Абрам Палей - Планета КИМ

• Название: Планета КИМ
• Автор: Абрам Палей
• Издательство: Издательство «Пролетарий»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1930

В романе «Планета КИМ» группа комсомольцев отправляется на Луну, но в результате ошибки в расчетах попадает на астероид Цереру. Там они основывают колонию, образовывают семейные пары, рожают детей.

1930 ГОД. ВТОРОЕ ИЗДАНИЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ и ДОПОЛНЕННОЕ НОВЫМИ НАУЧНЫМИ ДАННЫМИ. Фантастический роман. Предисловие, примечания и научный комментарий проф. К. Л. БАEBA.

Библиографическое описание этого издания помещено в «Лiтописi Украiинського Друку», «Карточном Репертуаре» и др. указателях Украинской Книжной Палаты.

---

А люди! Здесь их едва полтора десятка. На Земле их страшно много!

— Сто? — живо спросил Ким.

— Миллионы, миллиарды! — возразила Нюра, с глазами, в которых блистали воспоминания.

Но личико Кима омрачилось выражением разочарования:

— А я думал — сто! — огорченно сказал он.

Нюра сообразила, что сто кажется ему величайшим числом, все остальное — даже тысячи миллионов — меньше. Мир планеты Ким был так ограничен, что детям никогда не приходилось иметь дело с большими числами. Они звучали для них мертво и сухо.

Тогда Нюра стала рисовать картины земной жизни. Она увлеклась, и дети с напряженным вниманием слушали ее — она рассказывала невероятные, невиданные вещи. Она говорила о городах, селах и деревнях. О государствах. О войнах. О богатых и бедных. О борьбе классов и революциях. О поездах, пароходах и аэропланах. Об ученых, солдатах, рабочих, писателях, певцах, актерах, вождях. О театрах, где тысячи людей любуются искусством движения, позы, речи и жеста. О библиотеках и музеях, где хранятся сокровища ума и творчества. О гибельных катастрофах, землетрясениях, кораблекрушениях. О достижениях науки, и техники.

Еще никогда не было на свете человека, которого бы слушали с таким сосредоточенным, поглощающим вниманием. Однако не все, казавшееся ей доступным для понимания, могло быть усвоено детьми. Были вещи, которых они вовсе не могли понять. Сюда относилось различие между богатыми и бедными. Значение денег, как всеобщего обменного знака, никак не поддавалось их пониманию. Неравенство в распределении жизненных благ, казавшееся Нюре таким понятным, не укладывалось в их мозгу. Ей удалось объяснить им значение пищи, как замены питательных таблеток. Но они решительно не могли представить себе, как это у одних ее более, чем достаточно, в то время как другие должны голодать.

— Ну, все-таки, — настаивала Майя, — этой самой пищи на всех людей там может хватить?

Нюра задумалась.

— Не знаю, — серьезно ответила она. — Впрочем, думаю, если распределять поровну, то хватило бы.

— Значит, тот, кто раздает ее, плохо это делает! — горячо заметил Ким.

Нюра усмехнулась. Она попыталась объяснить детям систему распределения жизненных благ. Но из этого ничего не вышло — они так и не поняли ничего. Непонятна для них оказалась и эксплоатация людей, и Нюра решила отложить пока объяснение этих вещей.

Однако детские «отчего» и «почему» подобны нитке, бесконечно разматывающейся с клубка. И клубок завертелся дальше.

— А почему ты пришла сюда? — спросила Майя.

— И как ты это сделала? — поддержал ее Ким.

Нюра объяснила, что она пришла сюда не одна, а со всеми людьми.

— И с нами? — вытаращил глаза Ким.

— Нет, только со взрослыми. Вы здесь родились.

— А что значит: «родились»?

Ну, вы пока и этого не поймете.

Дети уже примирились с мыслью, что пока многое непонятно им.

Зато Нюра рассказала, как могла, о полете в ракете. Показала детям ракету и кое-как, очень поверхностно, растолковала ее устройство. Она водила также детей к источнику перекиси водорода, показала им работы, а затем дома подробно объяснила их цель и значение.

В занятиях и беседах с детьми Нюра нашла огромное наслаждение. Она была для них дверью в мир, через нее они черпали свои знания, и она была счастлива, сознавая это. Глаза малышей блистали восторгом, когда они узнавали что-нибудь новое, — тем самым восторгом познавания, который вспыхивает в мозгу ученого, открывшего неведомую до него тайну вселенной, и в равной степени — в уме всякого неиспорченного житейской косностью человека, когда ему удается узнать что-нибудь новое для себя и тем больше или меньше расширить свой умственный кругозор.

Пришло время, и, кроме увлекательных бесед, Нюра стала учить детей чтению, письму и счету, затем — иностранным языкам, которые сама уже недурно усвоила.

Прошло еще несколько лет, и она стала сообщать им знания, которые приобрела на «университетских» занятиях. Астрономия, физика, химия, социальные науки — из всех этих областей она сообщала им сведения интересные, но отрывочные и поверхностные, какие сама могла получить. Большего она не могла им дать. К этому времени к «детскому саду» присоединились уже подросшие младшие дети. Но еще до того в жизни колонии произошло событие исключительной важности.

III. Взрыв

Была ночь. В алюминиевом доме стояла плотная тишина — почти все спали.

В этот тихий час, когда можно было услышать только дыхание спящих, Семен один бодрствовал в клубе, заканчивая приготовление очередной партии питательных таблеток.

Незаметно для себя, он проработал всю трехчасовую ночь. Оторвавшись от работы, он прислушался к тишине, глубокой и исключительной. За последние годы редко случалось, что спали одновременно все. Ночь была по продолжительности в точности равна дню, и ни у кого не было потребности спать половину суток, то-есть больше, чем на Земле. Наоборот, здесь спали, в общем, меньше, так как меньше уставали. Это происходило, конечно, от меньшего напряжения мышц во время движения и работы. Возможно, что одной из причин меньшей усталости являлся гораздо более чистый, сравнительно с земным, искусственный воздух, меньшее напряжение нервов из-за исключительно спокойной обстановки, а, может-быть, еще какие-нибудь, точно не определенные, специфические условия жизни на малой планете.

Семен кончил работу, встал, потянулся и, выключив свет, вошел в свою комнату. Тамара спала. В этот момент ночь сменилась днем. Неяркий дневной свет вошел в окно.

Семен приблизился к окну. Так как оно выходило на запад, то он не увидел Солнца. Ровная, до скуки знакомая поверхность планеты была залита таким же ровным, неподвижным светом. Было что-то угнетающе-мертвое в его неподвижности. Солнечный свет на Земле никогда не бывает таким неподвижным. Даже в самый ясный день освещенную Солнцем Землю чуть затемняют порой пробегающие, едва видные тени облаков. А если их вовсе нет — то колебания воздуха, порой настолько слабые, что они неощутимы, создают непрерывное изменение плотности его — то самое, которое является причиной мерцания звезд. И оно же придает маленькие колебания солнечному свету, не замечаемые нами изменения его яркости, благодаря которым, однако, он кажется нам живым. А солнечный свет на планете Ким был в тысячу раз более неподвижным, чем свет Луны, давно уже прозванный поэтами «мертвым».

Ракета и кладбище не были видны из этого окна. Но у самой линии горизонта, ничем более не нарушаемой, возвышалось строение, такое же кубическое, как жилой дом, только меньше его размерами. Эта постройка лишь на-днях была закончена. Поселок рос.

Семену принадлежала инициатива возведения этой постройки. То был просто сарай. Четыре алюминиевые стены, лишенные окон. Плоская крыша. Простая дверь.

В ракете были приняты все предосторожности против возможности взрыва. Но если бы он произошел почему-нибудь, то, не говоря уже об опасности, угрожающей столь близко стоящему жилью и его обитателям, взрыв неминуемо уничтожил бы ракетный корабль и с ним — последнюю возможность возвращения на Землю. Заодно погиб бы и весь с таким трудом накопленный запас газов.

По предложению Семена, построили сарай. Баллоны с водородом и кислородом, доставленные туда. На ракеты, далеко еще не заполняли всей его внутренности. В сарай были перенесены работы по разложению перекиси. Здесь, как и прежде в ракете, приходилось работать в термосных костюмах. Окон сарай не имел, чтобы избежать ускоряющего влияния на разложение солнечного излучения — этим стремились предотвратить взрыв. Сюда из дома провели электрическое освещение, но ограничивались одной тусклой лампочкой, а разложение перекиси производили путем подбавления к ней истолченной в порошок почвы. Опыт показал, что при этом разложение происходит медленнее, зато равномерно. Возможность взрыва, повидимому, совершенно исключалась.

Семен глядел на сарай, и вдруг на его глазах произошло странное, призрачное явление. Крыша сарая исчезла. Стены развалились. Мелькнул бешеный вихрь. Остались низенькие обломки стен и несколько исковерканных баллонов внутри них. Все это совершилось в один миг и без малейшего звука.

Семен стоял неподвижно, ему казалось, что происшедшее — нелепый обман зрения. Он прильнул лицом к стеклу и почувствовал его холодок на плотно-прижатом кончике носа. Мертвый свет ровно заливал окрестность.

Прошло несколько секунд, прежде чем Семен сообразил, что произошел именно тот самый взрыв, которого он боялся больше всего. Беззвучность катастрофы не дала осознать в первый момент ее значения.

Тамара тем временем проснулась. Бросив беглый взгляд на спокойно спавшего в своей кроватке ребенка, она оглянула затем комнату и увидела неподвижно стоявшего у окна Семена. Она окликнула его и, не получив ответа, подошла к нему ближе, ласково и удивленно снова назвав его по имени.