Шарль Голль - Военные мемуары - Единство 1942-1944

• Название: Военные мемуары - Единство 1942-1944
• Автор: Шарль Голль
• Жанр: Биографии и Мемуары

Во втором томе мемуаров де Голля значительное место уделяется взаимоотношениям Французского комитета национального освобождения с союзниками по антигитлеровской коалиции - СССР, США и Англией. В книге представлен обширный фактический и документальный материал, представляющий большой интерес для интересующихся политической историей Франции в период Второй мировой войны. Благодаря усилиям де Голля поверженная Франция вошла в число стран-победительниц во Второй мировой войне и стала одной из пяти великих держав в послевоенном мире. Де Голль много писал о необходимости военного и дипломатического взаимодействия СССР и Франции и приложил немало усилий для укрепления советско-французских, связей. Руководствуясь опытом исторического развития Европы, он заявлял, что для обеих стран безопасность всегда была связана с объединением их военно-политических интересов.

---

По правде говоря, он не мог бы стать настоящим главнокомандующим, и я жалел об этом больше чем кто-либо, но что поделаешь! Стратегия союзных стран предполагала на Западе лишь два реально мыслимых театра - Северный и Средиземноморский. А мы, увы! не были в состоянии поставить достаточное количество сухопутных, морских и воздушных сил и не могли поэтому требовать, чтобы французский генерал был на одном из этих фронтов главнокомандующим в прямом смысле этого слова.

Людей нам, конечно, хватало. При желании мы могли бы провести набор среди мужественного и преданного Франции населения. Но наш наличный состав кадровых офицеров и специалистов военного дела жестко ограничивал число наших соединений. К тому же не в наших возможностях было вооружить и экипировать их. По сравнению с силами, которые выставит для настоящих военных действий в Италии и Франции каждая из двух союзных держав, наши силы не могли играть первенствующей роли. В частности, наши сухопутные войска в течение долгого времени будут составлять не больше армейской группы в лучшем случае. Не было поэтому никакой надежды, что американцы и англичане, будь то на Севере или на Юге, согласятся поручить французскому командующему общее руководство операциями.

Бесспорно, все могло бы быть иначе, если бы в июне 1940 облеченное законной властью правительство республики вместе с центральной администрацией, вместе с дипломатией, во главе полумиллиона человек, которые заполнили бы сборные пункты, перебралось бы в Северную Африку, вместе с боевыми частями, которые можно было бы переправить морем, со всем своим военным и торговым флотом, с экипажами истребительной авиации, с экипажами бомбардировщиков. Последние, впрочем, и в самом деле прибыли сюда, но их заставили вернуться обратно, чтобы отдать самолеты в руки захватчика. Золотого запаса и кредита, которыми располагала в то время Франция, хватало, чтобы закупить в Америке обильную технику в ожидании ленд-лиза. Благодаря этим средствам, а также и тем, которые уже находились в Алжире, Марокко и Тунисе и на Ближнем Востоке, в Северной Африке можно было бы вновь образовать внушительный военный кулак под защитой морских просторов и под прикрытием французской и английской эскадр, в частности сотни подводных лодок. Таким образом, союзники, которые по нашей просьбе и на целый год раньше расположились бы вместе с нами на наших исходных базах во Французской Северной Африке, вполне естественно признали бы тогда на этом театре войны верховную власть французского генерала или адмирала.

Но ужасающая паника, а затем гибельное разложение привели к тому, что не были переброшены в Африку еще имевшиеся в нашем распоряжении средства, а большинство находившихся там военных кадров было выдано врагу или демобилизовано. Гражданские власти и военное командование были выданы на милость врага, было приказано встречать союзников орудийными залпами. Все это заранее лишило Францию ее важнейшего шанса, как, впрочем, и многих других. Никогда еще я не испытывал такой горькой печали, как при мысли обо всем этом.

Однако если опытность и способности генерала Жиро не могли полностью проявиться в ходе военных операций, он все же вполне мог оказать нам большие услуги. Для этого он должен был, отказавшись от поста председателя правительства, выполнять в качестве его члена функции министра вооруженных сил или же, поскольку он был не склонен играть административные роли, стать генеральным инспектором наших сил и одновременно военным советником при Комитете и представлять его в межсоюзном командовании. Должен сказать, что хотя я не возражал против первого решения, я считал, что второе более подходит для него. Несколько раз я предлагал генералу Жиро оба этих поста на выбор, но он не хотел добровольно выбрать ни того, ни другого. Его иллюзии, воздействие известной среды и определенных интересов, влияние союзников - все это вместе взятое побуждало его настаивать на своем желании по-прежнему самолично и полностью распоряжаться армией, а то обстоятельство, что ордонансы и декреты шли за нашими двумя подписями, позволяло ему препятствовать власти сделать что-либо без его согласия.

Поэтому Жиро неизбежно должен был оказаться в одиночестве и на заднем плане, и в конце концов, ограниченный рамками, которых он не хотел признать, и, с другой стороны, лишенный поддержки извне, которая и была причиной его головокружения, он решился уйти. Что касается меня, то я не без сожаления вынужден был заниматься этим тягостным делом, слишком больно затрагивающим этого великого солдата, к которому я всегда испытывал уважение и признательность. На том пути, который вел к единению родины, я не раз сталкивался с личными проблемами, когда чувства не справляются с требованиями долга, а долг не считается с их ранимостью. Но могу сказать, что никогда еще мне так дорого не обошлась необходимость применять железный закон национальных интересов.

Впрочем, мне удалось достичь этого лишь постепенно. 5 июня комитет "семи" собрался вновь. На этот раз речь шла о том, чтобы доизбрать остальных членов и распределить функции. Жорж был назначен "государственным комиссаром", а Катру сохранил это же звание, данное ему раньше. За Массигли и Филипом оставили - за одним комиссариат по иностранным делам, а за другим -внутренние дела, которыми они ведали и прежде. На Моннэ возложили ответственность за вооружение и снабжение. По предложению генерала Жиро в комитет вошли: Кув де Мюрвиль - комиссариат финансов, Рене Мейер комиссариат транспорта и общественных работ, Абади - комиссариат юстиции, просвещения и здравоохранения. Я ввел туда Плевена в качестве комиссара колоний, Дьетельма - комиссара народного хозяйства, Тиксье -труда, Боннэ информации. Кроме того, мы назначили послами: в Марокко - Пюо и на Ближний Восток - Эллё и утвердили генерала Маста на его посту в Тунисе.

Эти назначения успокоили меня. В Алжире, Рабате, Тунисе, как то уже было в Бейруте, Браззавиле, Дуале, Тананариве, Нумея, власть будет осуществляться людьми, которые поддерживали наше участие в войне и на которых я мог рассчитывать. В Дакаре через две недели Буассона сменит Курнари, переведенный туда из Камеруна. В Фор-де-Франс все свидетельствовало о том, что вскоре и там установится порядок. Что касается самого правительства, то оно состояло из здравомыслящих и достойных людей, большинство которых были давно преданы мне, а другие, за малыми исключениями, желали доказать то же. Твердо зная, что большинство готово меня поддержать, я решил начать второй тур игры. Но прежде, чем бросить кости, я их хорошенько встряхнул.

8 июня Комитет, насчитывавший всего семь членов, - в ожидании остальных, еще находившихся в Лондоне, - поставил на обсуждение узловой вопрос - о командовании. Перед нами было три проекта. Первый проект, выдвинутый Жоржем, предусматривал объединение всех французских сил под властью Жиро, действующего одновременно и в качестве министра и в качестве главнокомандующего и сохраняющего сверх того свои функции председателя, но в военной области независимого от французского правительства. Второй проект, выдвинутый Катру, имел в виду поручить непосредственно де Голлю департамент национальной обороны, а Жиро - командование войсками. Третий мой проект - поручал главнокомандующему миссию инструктировать все французские силы и сотрудничать с союзными военачальниками в определении плана общих операций. Как только станет возможным, он возьмет на себя командование на поле боя, а тем самым перестанет быть членом правительства. По моему плану организация и распределение сил должны были определиться военным комитетом, включающим в свой состав де Голля и Жиро, соответствующих министров и начальников штабов, с той оговоркой, что в случае надобности за правительством остается последнее слово.

Большинство совета отвергло первый проект. Жиро при поддержке Жоржа не принял два других. Так как большинство членов еще не решалось заставить "главнокомандующего" согласиться или удалиться, пришлось признать, что довести дело до конца невозможно.

Но тогда к чему же был нужен весь этот Комитет? Вот этот-то вопрос в письменном виде я поставил перед его членами. Констатируя, что "на протяжении восьми дней мы не приступили даже к разрешению вопроса о полномочиях правительства и военного командования, логическое решение которого, отвечающее интересам нации, напрашивается само собой", и что "самый незначительный вопрос, который может быть решен и исчерпан в несколько мгновений, вызывает у нас нескончаемые и неприятные дискуссии", я заявлял, что не могу долее участвовать при данных условиях в работе Комитета. Вслед за тем я, удрученный всем происходящим, уединился на вилле "Глицинии" и давал понять приходившим ко мне министрам, чиновникам, генералам, что собираюсь уехать в Браззавиль.

Впечатление, произведенное этим решительным разрывом, ускорило ход событий. Генерал Жиро вдруг собрал Комитет на заседание, на котором я не присутствовал, но члены Комитета заявили ему, что не могут в таких условиях вынести никакого дельного решения. С другой стороны, недостатки двоевластия вызывали за границей поток сарказмов и породили в среде всех французов тревогу и раздражение. Это коснулось и армии. Прибывший в Алжир генерал Жюэн сообщил мне об этом и заклинал Жиро отступиться от своих притязаний. Генерал Буска, начальник Генерального штаба воздушных сил, действовал в том же направлении. В генерал-губернаторстве, в университете, в редакциях газет нарастали тревожные слухи.