Николай Науменко - Фантастика 2009: Выпуск 2. Змеи Хроноса

• Название: Фантастика 2009: Выпуск 2. Змеи Хроноса
• Автор: Николай Науменко
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-061358-8, 978-5-403-01896-8

Поклонники отечественной фантастики!

Перед вами – очередной сборник популярного альманаха «Фантастика», с неизменным успехом выходящего уже девять лет!

В этот сборник вошли не только новые произведения Сергея Лукьяненко и Василия Головачева, Павла Амнуэля, Виктора Ночкина, Алексея Корепанова, Юлии Остапенко и других мастеров жанра, но и потрясающая, ироничная публицистика Евгения Лукина и рассказы молодых талантливых писателей-фантастов, еще только обретающих популярность и славу.

---

– Не мог, – перебил он меня. – Это случилось, когда я переходил улицу Гагарина. Чуть под машину не попал.

– Это? – не понял я.

– Погружение, – объяснил он. – Никогда такого не было. Я имею в виду – такого долгого. Я боюсь, Мотя. Если так пойдет дальше…

Он действительно боялся, теперь я это видел: бегающий взгляд, поникшие плечи, и пальцы у него, по-моему, дрожали, хотя мне это могло и показаться.

Я молчал. Я никогда не просил Алика рассказать, что он видел, когда происходило то, что любой психиатр назвал бы зрительной галлюцинацией, а мы называли переходом: переходы у Алика могли быть оптическими, могли быть звуковыми, но самыми для него неприятными были переходы тактильные, когда он пальцами касался чего-то, для меня (да и для него тоже) невидимого. Странные боли, причину которых врачи так и не смогли определить, мы с некоторых пор тоже относили по разряду переходов, хотя в то время еще не могли сообразить, что же, собственно, при этом переходило и как это вообще могло физически получаться. Всякий раз Алик сам рассказывал мне о своих ощущениях, и, по мере того как он привыкал к своему восприятию мироздания, рассказы становились более подробными, я даже как-то сказал, что надо бы вести записи, иначе детали начнут ускользать, и потом, когда накопится достаточно материала, мы по памяти не сможем восстановить все случаи, чтобы провести анализ и прийти к правильным выводам, но Алик меня высмеял, сказал, что он-то никогда ничего не забывает, забыть это невозможно, и если разбудить его среди ночи и спросить, что он слышал такого-то числа такого-то года в такое-то время, он перескажет услышанное от слова до слова и даже шум ветра вспомнит – воспроизвести не сумеет, но вспомнит точно.

– Я переходил улицу Гагарина, – сказал Алик, – и был как раз посреди дороги, когда заложило уши, я сразу понял, что сейчас начнется… побежал, чтобы успеть на тротуар, не надо было, нужно было идти спокойно, но я почему-то… В общем, я увидел улицу… другую. Знаешь, будто дома вокруг мгновенно изменились, я-то остался, а все вокруг… Я стоял у витрины магазина и смотрел на тетку, которая расставляла товар. Наверно, это был магазин бытовой техники, там стояли электрические чайники, соковыжималки, лежали коробки с электробритвами, еще какие-то штуки, я так и не понял, для чего они предназначены, названия на коробках были не по-русски, но и не по-английски тоже… Гнусное ощущение: я видел, что стою на месте, а чувствовал, как ноги несут меня через улицу, я испугался, что упаду, и остановился, и тут же над ухом прогудело, я пошел вперед, то есть я чувствовал и понимал, что иду, но видел, что стою перед витриной, потом споткнулся, должно быть, о тротуар, едва удержался на ногах и схватился рукой за что-то, по-моему, это была урна, но я ее не видел, а женщина в витрине подняла на меня взгляд и что-то сказала, но я же в таких случаях никогда не слышу слов, я хотел покачать головой, но вспомнил, что в этом нет никакого смысла, и в это время над ухом опять прогудело, я обернулся, то есть, понимаешь, я уже плохо различал, что делаю я, а что… другой я, там… Я чувствовал, что оборачиваюсь, и я действительно обернулся, у обочины стояла машина… очень похожа на обычный «жигуль», но… не знаю. «Жигуль» не бывает открытым, а эта машина была открытой, за рулем сидела… ну, мне показалось, что это была Ольга из десятого «Б», только старше лет… ну, скажем, на пять или шесть. И она сказала: «Алик, что ты тут торчишь, давай, мы опаздываем». Она действительно так сказала, я слышал и полез в машину, но я чувствовал, что стою, вцепившись во что-то… в урну, а может, это было что-то другое. Я сел рядом с Ольгой, и она сразу отъехала… Мотя, это ужасное ощущение: чувствуешь, что стоишь, и холод металла чувствуешь… наверно, это все-таки был мусорный ящик… и видишь, как едешь, а Ольга говорит: «Ты купил все, что я сказала?». Наверно, я что-то ответил, потому что она сказала: «Ну, хорошо, – говорит она. – Надеюсь, рыбу не забыл положить во фрижер?» А я совершенно не понимаю, что это за фрижер, и как вообще может быть, чтобы и изображение, и звук… Чувствую: кто-то отрывает мои руки от этого проклятого мусорного бака и вкладывает мне в руку портфель, я точно знаю, что это мой портфель, мне надо что-то сказать, иначе – я ведь это точно знаю, не впервой… – кто-то ко мне пристанет и будет помогать, а мне это надо? Я хочу сказать, но боюсь, что услышит не тот, кто пытается мне помочь, а Ольга, для которой мои слова совсем не предназначены, но она, слава богу, не смотрит в мою сторону, мы подъезжаем к перекрестку, и я совсем ничего не понимаю, потому что на светофоре какой-то ярко-голубой цвет, и что он может означать…

Алик неожиданно замолчал, я ждал продолжения, пытаясь представить себя на месте друга, и мне становилось жутковато.

– А дальше? – спросил я.

– Все, – сказал Алик. – Опять заложило уши, Ольга что-то говорила, но я не слышал, а потом увидел, что стою на автобусной остановке – той, что у магазина грампластинок, – и какая-то тетка стоит рядом и повторяет: «Эй, мальчик, ты хорошо себя чувствуешь? Мальчик, я тебя спрашиваю: ты хорошо себя чувствуешь, мальчик?» Я сказал «да» и пошел прочь, ноги дрожали, я даже не оглянулся, чтобы посмотреть – за что же я там ухватился, урна это была или…

– Урна, – сказал я. – Я эту остановку хорошо знаю, каждый раз там сажусь, когда на шахматы еду.

– Ты понимаешь, Мотя, – сказал Алик, – если так пойдет дальше…

– Изображение и звук, – сказал я, показывая, что все понял не хуже самого Алика.

– Вот именно. Никогда так не было.

Не было – я мог это подтвердить. Обычно если у Алика случался зрительный переход, если видел он что-то в другомиз своих миров, то слышать и ощущать он продолжал свою, нашу, общую реальность. А если переход был звуковым, то видел и ощущал Алик свой, наш, собственный мир. Никогда раньше не было, чтобы видел он и слышал другую реальность, а ощущал свою, нашу. А теперь случилось. И значит, когда-нибудь все пять его чувств одновременно начнут воспринимать информацию не из нашей действительности, а из другой, и добро еще, если из одной и той же, а если из разных? Если видеть он будет один мир, слышать другой, ощущать третий, а запахи будут приходить из четвертого?

Я понимал, почему Алику стало страшно, почему он не пошел в школу, а пришел на нашу аллею, да так и сидел весь день на скамейке, ожидая, видимо, что это придет опять… надолго? Что, если навсегда?

– Странно, – сказал он. – Эта Оля мне никогда не нравилась.

– Ну да, как же, – хмыкнул я. – Ты же с ней на той дискотеке полвечера танцевал, забыл, что ли?

– Так это я в пику Соньке, – пробормотал Алик. – И совсем я не…

– А она решила, что совсем, – отрезал я. – Ты мог в тот вечер выбрать или нет? Скажи честно: пойти провожать Соню или Олю? Мог? Была у тебя такая мысль?

– Была, – честно согласился Алик. – Но я не…

Он прикусил язык. В то время мы уже достаточно разбирались в том, что с ним происходило, чтобы не путаться хотя бы в простейших вещах. Конечно, был у него такой выбор. И значит, именно в тот вечер возникло ответвление… Интересно, как там действовала Ольга, чтобы заполучить Алика в мужья – судя по рассказу, он стал-таки ей мужем, покупал рыбу, которую положил… ну да, в холодильник, очевидно, который там называют фрижером, и машина у них была своя, неплохо им живется, видимо, в том мире…

– Опережающая ветвь, – сказал Алик, он, похоже, оправился после моего появления, смотрел не со страхом, а с интересом, ему уже поговорить хотелось, все обсудить, выслушать мои возражения.

– Опережающая, – согласился я. – Если ты успел жениться на Ольге.

– Знаешь, – задумчиво сказал Алик, – она сильно изменилась, такая стала…

– Может, ты и здесь на ней женишься? – усмехнулся я.

– Не болтай чепухи!

– Ну почему… – продолжал я развивать свою мысль. – Неплохая девчонка, к тебе клеится, мало ли что будет через несколько лет, это сейчас она тебе не очень, а потом, может, любовь, то-сё. Может, и здесь будут вместо холодильников фрижеры, говорили же раньше «деньги», а теперь «бабки»…

– Хватит, – рассердился Алик. Он всегда, когда сердился, начинал лучше соображать, это было мне известно, иногда я специально старался его разозлить, не очень при этом думая о том, что в состоянии раздражения у Алика менялись возможности выбора, веер жизней получался другим, и когда выбираешь свое будущее, желательно все-таки делать это, не раздражаясь на весь мир, а спокойно, взвешенно, даже если совершаешь выбор бессознательно, интуитивно – как все мы обычно и поступаем.

– Для тебя шуточки, – продолжал Алик, – а я… А мне…

– Да, – сказал я. – Извини. А то сейчас ты подумаешь, что пора дать мне в морду, не дашь, конечно, я тебя знаю, но развилка все-таки возникнет, и где-то ты меня треснешь, мы поссоримся, у тебя больше не будет друга, придется тебе самому…