Джудит Росснер - Стремглав к обрыву

• Название: Стремглав к обрыву
• Автор: Джудит Росснер
• Издательство: Терра
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00818-4

Американок Эммелину и Руфь, героинь романов «Эммелина» и «Стремглав к обрыву», разделяет почти столетие, однако судьбы их во многом схожи. Бедность, несчастная любовь, стремление встать на ноги… Эммелина, пережив все самое страшное, что может выпасть на долю женщины, умирает в полном одиночестве.

Руфь получает возможность вернуть свою первую и единственную любовь, однако жизненные обстоятельства оказываются сильнее.

Читателя ожидает встреча с нешуточными страстями, и это значит, что книга никого не оставит равнодушным.

---

В тот вечер мы поскандалили с Уолтером. В первый, но далеко не в последний раз в том году. Он считал причиной наших скандалов мою нетерпимость, мое тщеславие, мое упорное нежелание думать о ком-то, кроме себя и ребенка. То есть о нем. Все эти обвинения произносились тоном, который больше подошел бы не разъяренному мужу, а надменному евнуху с рекламы дорогих мужских костюмов из «Таймса».

Я злорадно жалела его, предпочитая не вспоминать, почему решила завести ребенка, но прекрасно помня о том, что, если бы Уолтеру удалось настоять на своем, это произошло бы значительно раньше, Дэвид уехал, и мне нужен был ребенок, чтобы заполнить образовавшуюся пустоту. Материнское чувство проснулось не до, а после того, как я забеременела, и я даже не представляла себе, сколько счастья оно мне принесет. Не могла предположить, что, когда Андреа подрастет и перестанет полностью зависеть от меня, мне понадобится второй ребенок; когда Филиппу еще не исполнится двух – третий, чтобы еще раз стать частичкой того магического круга, который позволит мне отрешиться от всего остального. И даст ощущение полноты жизни.

Если бы я верила в судьбу, то считала бы, что это она привела меня с детьми в парк в тот зимний день три года назад, когда вернулся Дэвид. Восьмилетняя Андреа уже ходила в школу, Филипп – в утренний детский сад, Сьюзи только что исполнилось два года. Мы лепили снеговика из серого мерзлого снега, оставшегося после недавнего снегопада. В парке мы были одни, все остальные явно решили, что слишком холодно сидеть на мокрых скамейках. Стоя на коленях, мы делали голову, и я не подозревала, что за нами наблюдают, пока Филипп не сказал: «А мы с мамой лепим снеговика». Я повернулась, чтобы посмотреть, с кем это он разговаривает, и увидела Дэвида. И тут же разрыдалась.

– Мама, мамочка, ты что? – испугался Филипп.

Сьюзен тоже заплакала.

– О Господи, – пробормотала я сквозь слезы, – они никогда не видели, чтобы я…

– Прости, – ответил Дэвид.

Сьюзен ревела все громче. Я протянула к ней руки, она подбежала и, уткнувшись в меня, сбила с ног. Я шлепнулась в снег.

– Почему мама из-за тебя плачет? – сердито спросил Филипп.

– Уже не плачу. – Немного успокоившись, я пыталась утихомирить Сьюзен, которая безудержно рыдала… – То есть плачу, но он не виноват. Я просто испугалась. Я же не знала, что он здесь. Думала, мы одни. – Я никак не могла унять слезы и в довершение всего начала икать. Прижимая к себе Сьюзен и опираясь на руку Дэвида, поднялась с земли.

– Эй, Сьюзи-Кьюзи, не плачь, – сказала я.

Сьюзен рыдала. У меня заледенели ресницы, текло из носа; у нее на личике образовалась сопливая каша. Я высморкалась, икнула и повторила:

– Успокойся, Сьюзи. Видишь, мама больше не плачет.

– Зато икаешь, – уточнил Филипп.

– Мама больше не плачет. – Не обращая на него внимания, я вытерла Сьюзен нос. – Я немножко ушиблась, но уже не больно.

– Где ты ушиблась? – спросил Филипп.

– Филипп, – сказала я и опять икнула. Слезы высохли, но голос еще дрожал. – Я хочу, чтобы Сьюзен поняла. Как еще объяснить двухлетнему ребенку?

– Что объяснить?

– О Господи, – пробормотала я и взглянула на Дэвида. Он беззвучно смеялся. Я улыбнулась. Еще раз икнула. Сьюзен постепенно успокоилась.

– Теперь тебе ясно, почему я так выгляжу, – сказала я Дэвиду.

– Ты прекрасно выглядишь.

– Постарела.

– Ты прекрасно выглядишь, – повторил он.

– Ты тоже.

– Откуда ты здесь взялся? – Филипп задал вопрос слишком серьезным тоном, и я насторожилась.

– Видишь ли, – ответил Дэвид, – я тут прогуливался, увидел, что кто-то лепит снеговика, и подошел посмотреть.

– Помогать будешь?

– Конечно.

– Тогда иди ищи камешки для глаз.

– Мне кажется, это твоя забота, – заметила я.

– А он на что?

– Лучше пойди сам, – посоветовала я, все еще держа Сьюзен на руках. – Ты лучше знаешь, где найти подходящие.

– Тогда пусть он тоже пойдет со мной.

– Какой смысл? – спросила я с притворной беззаботностью. – Зачем делать вдвоем то, что можно сделать одному?

Он нехотя отправился на поиски.

– Мамочка плачет, – сообщила Сьюзен Дэвиду.

– Похожа на тебя, – улыбнулся он ей.

Я кивнула:

– А старшая еще больше.

Он вопросительно посмотрел на меня:

– Старшая?

– Андреа – Энди. Ей восемь. У меня трое. Андреа родилась в том году, когда ты уехал.

Филипп спросил что-то про камешки, я, не поворачиваясь, крикнула в ответ, чтобы нес, какие есть. Дэвид стал еще красивее, чем девять лет назад. Возмужал. Я опустила Сьюзен на землю, и она принялась играть в снегу.

– У тебя есть дети, Дэвид?

– Девочка.

– Голубоглазая?

– Представь себе, да, – улыбнулся он.

Филипп принес камешки, я сказала, что они слишком маленькие, и почувствовала себя виноватой. Он побежал за другими.

– Как ты здесь оказался?

– Я иногда приезжаю по делам. Последние года полтора останавливаюсь в гостинице на углу 96-й улицы и Пятой авеню и брожу в парке, надеясь наткнуться на тебя.

Девять лет. Казалось, мы прожили их в пространстве, но не во времени.

– Ну, если и эти не подойдут… – крикнул издалека Филипп.

– Нам не удастся поговорить. Филипп уже большой и многое понимает.

– Когда увидимся?

– Я могу вечером выйти погулять. До сих пор иногда брожу одна.

– На этом же месте?

– Да. Я выйду примерно в половине девятого. Как только уложу детей.

Вернулся Филипп, и Дэвид быстро пошел прочь.

– Почему он еще здесь? – спросил Филипп.

– Уже ушел. – И мы вернулись к снеговику.

Филипп, Андреа и я слушали музыку, когда Уолтер вернулся домой. Он смешал себе коктейль и спросил, как прошел день. Филипп сказал:

– Мама увидела какого-то человека в парке и заплакала, а потом ушиблась, и он с ней разговаривал.

Я через силу рассмеялась и сказала Уолтеру:

– У твоего сына явная страсть к драматическим эффектам. До его прихода я думала, не рассказать ли ему о встрече на всякий случай, но решила не говорить, чтобы не создавать лишних проблем: ведь дети часто забывают даже о том, что для них важно.

Уолтер вопросительно посмотрел на меня.

– Я думала – в парке никого нет. Тут подошел какой-то мужчина, я, кажется, видела его в нашем районе, но мы не знакомы. Мы лепили снеговика, и я не слышала, как он подошел и остановился у меня за спиной… Наверное, повернулась слишком резко и подвернула лодыжку.

– Болит? – спросил он.

– Уже почти нет.

– Теперь кто только не бродит в парке.

– Он вполне прилично выглядел, – сказала я более терпеливо, чем обычно. – В костюме и при галстуке. Просто гулял.

Он ждал меня на скамье в парке. Я опоздала почти на час: Энди и Филипп, чувствуя, что мне не терпится от них отделаться, никак не хотели засыпать. Он увидел меня и поднялся навстречу.

– Прости, не могла уложить детей, – сказала я, держа руки в карманах, чтобы нечаянно не взять его под руку.

– Наверное, устала и уже не до прогулок.

Я покачала головой. Мы пошли по Пятой авеню.

– Ну, – через некоторое время спросил он, – чем же ты занималась все это время? Рожала детей и тратила деньги?

– Да, выходит, что так, – ответила я и почувствовала себя ужасно глупой, оттого что девять лет моей жизни так легко укладывались в одну фразу.

– Довольна жизнью?

– Да. Рада, что у меня есть дети: без них мне было бы гораздо хуже. Я их люблю, может, слишком сильно. Когда подрастают, мне трудно отрывать их от себя. Бывает, не пускаю Энди куда-нибудь одну, потому что мне хочется всегда быть с ней. А в остальном… остального не существует. У меня ничего больше нет. Последние девять лет я жила только этим. – Я коротко рассмеялась: – Банально, но правда.

– Как насчет поклонников? – небрежно спросил он. – По-моему, в вашем кругу это весьма принято.

– По правде говоря, – ответила я, удивившись своему спокойствию, – у нас нет никакого круга. Друзья Уолтера… о них можно писать диссертацию «Как быть богатым дураком». Я их не виню. Попадались и умники, но они мне тоже мало симпатичны.

– Ну а подруги?

– Знаешь, у меня их нет. Они мне не нужны. Может, времени жалко. Знакомым женщинам подруги нужны, чтобы удрать от детей. Раза два в год встречаюсь с Теей, иногда с Хелен Штамм, хотя реже, чем раньше. Она стала меня утомлять. Иногда кто-нибудь приглашает на партию в бридж, но я отказываюсь: «К сожалению, я так и не научилась играть».

Мы зашли далеко в парк. Он обнял меня, я засунула руку в карман его пальто. Сразу же закружилась голова.

– Я в гостинице на углу Мэдисон-авеню и 55-й улицы. Завтра днем уезжаю.

– Я могу утром.

– А сейчас?

– Я бы с радостью, но Сьюзен снятся кошмары, и она просыпается, а Уолтер не может ее успокоить.

Он остановился, повернулся ко мне, улыбнулся:

– Из тебя получилась прекрасная мать.

– Ох, не знаю. Если я такая хорошая мать, почему я сейчас здесь?