Персия Вулли - Гвиневера. Осенняя легенда

• Название: Гвиневера. Осенняя легенда
• Автор: Персия Вулли
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00076-4

Трилогия о Гвиневере рассказывает о полной чудес и приключений рыцарской эпохе короля Артура. Повествование ведется будущей королевой Гвиневерой, женой славного короля Артура. Вы унесетесь в волшебный мир древних королевств, отважных рыцарей, в мир придворных интриг, старинных обрядов.

В заключительном романе Гвиневера добивается признания своей любви к целомудренному рыцарю Ланселоту. Интриги и заговоры приводят к тому, что сын Артура Мордред выступает против собственного отца. Конец славной эпохи рыцарства неминуем, но сказочные чары не удается разрушить – так и не известно, погиб Артур или остался в живых, погребен ли под тяжелой каменной плитой или поныне бродит в северных лесах…

---

Мы пробыли в Кенте долгие три дня, во время которых мужчины разговаривали, пили, охотились и играли в разные игры. В последнее утро наши рыцари устроили для хозяев представление, во время которого продемонстрировали искусство верховой езды.

Хотя саксы и почитают белую лошадь, верхом они ездят не часто, поэтому люди так шумно встретили появление на поле рыцарей на черных конях, масть которых являлась символом нашей кавалерии. И воины, и животные были в великолепной форме. Резвые, сильные и богато украшенные. Даже сбруя казалась элегантной: бронзовые розетки на переплете удил сверкали, колокольчики на уздечке позвякивали, красные с эмалью шишечки на оголовье показывали, что все всадники состоят на службе у Артура. Я удовлетворенно кивнула, когда увидела, как четко и одновременно они выполняли маневры. Совсем не помешает дать понять дружественным племенам, что нас стоит уважать.

Артур заранее объявил, что Мордред будет нашим посланником и останется в Кентербери, когда мы покинем город. Саксы были так этим довольны, что пожелали поднести юноше золотой наголовный обруч, который оказался изысканным образцом их изумительного искусства. И когда он увенчал темноволосую голову молодого посланника, все поняли, каким особым положением был наделен Мордред.

В последний день перед нашим отъездом мы с приемным сыном не спеша прогуливались по рыночной площади: мимо прилавков горшечников, клеток с цыплятами и груд только что собранной зелени. Как ни странно, здесь было единственное место, где мы могли попрощаться наедине, вдали от суеты двора.

– Я ценю возможность послужить его величеству… – начал Мордред. Я почувствовала, каким напряженным был его голос, и бросила на юношу быстрый взгляд. Он крепко стиснул челюсти, как часто делал его отец, но, встретившись со мной глазами, приемный сын лукаво улыбнулся: – Я не спрашиваю, какова в этом ваша роль, но я вам глубоко признателен.

– Это его идея, и он сам так решил, – быстро перебила я, но Мордред лишь недоверчиво посмотрел на меня и отвернулся. – Мордред, – я взяла его за руку и потянула в тень римского храма, подальше от людного рынка. – Ты можешь думать о короле Артуре все что угодно, но он справедливый человек. Он был поражен твоими успехами на Бристольском побережье и оценит твою хорошую работу здесь. Просто держи уши и глаза открытыми и регулярно шли ему доклады. Он никогда не отказывал человеку в признании.

– Но не признал собственного сына. – Мордред опустил глаза и, по-моему, не понимал, что говорит вслух, но его слова жалили, как шершни.

– Взгляни на меня, – потребовала я и, взяв рукой за подбородок, повернула его лицо к себе. – Нельзя желать невозможного. И замыкаться в жалости к себе. В жизни столько всего предстоит сделать, что нельзя ей позволить одолеть себя. Пусть король видит в тебе прежде всего личность. Так он будет сильнее тебя уважать. И ты можешь заслужить его восхищение. Я знаю, ты можешь.

В темных глазах засветился мрачный огонь, в котором была и строптивость, и боль, но наконец он кивнул и по-мальчишески улыбнулся:

– Ну, если вы думаете, что могу, миледи, тогда… наверное, могу.

– Конечно, можешь, – подтвердила я, и мы снова влились в поток покупателей. – Иначе на что я потратила все эти годы?

На следующее утро мы покидали город. Мордред и Синрик провожали нас вместе с хозяевами до ворот. Процессия показалась мне величественной. Развернутый Красный Дракон и белые лошадиные хвосты на штандартах саксов сияли на солнце. Последовали обычные официальные заверения в дружбе и прощальные речи, и Мордред первым отсалютовал нашей кавалькаде, когда мы тронулись в путь. Я подарила ему не просто королевский кивок, а приветственно подняла вверх большие пальцы и всем своим видом показала, как я ему доверяю, хотя тогда я еще не знала, какое невероятное будущее он вскоре принесет всем нам.

Остаток лета мы провели в пути. Лондон встретил нас радостно, и мы поспели как раз вовремя, чтобы отведать вишен со старого дерева из парка рядом с императорским дворцом. По дороге в Кембридж останавливались в заброшенном имении в Челмсфорде, переоборудованном под приют для королевских гонцов. Задержались в местном храме, изысканном восьмиугольном здании в несколько этажей вышиной, чтобы почтить римских и британских богов, которым здесь поклонялись столетиями.

Я взглянула вдоль римской дороги, ведущей в Восточную Англию, и подумала, как там дела в поселении Веххи, когда вместо него теперь правит Вуффа. К сожалению, он уехал в один из своих регулярных вояжей на родину и не сможет принять нас в качестве хозяина.

За последние годы Кембридж совсем не разросся, но остался военным форпостом, каких множество основал Утер Пендрагон, чтобы сдерживать саксов в пределах согласованных границ. Мы остановились лагерем на ближайшем гребне и наблюдали, как из туманных болот в теплую июльскую ночь поднималась бледная луна.

В Линкольне нас убедили, что вокруг все спокойно, поскольку все местные саксы сразу же после сражения у горы Бадон поклялись в верности верховному королю.

– Они помнят, как вы их заковали в цепи и освободили только тогда, когда они коленопреклоненно дали клятву, – сказал капитан укрепления. – Ничто не держит их так в узде, как изрядное проявление власти.

– И немного гуманности, – мягко вставил Ланселот, памятуя о том, что, если бы в тот год Артур не освободил людей, многие сакские поселения тогда пострадали бы от голода.

Йорк стал заметно тише с тех пор, как Уриен перевел на север многих своих воинов, но Увейн неплохо управлял крепостью и принял нас в одной из многогранных башен, выходивших на реку Уз. В помещении было светло и много воздуха, как обычно в башнях. Из мебели стоял лишь стол и несколько стульев, а на стене на раму была натянута воловья кожа с картой страны Уриена от Йорка до реки Твид.

– Отец решил сделать Иверинг своей северной ставкой, – объяснил Увейн, чертя по карте остроконечной указкой из слоновой кости. – Это старое укрепление на холме над рекой Глен. Немного в стороне от дорог, но зато с прекрасным обзором во всех направлениях. Дел там хватает: нужно укреплять округу, сдерживать захватчиков и охранять деревни по северному побережью. Отец думает восстановить римские сигнальные башни, а гранитный обрыв – лучшее место для морского форта.

Артур подкрутил усы и насупился, но заговорил Ланс:

– А что с землями вокруг Уоркворта?

– Насколько мне известно, там пока никто не беспокоит, – Увейн повел вниз указкой и посмотрел на бретонца. – А вот здесь, если не ошибаюсь, Джойс Гард? В петле, которую образует река? Вам стоило бы подумать о том, чтобы возвести стены, если вы еще этого не сделали.

– А что, возможно нападение?

Увейн уклончиво приподнял одно плечо.

– Учитывая то, что я видел и слышал на континенте, в ближайшие годы Британию захлестнет поток саксов, фризов, англов и ютов. Многочисленные готские племена распространились по всей Европе, а эти народы оттеснены к самому берегу. И, если от Британии их отделяет всего день пути по воде, они решатся попробовать перебраться сюда.

Слова Увейна заставили меня вспомнить о Теодорике, который повел свои орды через горы в Италию – исторический поток, который никто не в силах остановить. От этих мыслей у меня мороз пробежал по коже.

– Я не хочу превращать Джойс Гард в крепость, – заметил Ланс, когда мы вернулись в причудливый дом с террасой, который Увейн предоставил в наше распоряжение. – Но, может быть, придется соорудить что-нибудь вокруг двора фермы…

Артур согласился, и, когда мы подъехали к Портгейту, там, где римская дорога проходит сквозь Стену, Ланселот попрощался с нами и направился дальше на север к своим владениям, взяв Гарета и некоторых из своих воинов. Я смотрела, как они скачут по широкой мостовой, и думала, что ему повезло, потому что юноша, которого он когда-то взял в оруженосцы, вырос в настоящего друга.

Мы повернули на запад по примыкающей дороге, вьющейся у подножия Стены. Катбад утверждал, что эту Стену и мощеный путь поперек Британии от Ньюкасла до Карлайла построил в древности один из цезарей. Он проходил мимо обращенных на север отрогов и склонов, на которых располагались форты, возведенные, чтобы ограждать плодородные южные земли от набегов пиктов и шотландцев. Сама Стена имела угрожающий вид – от основания до вершины в три человеческих роста, – и мне не пришло бы в голову пытаться на нее забраться.

Башни, возведенные на равном расстоянии друг от друга в пределах досягаемости человеческого крика, стояли, в основном, покинутыми и заброшенными, хотя несколько мелких укреплений все еще использовались для защиты фермеров, пастухов и случайных путников из Карлайла. Деревни разрослись и слились в большие поселения, и хотя они сократились в размерах после того, как ушли легионы, однако по-прежнему поставляли местным вождям людей для обороны Стены.