Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5. Золотое руно

• Название: Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5. Золотое руно
• Автор: Роберт Грейвз
• Издательство: ТЕРРА - Книжный клуб
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: ISBN 5-300-01952-6

Роберт Грейвз (1895–1985) — крупнейший английский прозаик и лирический поэт, знаток античности, творчество которого популярно во всем мире.

В пятый том Собрания сочинений включен роман «Золотое руно», в основу которого положен миф о плавании аргонавтов. Автор, строго соблюдая канву мифа, опирается на сведения об исторических и мифологических событиях, о нравах, быте и образе жизни древних греков.

Перевод с английского Т. Усовой и Г. Усовой.

Примечания А. Николаевской.

---

— Ты видел то же, что и я? Ты видел бледных вооруженных призраков аргонавтов, промчавшихся вместе с Ясоном, сыном Эсона и Акастом, сыном Пелия во главе? Как это? Разве ночь призраков не кончилась с зарей, как мы полагали?

Когда аргонавты вступили во дворец, сама Медея открыла им дверь зала и вскричала:

— Увы, аргонавты, вы вернулись слишком поздно, чтобы спасти Пелия от гибели. Три его дочери стали отцеубийцами. Они варварски изрубили его в мелкие кусочки и теперь варят в котле, столь же беззаботно, как если бы готовили баранью похлебку для своего царского завтрака.

ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ Руно возвращено Зевсу

В тот вечер аргонавты пировали в зале Пелия после того, как хорошо окурили его серой и арабским ладаном и обрызгали стены внутри и снаружи очистительной водой. Три топора и большой котел они посвятили богине Персефоне, в святилище которой за городом нашли убежище три преступные царевны. Никто не посмел ничего сделать с Медеей, но все женщины и мужчины, за исключением Ясона, избегали ее взгляда и общества, они даже бледнели, если ее тень пересекала им дорогу. Однако, она доставила им большое удовольствие, когда они сидели за десертом, встав и прилюдно побудив Ясона добровольно отказаться от престола Фтиотиды в пользу его двоюродного брата Акаста. А мог ли он поступить иначе? Разве он однажды не заявил при свидетелях на многолюдном жертвоприношении, что не претендует на богатства своего дядюшки? Царь без богатств, — сказала она, — это все равно, что наконечник копья без древка, и поскольку Акаст по доброй воле не уступит свое наследство, будет ли благоразумно или пристойно для царя Ясона ходить оборванным и выпрашивать корки и мясные объедки со стола своего богатого двоюродного брата? Кроме того, хотя она и не присутствовала в царской спальне, когда ударили топоры, она не может рисковать вызвать неудовольствие некоего духа, поселившись в Иолке. Ясон погрузился в мрачные раздумья и сперва не отвечал. Но когда товарищи играючи забросали его хлебными корками и мясными объедками, он ответил, что последует ее совету, хотя ему горько отказываться от того, что принадлежит ему по праву, выказав тем самым пренебрежение к своему отцу Эсону и деду Кретею; и в награду за свое великодушие он призвал своих товарищей помочь ему, если потребуется, возвести на престол Эфиры Медею и его самого. Это все они пообещали сделать единогласно, ибо они боялись гнева Медеи в случае отказа.

На следующий день, сидя на фтиотийском престоле в великолепной короне, облачении и с увенчанным головой овна скипетром Афаманта, который сам Ясон вложил ему в руку, царь Акаст призвал к священному молчанию и провозгласил приговор о вечном изгнании из Иолка Медеи, Аталанты, Ясона, Идаса, Кастора, Поллукса и Периклимена, как либо подстрекателей к убийству его отца, либо соучастников, а также и самих убийц — трех царских сестер. Этот приговор не вызвал удивления, поскольку не по-сыновнему было бы провозглашать любой другой; он проявил заметную мягкость, позволив всем виновным оставаться в Иолке, пока не состоятся погребальные игры в честь Пелия. Акаст торжественно открыл игры в тот же день, и когда они должны были начаться явился Геркулес, вернувшийся недавно с острова Гесперид с корзиной, полной священных апельсинов, которые ему велено было принести царю Эврисфею. Аргонавты сразу же столпились вокруг него, целуя его большие грязные колени и приветствуя его как своего спасителя от гибели в Ливийской пустыне. Он с удовлетворением показывал им апельсины, говоря:

— Понюхайте их, пожалуйста, товарищи. Они даруют долгую жизнь, но не касайтесь и не берите в руки священных плодов.

Геркулес не был пьян и еще не обедал, но любезен был необычайно: ибо оракул Артемиды сообщил ему, что скоро он, наконец, породит дочь. Казалось, он позабыл само имя Гиласа, ибо он ни разу не упомянул мальчика; они тоже старались о нем не заговаривать. После того, как он попировал во дворце часок другой, он согласился председательствовать на играх.

Теламон Эгинский дальше всех метнул кольцо, Мелеагр — дротик, Эвфем Тенаронский победил в гонках колесниц, запряженных парами. А Пелей выиграл состязания по борьбе, ибо Кастор, который иначе стал бы победителем, состязался вместо этого в гонках колесниц, запряженных четверками: Пелей дважды поверг наземь Ясона диким броском, называемым «летящая кобыла» — ибо теперь, когда «Арго» благополучно вернулся домой, ему уже не было надобности беречь или жалеть своего капитана. Четырехконная упряжка Кастора обогнала все упряжки его фессалийских соперников, и все же состояла эта упряжка только из фессалийских коней, а ни одна на свете порода не превосходит их даже лаконийская. В этих бегах участвовал также коринфянин Главк. Он был двоюродным братом Медеи, так как приходился сыном Сизифу. Неизвестно, почему его упряжка перепугалась у первого столба, и он вылетел из колесницы, а кони набросились на него и стали вырывать у него большие куски мяса. Некоторые говорят, что коней взбесил дух Пелия, другие, что Главк чем-то оскорбил Посейдона, Покровителя Коней, но общее мнение таково, что Медея отравила коней травой гиппоманес, боясь, что Главк может стать ей помехой в Коринфе, если когда-нибудь заявит претензии на престол Асопии. Словом, Главк был убит, и дух его с тех самых пор скитался по Коринфскому перешейку, забавы ради пугая коней на состязаниях четырехконных упряжек на Истмийских играх.

Поллукс выиграл в кулачном бою, но слишком легко, чтобы доставить удовольствие зрителям познатнее, хотя простонародье ревело от восторга при виде крови, брызгавшей из носов и ртов его неопытных противников. Геркулес весело вступил в состязание по вольной борьбе, и Алкест, которого он уважал, уговорил его сохранить жизнь своему противнику, кентавру Нессу, когда Геркулес сломал тому ногу и три ребра, и Несс был отдан ему на милость. Фалер Афинский выиграл состязания лучников, выстрелив по соломенной кукле, свисавшей с дерева и болтавшейся на ветру, пронзив ей горло с первого же выстрела.

В беге состязались Аргей и Меланион, младшие сыновья Фрикса, а также два чужака — фокиец Ификл и некто Неотей. Ификл пришел первым, намного обогнав других. Он был минием, и эта его победа ввела таким образом в заблуждение некоторых поэтов, которые описали его, как аргонавта, но аргонавтом он не был. Вдобавок, то не был Ификл, единоутробный брат Геракла или Ификл, дядя Кастора и Поллукса, что также утверждалось. Потребовался бы целый флот, чтобы разместить всех героев, которым тщеславие их потомков приписало блистательное звание аргонавтов.

Аталанта выступила в состязаниях по прыжкам, но когда Акаст отмерил участок для прыгунов, и песок был вспахан, измельчен и выровнен, Аталанта выразила протест. Она заявила, что эту задачу следовало взять на себя Геркулесу, что Акаст, хотя он и царь Фтиотиды, не имеет права вмешиваться в приготовления к любым состязаниям. Геркулес послушно отмерил новый участок, дальний конец которого лежал на обычном расстоянии пятидесяти футов от линии старта, а ближний — на середине этого расстояния. Но пятьдесят футов, отмеренные Геркулесом, оказались в полтора раза длиннее акастовых, ибо Акаст был коротконог. Справедливость возражения Аталанты вскоре подтвердилась, когда она допрыгнула до самого конца участка, обозначенного Геркулесом; соверши она столь длинный прыжок с края участка, отмеченного Акастом, она бы вылетела далеко за его пределы и сломала лодыжки о каменистую землю, не разровненную мотыгами. Такой удивительный прыжок не был чем-то необычным для Аталанты, которая привыкла поддерживать гибкость ног с помощью танца ягодиц, подпрыгивая вверх-вниз на смазанной жиром коровьей шкуре и попеременно ударяя по каждой ягодице второй ногой, она могла проделать такое тысячу раз или больше, в то время как обычный атлет соскользнул бы с коровьей шкуры при первом же прыжке.

Борьба на мечах на кургане Пелия состоялась между иолкцем по имени Плий и аргонавтом Аскалафом, сыном Ареса. При состязаниях такого рода часто случается, что один из бойцов пытается вызвать восхищение толпы, нападая на другого с ненужным пылом, и тогда игра превращается в серьезную схватку. В тот раз Плий по глупому ранил Аскалафа мечом в мясистую часть бедра, чуть-чуть не задев гениталии, и боль настолько разъярила Аскалафа, что он отплатил противнику, рубанув того наотмашь, и отсек ему у запястья руку. Плий умер от потери крови, продолжая биться левой рукой и отказавшись позволить друзьям перевязать его ужасный обрубок. Смерть его вызвала всеобщее удовлетворение, поскольку Плий не имел родственников, способных за него отомстить, а дух Пелия вдоволь напился крови, хлынувшей потоком, как засвидетельствовал зоркий Линкей.

К закрытию игр внезапно прибыл Орфей. Ему теперь постоянно нездоровилось, и голос у него был уже не таким, как прежде. Тем не менее, он спел длинную, исключительно сладостную песнь о плавании «Арго», не истолковывая благоприятно несчастливых или не вызывающих доверия происшествий, как делали с тех пор многие поэты, и был со всеобщего согласия увенчан душистыми лаврами. Он сохранил, словно залив медом, несколько великолепных деталей, которые были бы иначе забыты даже самими аргонавтами. Однако додонские жрецы впоследствии сетовали, что в песне его содержится некоторое неуважение к Зевсу, и запретили ему вновь ее исполнять под страхом зевсова гнева; так что сохранились только отрывки из нее.