Сергей Романовский - "Притащенная" наука

• Название: "Притащенная" наука
• Автор: Сергей Романовский
• Издательство: Издательство Санкт-Петербургского Университета
• Жанр: Культурология
• Год: 2004
• ISBN: 5-288-03345-5

Наука в России не стала следствием эволюции культурологической компоненты национальной истории. Её Петр Великий завез в страну из Европы, т.е., говоря иными словами, "притащил", пообещав европейским ученым "довольное содержание" труд. Наша наука, как это ни дико сегодня звучит, состоялась вследствии "утечки мозгов" из Европы. Парадокс, однако, в том, что в России европейская наука так и не прижилась. При абсолютизме она была не востребована, т.е. не нужна государству. Советская же власть нуждалась лишь в ток науке, которая ее укрепляла - либо физически, либо идеологически. К остальной науке в те годы относились с полным безразличием. Ничем (в этом смысле) не выделяется и настоящее время, идо традиционная для России "притащенная наука" ужд финишировала, а новая еще не приняла достойный России статус.

Вся эта необычная для традиционного развития науки проблематика подробно обцуждается в книге. Автор надеется, что она будет полезной историкам, историкам науки, культурологам, политологам, а также студентам гуманитарных и естественнонаучных факультетов университетов.

---

Так поступал не только Ученый совет ВИРа. Так в конце 30-х годов вели себя все советские учреждения, имеющие хоть какое-то отношение к биологии или сельскому хозяйству. Так поступала и Академия наук СССР, послушно выполняя любые указания партии. Ведь Лысенко с 1939 г. являлся ее действительным членом, т.е. академиком!

* * * * *

Если несколько перефразировать слова «Британской энциклопедии», то можно сказать, что Лысенко был самым знаменитым представителем советской лженауки. К тому же он был подлинным геростратом биологической науки. Мы знаем уже, что отнюдь не И.И. Презент, умный, хваткий, изворотливый и циничный человек создал карьеру «дремучему и невежественному Т.Д. Лысенко» [406]. Нет, разумеется. Все он сделал сам, своими собственными руками, а Презент выполнял лишь функции «бойцового петуха». Больше он ничего делать не умел.

Вот как складывалась карьера нашего героя.

Родился Трофим Денисович Лысенко 30 ноября 1898 г. в семье зажиточного крестьянина села Карловка Карловского уезда Харьковской губернии. Мать его была абсолютно безграмотной, у отца – три класса церковно-приходской школы. С 8 лет будущий «народный академик» учился в уездной церковно-приходской школе, причем еле-еле. Отец посоветовал продолжить образование в Полтаве, в Училище садоводов, которое Лысенко и закончил.

К 1916 г. он успел еще два года проучиться на Киевских селекционных курсах. Вернулся домой, где и отсиделся в гражданскую войну.

При советской власти пришлось идти работать. С 1922 г. Лысенко значился старшим специалистом Белоцерковской селекционной станции Главсахара. Параллельно учился на заочном отделении Киевского сельскохозяйственного института. Его он закончил в 1925 г., числясь агрономом уже на Кировобадской (Гянджа) селекционной станции в Азербайджане. В 1929 г. Лысенко переезжает в Одессу, также на селекционную станцию, которая в начале 30-х годов разрослась до Института селекции и генетики. С 1934 по 1938 г. наш герой был директором этого института, который после 1948 г. носил имя Лысенко и всегда был и оставался логовом «мичуринской биологии».

Такой стремительной карьере агроном-заочник Лысенко обязан своей яровизации (о ней мы уже упоминали), точнее даже не ей, как таковой, а беспардонной ее рекламе в советской и партийной печати. Уже в 20-х годах Лысенко явно ощущал себя народным героем. Осмысливая метод яровизации, он вывел из него свою «теорию стадийного развития растений», которая вкупе с яровизацией и сделала ему имя в советской биологической науке.

С 1932 г. вместе с Лысенко в одесском Институте селекции и генетики начал работать юрист И.И. Презент. Он стал методологическим трубадуром нового агротехнического гения и уже вскоре «доказал», что только метод яровизации является истинно материалистическим, развивающим «мичуринскую агробиологию» [407].

В 1931 – 1934 гг. Лысенко публикует серию статей по «тео-рии стадийного развития растений». С помощью своей излюбленной газетной рекламы он быстро добился того, что ее признали «основ-ным достижением советской биологии». Лысенко был обласкан такими авторитетами, как Д.А. Сабинин, В.Л. Комаров, А.А. Рихтер, Б.А. Келлер. Критики – их было немало – тут же были обклеены правильными ярлыками и быстро замолчали.

Приведу лишь одну иллюстрацию виртуозного владения Лы-сенко идеологической шпагой. В 1935 г. состоялся II Всесоюзный съезд колхозников-ударников. В президиуме – Сталин, на трибуне – Лысенко. Он зажигал зал своей пламенной речью: «Товарищи, ведь вредители-кулаки встречаются не только в нашей колхозной жизни… Но не менее они опасны, не менее они закляты и для науки… Товарищи, разве не было и нет классовой борьбы на фронте яровизации?…».

Сталин так разволновался, что прервал на этом месте речь Лысенко своим знаменитым восклицанием:

– Браво, товарищ Лысенко, браво!…»

Лысенко почти физически ощутил, что теперь и он – вождь, фюрер. Только «биологического» масштаба. Полную стенограмму речи Лысенко на следующий же день напечатали все центральные газеты [408]. Он стал силой и силой очень опасной.

Надо сказать, что определенную известность Лысенко приобрел еще в 1926 – 1927 гг., когда в Гяндже поставил успешные опыты по зимним посевам гороха в качестве его «предшественника под хлопчатник» [409].

Далее сработал его излюбленный прием: частная инициатива была раздута до уровня общесоюзной сенсации; он как всегда подключил прессу и стал принимать делегации, поспешившие к нему перенимать опыт. 7 августа 1927 г. «Правда» печатает первый очерк о Лысенко «Поля зимой».

Лысенко перестает восприниматься как богатый на идеи агроном местного значения. Теперь он ученый всесоюзного масштаба. В январе 1929 г. он едет в Ленинград, где на Всесоюзном съезде по генетике, селекции, семеноводству и животноводству совместно с Д.А. Долгушиным делает доклад «К вопросу о сущности озими» [410]. Резонанс получился обратный ожидавшемуся (все же – не газеты): критика, обвинение в том, что задолго до него этот прием использовался, но был заброшен как неперспективный.

В 1931 г., выступая на совещании в Наркомземе, академик Н.И. Вавилов заявил, что немедленных результатов от яровизации ждать нельзя. Сказал то, что и должен был сказать ученый. Он не имел никаких личных претензий к Лысенко, он лишь добивался всестороннего научного обоснования его метода. Однако и Лысенко, и нарком Яковлев, да и десятки тысяч колхозников, взявшихся внедрить яровизацию на своих полях, расценили это заявление как вызов, как недоверие к передовым методам «социалистического земледелия».

С этого времени ведет отсчет уже личное противостояние Вавилова и Лысенко, ибо Лысенко любую критику воспринимал как удар по народной науке, которой он преданно служил. Таким образом, лоб в лоб сошлись два диаметрально противоположных отношения к науке, даже более – это стало схваткой (не грех и повторить!) классической (европейской) и советской обезмысленной науки. А в такой схватке логике, фактам и научной аргументации места не было.

Лысенко хорошо держал удары и памятью на лица обладал блестящей. Уже вскоре многие его хулители станут подобострастными льстецами. Он будет с удовольствием дирижировать их хором. Лысенко de facto стал лидером советской биологической науки.

Далее карьера Лысенко развивалась еще более стремительно. С 1934 г. он – действительный член Академии наук УССР. В 1935 г. его назначают (!! – С.Р.) действительным членом ВАСХНИЛ, а в 1938 г. ее президентом [411]. С 1939 г. Лысенко – академик Академии наук СССР. В 1940 г. вместо репрессированного академика Н.И. Вавилова Лысенко становится директором Института генетики АН СССР. Он – заместитель председателя Комитета по Сталинским премиям в области науки и заместитель председателя ВАК СССР. К этому можно добавить, что в 1935 – 1937 гг. он член ЦИК СССР. Начиная с первого созыва (1937) и вплоть до шестого (1966) Лысенко – депутат Верховного Совета СССР, а с 1937 по 1950 г. он заместитель председателя Совета Союза Верховного Совета СССР. И все это, заметим, без партийного билета в кармане!

А награды? Он – Герой социалистического труда (1945), имеет восемь орденов Ленина, трижды (1941, 1943 и 1949) получает Сталинскую премию. А в 1950 г. Академия наук СССР награждает народного академика золотой медалью имени И.И. Мечникова.

Теперь возьмем лупу и наведем ее на отдельные этапы творческого и административного взлета академика Лысенко.

В феврале 1931 г. он делает доклад о яровизации на президиуме ВАСХНИЛ. Собравшиеся уже были воспитаны советской властью во «всеобщей готовности» (Б. Пастернак), а потому, не утруждая себя разбором вопроса по существу, записали в решении, что яровизация уже «себя оправдала» [412]. Подписал это решение и академик Н.И. Вавилов.

Уже на следующий день вся центральная печать била в литавры о новом успехе молодого советского агронома. Яровизация семимильными шагами обмеривала страну: в 1932 г. Совнарком выделил 40 тыс. га под посевы по методу Лысенко, в 1935 г. – 600 тыс. га, а в 1937 г. – 10 млн га [413].

В 1937 г. вышла брошюра Я.А. Яковлева (теперь он заведовал сектором сельского хозяйства в ЦК ВКП(б)) «О дарвинизме и некоторых антидарвинистах». Этот, казалось бы, рядовой факт стал первой официальной поддержкой Лысенко на столь высоком уровне. Следующей подобной поддержки он ждал долгих 11 лет. Но все же дождался. Точнее – сам себе ее устроил.

Но об этом отдельный рассказ.

* * * * *

В 1939 г. еще дозволялось критиковать Лысенко. В одном из номеров «Социалистического земледелия» за тот год на Лысенко наклеили ярлык «ламаркиста». 19 марта 1939 г. Вернадский отмечает в дневнике: «Это правда, но удивительно, что ламаркизм или дарвинизм могут являться мерилом политической благонадежности» [414]. Вернадский этого не понимал, зато Лысенко усвоил быстро и сам стал щедро развешивать подобные бирки на всех своих идейных противников. А чтобы им было неповадно подавать ответные реплики, он теперь ссылался на мнение ЦК, а то – и самого товарища Сталина. Этот аргумент убивал наповал, иногда и в прямом смысле слова.