Ефим Дикий - Комерс: Тем, кто не дожил

• Название: Комерс: Тем, кто не дожил
• Автор: Ефим Дикий
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-060344-2, 978-5-403-02621-5

Ефим Дикий (Сергей Ильин) представляет роман «Комерс» – книгу о 90-х годах – одном из самых интересных периодов новейшей российской истории.

---

На последний вопрос ответ последовал незамедлительно: левый локоть уперся в нечто, что в постели предусмотрено не было. Неуверенно повернул голову – здрасьте! – Елена в неглиже собственной персоной. Еще толком не проснулась, но смотрит на меня все с теми же чертиками в глазах.

О-хо-хо, проклятый Иванов! И что самое ужасное – ничего не помню! Было что-то ночью, не было – черт его разберет.

Лена томно потянулась ко мне. Что ж, надо быть джентльменом. Если ночью что-то было, то терять нечего, а если нет – то тем более нельзя оставлять даму в неудовлетворенном состоянии. Логично?..

Логично, но без поправки на подлое слабоалкогольное похмелье. Не то чтобы я переоценил свои силы, нет – но через несколько минут упражнений в позе миссионера вдруг понял, что рискую прямо сейчас сблевать непосредственно в лицо партнерше. Не самая правильная линия поведения для члена совета директоров.

Поспешно ретировался в туалет, минут через десять вернулся в комнату, пряча глаза. Лена уже оделась и, похоже, старалась всеми силами сгладить ощущение конфуза. К сексуальным практикам я решил, от греха подальше, больше не возвращаться. Взамен впал в милую вальяжность, накормил даму завтраком, предложил похмелиться, после чего посадил на такси, ласково поцеловав напоследок. Будем считать, что «не помню» – значит, «не было», а если что и помню, то лучше забыть. В данном случае – уж точно лучше.

Правда, не забыла Лена. В общении со мной у нее появилась некоторая фамильярность – и, чего уж греха таить, пару раз на «Динамо» история все же получала продолжение. Но все это было уже чуть позже; пока же Иванов преподнес еще один сюрприз, куда менее приятный. Впрочем, преподнес самому себе.

Кому блатовать положено

Евгений, похоже, забыл и об эпопее с векселем, и о жизни без средств – и, что называется, «наслаждался крутизной». Частые поездки в Город невест к этому тоже располагали: за сто долларов (если не за пятьдесят) можно было поставить на уши как бы не полгорода. Во время инспекционной поездки в Иваново я узнал об образе жизни своего компаньона массу интересного.

– Сидит полночи в клубе, – ябедничал наш водитель, – а ты его жди! А потом домой его вези, с телками! А если в клубе девок не найдет, требует везти его в ночной магазин, а там с продавщицами договаривается.

Нет, вы поняли? На весь город полтора клуба, а круглосуточный универмаг и вовсе один, у вокзала. Неплохо парень устроился, о чем я ему и не преминул сообщить.

– А что вам не нравится? – возмутился Евгений. – Я тут за всех отдуваюсь по командировкам – имею право отдохнуть? А водиле еще предъявлю за длинный язык.

– Жень, в Москве мы по пафосным местам не ходим вроде.

– Правильно. Но здесь-то все копейки стоит! И вполне, прошу заметить, в пределах оговоренных суточных.

– А девки тоже в счет суточных?

– Конечно! – Альбертова фразочка среди нас давно уже вошла в моду. – Я же не проституток нанимаю: все, так сказать, по любви. Особо много их не пою, если что. Так что не вижу никаких проблем.

– Ох, Женя-Женя!.. Доведут тебя когда-нибудь понты до цугундера.

И довели, причем очень скоро. Правда, уже в Москве.

Отношения Евгения с Кухтиным разладились вконец. Похоже, компаньону просто надоело кормить Алексея «завтраками», но и сообщить, что, мол, сотрудничество отменяется, духу не хватало. Мы с Графом объясняли, что подвешивание ситуации ее только ухудшает, предлагали консультации бандитов – но Иванов, как обычно, считал себя умнее всех.

Умнее – а с какого-то момента и круче. Когда Кухтин позвонил на Старую площадь в очередной раз, Эдуардыч таки соблаговолил подойти к телефону (раньше от таких звонков он просто прятался) и был на редкость резолютивен:

– Зачем вы сюда звоните? Я же вам говорил никогда больше сюда не звонить!

На этом резолютивность кончилась, а трубка была брошена на рычаги. Повторный звонок выбесил Иванова окончательно.

– Алексей Викторович! Если вы хотите жить спокойно, запомните свой маршрут! С работы – домой, из дому – на работу! Больше у вас никаких маршрутов быть не должно, и не смейте больше сюда звонить! Вы за кого вообще себя принимаете? Вы же никто и звать вас никак!

Я схватился за голову. Вот ведь, научил дурака базару, он теперь и лоб себе расшибет! При том, что Кухтин был вполне себе «кто»: его достатку оставалось только позавидовать. Огромная квартира на Тверской, монструозный джип – и все это не вчера, мягко говоря, появилось. В общем, не по Женьке шапка, в чем последний вскоре и убедился.

Буквально через пару дней слегка сбледнувший с лица Иванов сообщил, что оппонент забил ему стрелку. Что за стрелка – непонятно, но прямо рядом с офисом, в «Русском бистро» на Варварке. Простенько и со вкусом: Алексей всегда был несколько прижимист.

– Может, все-таки кого-нибудь из братвы позвать? – аккуратно осведомился Бублик.

– Да какая братва, я ему сам все объясню! Людное место, самый центр города, Старая площадь рядом… что там братве делать?

Что делать братве в центре города, Евгений узнал через полчаса: Кухтин явился не один.

– Да какие-то мелкие братки, молодые совсем, – рассказывал он нам по возвращении, прикладывая к лицу смоченный водкой платок. – Двое в тренировочных костюмах, ничего круче пары ларьков небось и не видели.

– А с лицом-то чего?..

– Ну, понимаете, Владимир Васильевич… – Женя еще раз приложил к лицу платок. В принципе ничего страшного: рассеченная губа и намечающийся бланш под глазом. – В общем, я решил вести себя жестко. Показали расписку – сказал, что «будут деньги – отдадим». Ну в общем, как вы меня и учили.

– Это кто же учил, чтоб с битой рожей ходить? – хором возмутились мы с Бубликом. – Рассказывайте, чего вы там набазарили.

– Да как набазарил… В общем, чего-то я там сказал, а эти говорят: «Ты чего блатуешь?» Я думал-думал – и объявил, как вы учили, что «блатуют только молодые и петухи». Ну, тут оно и…

Нехорошо, конечно, но мы с Вовой дружно заржали.

– Евгений Эдуардович, – мягко поинтересовался я, – а вы в курсе, что некоторые слова и фразы следует употреблять аккуратно, а при общении с определенными людьми лучше не употреблять вообще?

– Да в курсе, конечно. Но я решил, что так смогу перехватить инициативу…

– Ну и как, перехватили?..

– Короче, конченый! – не выдержал грубый Бубел.

Иванов даже не возражал.

Неуставные векселя

Часть своей задолженности камвольщики предложили нам переоформить в виде векселей комбината. Да-да, в Иваново тоже почувствовали прелесть работы с ценными бумагами, хотя и не совсем понимали, чего с ними делать.

– Дадите вексель швейникам, они с вами расплатятся костюмами, – прикидывал Альберт. – А сами потом у нас за эти векселя ткань возьмут, им-то какая разница? Или, когда вам ткань нужна будет, нам же и предъявите.

В Твери ивановским векселям очень удивились. Нет, не самой идее расчетов ценными бумагами (швейники были народом вполне продвинутым). Просто очень уж странно выглядели векселя камвольщиков. Странно – чтобы не сказать стремно.

Единые бланки для ценных бумаг в это время еще только вводились, и каждый штамповал кто во что горазд. Но ивановцы применили какой-то совсем уж революционный дизайн: в качестве материала они использовали листы А4 веселенького голубого картона, для бумаги излишне плотного. Все остальное – текст, печати, подписи – выглядело вполне штатно, но в целом не оставляло впечатления чего-то официального.

Главный инженер швейной фабрики изучал голубые картонки очень долго, после чего отправил нас, от греха, к юристам. Юристы исследовали векселя битый час, созвонились с Иваново, но по концовке от предложенной формы расчетов категорически отказались.

– Позвольте, но вы же работаете с такими бумагами! – возмущался Евгений. – Вы же сами с нами рассчитались банковскими векселями, а получали их у прокуратуры, в обмен на форму!

– Так то были нормальные векселя, да еще и с гарантией Минфина. А у вас что?..

В общем, картонки до поры хранились у меня дома: в конце концов пришлось все сделать по второй схеме Альберта, через самих камвольщиков. Но по пути едва не приключилась катастрофа.

Как-то раз я вышел позавтракать на кухню. Поставил чайник, полез в холодильник и вдруг увидел, что где-то в углу мелькнул знакомый голубенький цвет. Пригляделся – и похолодел.

Векселя Ивановского ордена Ленина камвольного комбината на сумму под двести тысяч долларов лежали среди груды газет на табуретке в углу. В том самом месте, куда в нашей семье уже лет двадцать складывают макулатуру.

– Матушка, вот это что такое?!

– Как что – макулатура.

– А что тут делают вот эти бумажки?

– Ну, я убиралась у тебя в комнате, а тут на столе эти картонки. Они же не нужны?..

Дальнейший диалог я, пожалуй, опущу. С родителями так не принято было разговаривать даже в лихие 90-е.