магги.

– Это значит, что твой отец – пьяница, – Эмили была теперь спокойней; хотя болезненная припухлость глаз предательски выдавала ее, манера поведения была почти ледяной в своей бесстрастности. – Ты понимаешь, что такое – пьяница?

– Уверена, она понимает, – быстро вмешалась Хильдегард. Она тоже владела собой почти так же, как всегда, но лицо ее было бледнее, чем обычно, и ловкие руки с широкими пальцами чуть-чуть дрожали.