Шарль Голль - Военные мемуары - Единство 1942-1944

• Название: Военные мемуары - Единство 1942-1944
• Автор: Шарль Голль
• Жанр: Биографии и Мемуары

Во втором томе мемуаров де Голля значительное место уделяется взаимоотношениям Французского комитета национального освобождения с союзниками по антигитлеровской коалиции - СССР, США и Англией. В книге представлен обширный фактический и документальный материал, представляющий большой интерес для интересующихся политической историей Франции в период Второй мировой войны. Благодаря усилиям де Голля поверженная Франция вошла в число стран-победительниц во Второй мировой войне и стала одной из пяти великих держав в послевоенном мире. Де Голль много писал о необходимости военного и дипломатического взаимодействия СССР и Франции и приложил немало усилий для укрепления советско-французских, связей. Руководствуясь опытом исторического развития Европы, он заявлял, что для обеих стран безопасность всегда была связана с объединением их военно-политических интересов.

---

Поскольку Сражающаяся Франция оставалась непоколебимой, деятели Алжира еще упорнее стремились подчинить нас себе. Обстановка, сложившаяся в Африке, не позволяла больше ждать. Во всех умах преобладала одна мысль, а на всех стенах красовалась одна надпись, на всех улицах звучало: "Пусть приезжает де Голль!"

14 марта, когда Жиро вышел из зала, где он объявил о своей новой ориентации, толпа, собравшаяся на площади, встретила его криками: "Да здравствует де Голль!" Никто не сомневался, что позиция, которую заняли с недавних пор местные власти, изменения, внесенные в законодательство Виши, роспуск "легиона", освобождение политических заключенных, отставка видных деятелей, - что все это фактически является успехом Национального комитета. Повсюду появился Лотарингский крест. Движение "Комбат" первенствовало. 19 апреля генеральные советы Алжира, Орана и Константины, открывая свои сессии, обратились ко мне с приветствием. 26 апреля Пейрутон, отдавая визит генералу Катру, заявил последнему, что в связи с моим прибытием и ради дела единения он готов сложить с себя функции генерал-губернатора Алжира и хочет служить Франции в качестве офицера. 1 мая кортежи, вышедшие на улицу по поводу праздника труда, громко скандировали: "Нам нужен де Голль!" Накануне Черчилль имел со мной вполне удовлетворившую меня беседу. Зачитав мне последние донесения Макмиллана, он признал, что я выиграл первый тур.

Как же в таком случае оправдать то обстоятельство, что меня отстранили, когда на тунисской земле африканские войска и силы "Свободной Франции" вели общую битву, с одинаковым пылом стремились к одной и той же цели? А ведь борьба там была нелегкой. С конца февраля на сцене появился Роммель. Задержав с помощью арьергардных боев победоносный марш Монтгомери, прикрывшись затем на юге укрепленной линией "Марет", он устремился из Сфакса к Тебессе, рассчитывая открыть себе проход в Алжир. Американский армейский корпус и французская дивизия Вельвера, чей славный генерал был вскоре убит, с трудом сдерживали это продвижение. В то же самое время генерал фон Арним[57], преемник Неринга, атаковал, с одной стороны, северное побережье в районе Табарка, который защищала команда добровольцев генерала Монсабера и марокканские войска, и, с другой стороны, Меджез-эль-Баб, удерживаемый англичанами. Можно было опасаться серьезной неудачи. Но союзные силы держались как раз благодаря энергичным действиям французских частей, плохо вооруженных и экипированных, а также благодаря авторитету генерала Жюэна, который сумел превратить разрозненные части и клочки соединений в действенное орудие борьбы. И, наконец, в середине марта, когда в дело вступила 8-я армия, вместе с которой шли части Сражающейся Франции, исход битвы был предрешен.

В самом деле, войска Монтгомери (левое крыло образовал Леклерк, а Лармина служил им резервом) подошли к линии Марет, обогнули ее и достигли Габеса. Это вторжение позволило Паттону[58] вернуть Гафсу. Были в свою очередь освобождены 11 апреля Сфакс, 12 апреля - Сус и Кайруан. Тогда началось общее наступление союзников. 7 мая Брэдли и Маньян взяли Бизерту, Андерсон вошел в Тунис, Кельц захватил Пондю-Фахс. 11 мая дивизия Лармина завладела Такруной. На следующий день генерал фон Арним, блокированный на мысе Бон, капитулировал вместе со своими частями, насчитывавшими 250 тысяч человек.

Но по мере того как наши солдаты, пришедшие из района озера Чад и с Востока, в непрерывных боях вступали в контакт со своими смелыми товарищами из Туниса, Алжира и Марокко, а также и с населением этих территорий, вокруг них поднимался всеобщий энтузиазм. 26 марта Лармина телеграфировал мне, что центры Южного Туниса - Медении, Джерба, Зарзис и другие - настойчиво добиваются присоединения к Сражающейся Франции. 6 апреля Леклерк сообщил мне, что, когда он вместе со своими людьми появился в Габесе, город стал ареной всеобщего ликования. 14 апреля американская печать сообщила, что при вступлении в Сфакс англичан и свободных французов все кричали: "Да здравствует де Голль!" "Нью-Йорк геральд трибюн" в статье под заголовком "Где наша сила?" писала: "Неописуемый энтузиазм охватил всех, когда развевающееся на грузовике, пропыленное трехцветное знамя возвестило о прибытии солдат Сражающейся Франции... Сами корреспонденты, описывавшие эту сцену, были буквально ошеломлены такой неожиданностью. Зная, с каким пылом в самой Франции люди всех партий откликнулись на призыв де Голля, видя слезы радости на глазах людей в освобожденных городах в Тунисе, овации и цветы, нужно ли еще спрашивать, где находятся силы, могущие принести победу нашему делу?" 30 апреля полковник Ванек, в прошлом комиссар лагерей молодежи, а ныне командир 7-го полка африканских конных егерей, просил разрешения перейти вместе со своим полком под мое командование. 3 мая в Сфаксе 4-й полк спаги, весь целиком, за исключением нескольких офицеров, обратился с такой же просьбой к генералу Леклерку. Как только закончились бои, множество военных, принадлежавших к различным африканским соединениям, просто уходили из своих частей в надежде попасть в войска, сражавшиеся под Лотарингским крестом. 20 мая отряд свободных французов по праву получил свою долю здравиц в честь победы, провозглашенных в Тунисе по пути следования союзников.

Итак, суд народа в конечном счете положил предел всевозможным уловкам. 27 апреля генерал Жиро написал мне, что отказывается от приоритета. Однако он все еще настаивал на своей идее создания "совета", не располагающего реальной властью и в котором, кроме нас двоих, заседали бы также резиденты и губернаторы. С другой стороны, опасаясь, несомненно, реакции толпы, Жиро предлагал, чтобы наше первое заседание состоялось в каком-нибудь отдаленном пункте - то ли в Бискре, то ли в Марракеше. В своем ответе от 6 мая я подтвердил еще раз неизменную позицию Французского национального комитета относительно характера, состава, функций вновь организуемого правительственного органа, наотрез отказывался от мысли вести переговоры о его сформировании в каком-то отдаленном оазисе и указывал на Алжир как на место нашей встречи. Накануне в своем публичном выступлении я в достаточно резком тоне заявил, что пора покончить с подобными тенденциями.

В ночь на 15 мая Филип и Сустель, сияя от радости, принесли мне телеграмму, только что полученную из Парижа. Жан Мулэн извещал меня, что основан Национальный Совет Сопротивления, и направлял мне от имени этого Совета следующее послание:

"Все организации и партии Сопротивления северной и южной зон накануне отъезда генерала де Голля в Алжир вновь заверяют его, так же как и Национальный комитет, в своей полной верности провозглашенным ими принципами, ни единой частью которых они никогда не поступятся.

Все организации и партии решительно заявляют, что намеченная встреча должна состояться открыто в резиденции алжирского генерал-губернаторства среди французов в условиях полной гласности".

Кроме того, они заявляют: политические проблемы не должны быть исключены при переговорах, французский народ никогда не допустит подчинения генерала де Голля генералу Жиро и требует скорейшего учреждения в Алжире временного правительства под председательством генерала де Голля, причем генерал Жиро должен быть военным руководителем; генерал де Голль останется для всех единственным руководителем французского Сопротивления, каков бы ни был исход переговоров.

27 мая Национальный Совет в полном составе под председательством Жана Мулэна собрался на свое первое заседание в доме No 48 по улице Фур и принял текст направленного мне послания.

Итак, на всех территориях Франции, и прежде всего на ее страдальческой земле, созревала в нужный час заботливо взращенная жатва. Телеграмма из Парижа, посланная в Алжир и переданная американскими и английскими радиостанциями, так же как и станциями свободных французов, возымела решающее действие, и не только в силу заключенных в ней положений, но прежде всего и больше всего потому, что она свидетельствовала о том, что французское Сопротивление сумело объединиться. Голос Франции, еще приглушенный врагом, но уже окрепший и грозный, неожиданно для всех перекрыл шепоток интриг и разглагольствования сторонников всяческих комбинаций. Да и я сам сразу стал намного сильнее. Зато Вашингтон и Лондон без особого удовольствия, хотя и с полным пониманием оценивали значение события. 17 мая генерал Жиро обратился ко мне с просьбой "немедленно прибыть в Алжир для формирования французской центральной власти". 25 мая я ответил ему: "Рассчитываю прибыть в Алжир в конце этой недели; радуюсь, что скоро буду сотрудничать с вами в служении Франции".

Прежде чем покинуть пределы Англии, я написал королю Георгу VI, чтобы сказать, сколь я признателен ему лично, его правительству, его народу за то, что был принят здесь в трагические дни 1940, и за гостеприимство, оказанное "Свободной Франции" и ее главе. Когда я захотел нанести визит Черчиллю, оказалось, что он только что отбыл "в неизвестном направлении". Поэтому свой прощальный визит я нанес Идену. Беседа прошла в дружественной атмосфере. "Какого вы о нас мнения?" - спросил английский министр. "Ваш народ - сама любезность, - ответил я. - А вот о вашей политике я не всегда могу сказать то же самое". Так как мы коснулись множества вопросов, которые английские правительство обсуждало со мной, Иден добродушно сказал: "А знаете ли вы, что вы причинили нам больше трудностей, чем все наши остальные европейские союзники?" - "Как не знать, - отозвался я, улыбнувшись ему в ответ. - Франция - великая держава!"