Густав Эмар - Маисовый колос

• Название: Маисовый колос
• Автор: Густав Эмар
• Издательство: РИЦ Культ-информ-пресс
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1992
• ISBN: 5-8392-0023-9

---

— Ну, положим, насчет получки я не сомневаюсь, потому что Манчилла дал мне закладную на свой дом.

— О, это, конечно, верная гарантия! — с оживлением проговорил дон Мигель, который при имени Манчиллы понял, что дело гораздо серьезнее, чем он предполагал сначала.

— Я тоже нахожу, сеньор дель Кампо. Я дал денег без процентов, и в случае, если он в срок не отдаст своего долга, дома его я все-таки продавать не буду.

— Вы это сделали очень хорошо, сеньор Нуннес. Благодаря такому одолжению, вы смело можете рассчитывать на поддержку генерала Манчиллы, если вам понадобится сильная протекция. Если же бы вы отказали ему в деньгах или потребовали от него уплаты, то нажили бы себе опасного врага.

— Совершенно верно, сеньор дель Кампо. Хотя дружба Манчиллы и некоторых других лиц обходится мне очень дорого, но ничего не поделаешь. Я должен быть доволен и тем, если они соблаговолят оставить мне хоть что-нибудь из моего состояния и позволят в мире и покое пользоваться этими остатками.

— Да, сеньор, очень грустно находиться в положении, которое заставляет нас покупать то, на что мы имеем законное право. Но если уж; нельзя иначе, то, конечно, нужно покоряться... Ввиду этой печальной необходимости вы поступили очень благоразумно.

— Кажется, что так.

— Но, с другой стороны, если у вас постоянно будут вытягиваться такие суммы, то вам, в конце концов, придется сильно потесниться...

— Что же делать! К счастью, на этот раз я гарантирован закладной.

— Вы уж получили ее в руки?

— Нет... но я считаю ее уже полученной, потому что генерал обещал выдать ее на днях.

— А деньги он от вас уже получил?

— Да, третьего дня он получил те пятьсот унций золотом, о которых я вам говорил.

— А не лучше ли было бы сначала получить закладную, а потом уж выдать деньги?

— Я сначала так и думал сделать, но Манчилла убедительно просил немедленно выдать ему деньги, так как ему нужно было уплатить какой-то долг. Закладную же он хотел привезти на днях... даже вчера.

— Гм! И не привез?

— Нет... Может быть, он привезет ее завтра.

— Ну, это едва ли, сеньор Нуннес.

— Вы сомневаетесь в генерале Манчилла?

— Я сомневаюсь в настоящем, совершенно исключительном времени.

— Однако...

— Простите, я ведь высказываю только свое личное мнение, а оно может быть и ошибочным.

— Если Манчилла обманет меня, это будет так неблагодарно, неблагородно и низко, что после этого никому уж нельзя будет верить!

— Сеньор дон Нуннес, вы человек уже пожилой и опытный, а я еще только недавно вступил в жизнь, но тем не менее, я позволяю себе посоветовать вам напомнить генералу Манчилла об его обещании и махнуть на все рукой, если заметите у него при этом недовольную мину. Мне думается, что вам придется записать ваши пятьсот унций в счет потерь и убытков.

— Чего же ради ему делать недовольную мину, если я буду требовать законного?

— Да мало ли что может быть, сеньор Нуннес... Неужели вы думаете, что родственник Розаса будет стесняться с кем-нибудь?.. И разве вы ни во что не ставите неудовольствие таких лиц?..

— Вы как будто хотите сказать, что мне лучше больше не напоминать ни о чем генералу Манчилла?

— Нет, отчего же, попробуйте напомнить ему о закладной... Я, собственно, хотел сказать, что если он не захочет исполнить своего обещания, то сделает только то, что теперь делают все: и депутаты, и духовенство, и военные, — словом, все, находящиеся на стороне Розаса. Поэтому вам требовать чего-нибудь от генерала Манчилла никак нельзя, если не хотите поставить себя с ним в неприязненные отношения.

— Да, вы правы... Благодарю вас за совет, — произнес старик, задумчиво опустив свою белую голову на грудь.

— Если это и не совет, то по крайней мере это мнение искреннего друга, — скромно сказал дон Мигель.

— Я очень ценю мнения честных людей, сеньор дель Кампо, и еще раз благодарю вас за то, что вы предупредили меня... Итак, на следующей неделе я привезу вам сто сорок пять тысяч пиастров, — добавил дон Альваро, вставая.

— Пожалуйста, не стесняйтесь из-за меня, сеньор Нуннес; повторяю, я подожду, сколько вам будет угодно.

Дон Мигель почтительно проводил до наружной двери друга своего отца и потом несколько минут ходил по двору, погруженный в глубокие размышления. Затем он вдруг встрепенулся, провел рукой по лбу, как бы желая прогнать тяжелые мысли, и через черный ход прошел в свою спальню, где его ожидал Тонилло.

— Что вам угодно будет надеть, сеньор? — осведомился тот.

— Фрак.

— Сейчас принесу.

Пока слуга бегал в уборную за фраком, дон Мигель поспешно прошел в свой кабинет, запер там в секретный ящик письменного стола бумажник с тридцатью двумя таинственными квадратиками и возвратился в спальню немного раньше Тонилло.

— Плащ наденете? — спросил слуга, когда его господин надел уже перчатки и шляпу.

— Нет.

— Подать вам что-нибудь из карманов камзола, который вы сняли?

— Нет, ничего не нужно.

— А пистолеты возьмете?

— Нет. Дай только трость.

— Когда за вами приехать?

— В одиннадцать часов. Захвати пончо.

— Мне приехать за вами на своей лошади, сеньор?

— Обязательно. Ты поедешь со мной в Барракас.

— От донны Авроры?

— Да, понятно! К кому же еще я отправляюсь так поздно! — почти крикнул молодой человек, рассердившись, что Тонилло задал ему такой глупый вопрос.

Глава XIX БЕЛАЯ РОЗА

«Тукуман, по красоте местоположения, плодородию и климату — сад вселенной», говорит капитан Эндрюс в своем «Путешествии по Южной Америке», изданном в Лондоне в 1827 году.

В этом отзыве нет никакого преувеличения, он вполне соответствует действительности.

Все, что тропическая природа может произвести прекрасного и роскошного, ласкающего взор, вкус и обоняние и приводящего в восторг душу и ум человека, — все это соединено в Тукумане. Эта небольшая провинция Аргентинской республики кажется раем посреди громадной дикой и суровой пустыни, простирающейся от Эстреко до Боливии и от Андов до Уругвая.

Среди этого рая, наполненного ярким светом и благоуханиями, чудными цветами, плодами, многочисленными птицами, родилась донна Гермоза.

Отец ее, полковник Саэнс, умер, когда ей только что минуло шесть лет, во время поездки его жены — сестры матери дона Мигеля — в Буэнос-Айрес.

Донна Гермоза росла посреди благодатной природы беззаботным и веселым ребенком, не видевшим в жизни ничего, кроме радостей.

Когда молодая семнадцатилетняя Гермоза, исполняя желание матери, отдала свою руку сеньору Салаберри, она еще была совершенно нетронута сердцем и смотрела на жениха скорее как на друга и покровителя, нежели своего будущего супруга.

Она недолго и была замужем, — всего только год. В то время, когда мы познакомили с ней наших читателей, она была вдовой уже полтора года. К несчастью, вскоре после смерти мужа скончалась у нее на руках и ее мать, которую она горячо любила.

Оставшись, таким образом, одна на свете, молодая женщина совершенно ушла в себя, отказавшись от общества и решившись жить только воспоминаниями о тех, которых похитила у нее смерть. Однако эти воспоминания вскоре стали так удручать ее, что она почувствовала необходимость в перемене места и переселилась в Буэнос-Айрес, где у нее в пригородном местечке Барракасе был дом.

Уже восемь месяцев она совершенно уединенно и спокойно жила там, как вдруг четвертого мая случилось событие, которое должно было повлиять на всю ее последующую жизнь.

С этого числа прошло уже три недели. Было десять часов утра. Сквозь двойные занавески уборной донны Гермозы проникали яркие лучи утреннего солнца, распространяя приятный полусвет.

Сидя в кресле перед большим зеркалом в роскошной резной позолоченной рамке, донна Гермоза оканчивала свой туалет с помощью Лизы, своей хорошенькой, преданной и любимой камеристки.

Вдруг голова молодой женщины опрокинулась на спинку кресла, глаза ее закрылись и она впала в то полудремотное состояние, во время которого душа как бы блуждает в пространстве, не прекращая, однако, своей связи с телом.

Лиза неподвижно стояла перед своей госпожой, глядя на нее с нежной улыбкой.

Часы звонко ударили полчаса. Донна Гермоза вздрогнула, открыла глаза и спросила:

— Лиза, я, кажется, спала?

— Да, сеньора.

— Долго?

— Нет, всего полчаса.

— Говорила я что-нибудь во сне?

— Нет, вы только улыбнулись два раза.

— Да, это верно: я, действительно, ничего не говорила, а только улыбалась.

— Неужели вы знаете все, что делаете во сне, сеньора? — удивилась камеристка.

— Да я вовсе не сплю, Лиза, как ты предполагаешь.

— Как не спите, сеньора?!

— Да моя милая, я и не думаю спать. Какая-то посторонняя сила смыкает мне глаза, властвует надо мной и, покорив меня, лишает всякой воли. Я не замечаю того, что происходит около меня, а между тем вижу то, что, быть может, таится в будущем. Я вижу людей, разговариваю с ними, испытываю радость или горе, смотря по тому, что мне представляется; но это не сонные видения, а нечто происходящее в действительности, хотя вне времени и пространства. Поэтому я и сознаю и помню все, когда прихожу в себя. Мне даже долго еще после этого кажется, что все вокруг будто продолжение только что виденного мной... Вот и сейчас я точно еще вижу его возле себя, как он был минуту тому назад.