Персия Вулли - Гвиневера. Осенняя легенда

• Название: Гвиневера. Осенняя легенда
• Автор: Персия Вулли
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00076-4

Трилогия о Гвиневере рассказывает о полной чудес и приключений рыцарской эпохе короля Артура. Повествование ведется будущей королевой Гвиневерой, женой славного короля Артура. Вы унесетесь в волшебный мир древних королевств, отважных рыцарей, в мир придворных интриг, старинных обрядов.

В заключительном романе Гвиневера добивается признания своей любви к целомудренному рыцарю Ланселоту. Интриги и заговоры приводят к тому, что сын Артура Мордред выступает против собственного отца. Конец славной эпохи рыцарства неминуем, но сказочные чары не удается разрушить – так и не известно, погиб Артур или остался в живых, погребен ли под тяжелой каменной плитой или поныне бродит в северных лесах…

---

Ланселот воспринял новость со спокойной задумчивостью.

– А он не сказал, куда направляется? Видимо, дальше на север?

– Сомневаюсь… – На сосновой ветке стало вырисовываться лицо, фермер опустил нож и поднес работу к свету, критически ее оглядел. – Не думаю, что Увейн это стерпел. Уриен был добрым старым королем, но его сын крепко взял в руки поводья и жестко правит даже здешней землей. Он не смирится, если по его территории начнут расхаживать чужестранцы и отдавать приказы тем, кто на ней живет.

– Какие приказы? – слова сорвались с моих губ, прежде чем я успела подумать.

Кимминз снова склонился над работой, намереваясь сделать несколько завершающих штрихов, и лезвие замелькало в его руках.

– Требовал сообщить, если здесь объявится эта парочка. Говорил, что их обвиняют в измене.

При этих словах Ланс положил руку мне на затылок, но фермер так и не поднял головы.

– Такие люди накличут снег в августе и нас не спросят. Не нравятся мне здесь чужаки, которые указывают, что нам делать. – Он сделал последний надрез и поднял работу на мое обозрение. – Ну вот, вроде вышел домовой. Знаете, в каждом дереве есть свой дух.

Смешное перекошенное лицо с огромными лошадиными зубами выглядывало из ветки, и, несмотря на свои страхи, я улыбнулась ему.

– Вы окажете мне честь, если возьмете его, миледи. Сможет развеселить, – грубовато предложил Кимминз. – Это, вроде бы, Хедли Коу, который любит портить вещи на кухне, а потом смеется и исчезает.

Ночью мы спали в кровати – дети потеснились, чтобы уступить нам место, а наутро, позавтракав кашей, приготовились к отъезду. Деревянная поделка была заботливо уложена в седельную сумку Ланселота.

Кимминз так и не спросил наших имен, но настоял на том, чтобы я взяла его пони.

– Не беспокойтесь о том, чтобы его вернуть, – добавил он, помогая мне влезть животному на спину. – Если он мне понадобится, мне кажется, я сумею дать вам об этом знать.

Мы помахали ему на прощание и поблагодарили за все, уверенные, что фермер будет оберегать нашу безопасность.

С тех пор мы с Лансом ехали не останавливаясь. Мы направлялись вдоль долины Кокетдейл, которую с юга, возвышаясь, стерегли Симонсадские холмы, и светлая игривая река вела нас с покрытой вереском возвышенности через прохладные зеленые каньоны на прибрежную равнину.

И там, на просторе, где прозрачный поток охватывал широкой петлей каменистый холм, река Кокет привела нас домой в Джойс Гард.

32 СДЕЛКИ

Есть многое, за что стоит любить север – за суровую честность людей, нетронутую чистоту природы, постоянно бросаемый человеку погодой вызов. Юг Британии, быть может, круглый год поэтичен, пышен и прекрасен, как сад; Нортумбрия же – это хрустящие яблоки в старых садах, горы облаков, громоздящихся над Северным морем, и седая домоправительница, которая выскочила во двор, когда мы появились на лесной дороге, ведущей в Джойс Гард.

– Сами приехали! – воскликнула она, всплеснула руками, и ее лицо просияло. – Живые-здоровые, и привезли с собой леди… – но внезапно нахмурилась, завидев повязку на руке Ланселота. – Вас ведь не сильно ранило? – Женщина вопрошающе глядела на Ланселота.

– Нет, миссис Баджер, – успокоил ее бретонец, слезая с Инвиктуса, – ничего такого, что бы не вылечил хороший отдых и ваша прекрасная кухня.

Домоправительница покраснела от комплимента и смущенно опустила голову, а я опять заметила, как женщины всех возрастов поддаются очарованию Ланселота. Потом она подняла свои проницательные глаза, оценивая и прикидывая, сколько от меня будет хлопот. Мне пришла в голову забавная мысль, что врожденная крестьянская осторожность в столкновении с королевским величием и потребность заботиться о Лансе могут заставить ее не пустить меня в дом, если ей не понравится то, что она увидела.

– Добро пожаловать, ваше величество, – наконец произнесла она, пытаясь изобразить учтивый реверанс.

– Ох, нет, миссис Баджер, – быстро перебила я домоправительницу. – В этом нет никакой необходимости. Здесь я просто дама вашего господина.

Она бросила на меня еще один взгляд, на этот раз несколько приветливее прежнего.

– Ну что ж, мы об этом подумаем. – Женщина явно сохраняла за собой право восстановить мой королевский титул, если сочтет это нужным. – А теперь проходите в дом и переоденьтесь в чистое.

Поскольку ее платья были вдвое обширнее моей тощей фигуры, мы остановились на старой тунике Ланса и штанах, из которых вырос ее младший сын. Они оказались неказистыми, но все-таки удобнее длиннополых одежд, в которых мне пришлось провести последние недели.

После того как я переоделась, миссис Баджер попыталась привести в порядок мои волосы, терпеливо расплела косу, стала вычесывать колтуны и при этом непрестанно болтала о Ланселоте.

– Какое облегчение, что он снова дома. Ребята от беспокойства чуть не заболели – ведь не знали, что с вами случилось: сами вернулись, а вас и господина все еще нет. А должны бы приехать в целости и сохранности. Борс с Лионелем сделали все, чтобы не пустить Эктора обратно в Карлайл, где он собирался вас разыскивать. Это хорошая семья, миледи, все держатся заодно, а на Ланселота смотрят как на вождя. Пойдут за ним куда угодно, сделают все, что он скажет. Как они обрадуются, когда увидят, что он жив и здоров…

Слова текли сами по себе, а домоправительница хмурилась на мои волосы. Но вот в ее голосе послышалась озабоченность:

– Мы в Варкворте люди простые. К затейливым вещам не привыкли. Может быть, я просто соберу их в пучок?

Я заверила женщину, что это будет превосходно, и она со сноровкой прачки крепко скрутила мне волосы и закрепила их на затылке. Когда с прической было покончено, домоправительница вернулась к своим делам, а я присоединилась к Лансу и принялась заново знакомиться с местом, которое считала самым красивым на свете.

Джойс Гард обосновался на горном кряже, который, как согнутая рука, выдавался из лесистых холмов. Выше, где-то у локтя, стояли дом и амбар, а внизу у крутого обрыва, словно у плеча, в виде подковы делала поворот река и возвращалась к кисти, где с последнего раза, как я здесь была, выросла небольшая деревушка.

В общем все оказалось так, как я и помнила: целый мир в миниатюре – коричневые, оттенка ржавчины и красноватые цвета Чевиот-Хиллз, лавина зеленого по сторонам, там, где начинались леса, и не больше, чем в миле, золотистые и серовато-зеленые пески дюн, окаймляющих устье. Новым штрихом была лишь деревня, добавлявшая в палитру пышность красок цветущих садов, таких милых сердцу британца.

Из Джойс Гарда глаз выхватывает и дикую природу, и возделанные поля, его окружает листва и омывает море, здесь от чувства свободы захватывает дух и покоем манит уют, и душа наполняется благодарностью за то, что у нас с Лансом есть такое место, где до конца дней можно жить и любить друг друга.

Он провел меня по всему хозяйству, показал огород, где управлялся муж миссис Баджер и где зелень, цветы и лекарственные травы были посажены так, чтобы пользоваться всеми преимуществами солнечного места или затененного уголка. Даже сад, располагавшийся между двором фермы и лесом, оказался хорошо ухоженным и изобиловал яблоками и грушами.

На тропинке, огибающей ферму, появился неряшливый козопас в яркой красной шляпе. Он гнал из леса своих подопечных, где они днем объедали молодые побеги, и не давал проворным тварям ни на секунду остановиться, чтобы у них не появилось желания перепрыгнуть через забор в сад, и лишь когда животные благополучно спустились с холма к деревне, пастух, приветствуя нас, приподнял шляпу. Я улыбнулась и помахала в ответ, и мое сердце прыгало в груди так же резво, как и его козлы.

Весть о нашем прибытии распространилась быстро, как только мог бежать козопас, и вечером наше общество у очага уже делили не только Борс, Лионель и Эктор, но Паломид, Урр, Лавейн и племянник поварихи Канахинс, который сбежал из Карлайла после побоища на площади. Даже протеже Гарета, Мелиас, присоединился к компании в Нортумбрии.

Все пришли в старый фермерский дом, сгибаясь, входили в низкую дверь и со слезами на глазах обнимали нас, радуясь, что мы живые и здоровые вернулись в Джойс Гард. Только после того, как все устроились у огня или расселись по лавкам, мне пришло в голову, как много здесь было рыцарей Круглого Стола. Хотя я с облегчением узнала, что всем им удалось благополучно выбраться из Карлайла, меня поразило, что столько людей покинули двор и последовали за Лансом. Артуру наверняка больно, что среди его приближенных оказалось так много перебежчиков.

Миссис Баджер принесла добрый горшок с похлебкой из рыбы, и мы жадно слушали новости о том, кто пал в битве на площади.

– Агравейн больше никому не отравит жизнь, – заметил Эктор де Марис. – Я сам его настиг, когда он затеял побоище. И Ордреда видел залитого кровью, только не знаю чьей. Всех бы их изрубить за такое предательство.