Д. Нельсон - Турецкий горошек

• Название: Турецкий горошек
• Автор: Д. Нельсон
• Издательство: ТИД Амфора
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-901582-20-9

Героиня американской писательницы Д. Л. Нельсон оставляет преуспевающего мужа, влюбляясь в «турецкого горошка» – владельца овощной лавки, который для привлечения покупателей обычно облачается в костюм вышеназванного овоща. Жизненный принцип «с милым рай и в шалаше» помогает ей выдержать все удары судьбы, выпадающие на ее долю.

---

– Джилл – твоя сестра, а не моя. Мне надо быть на работе.

– Все понятно. Счастливо тебе долететь. Я полнейшая размазня, но если его самолет попадет в аварию, а я послала бы его на прощание куда подальше, то я бы страдала от чувства вины всю оставшуюся жизнь. И только позже, приплясывая в душе, я вспомнила, что аналогичная история случилась в прошлом году, когда прилетал его брат.

Заметив, что движение транспорта прекратилось, я вставила в магнитолу одну из кассет Кристин Лавин. Мне хочется послушать ее мстительную песню. Наш с ней дуэт слегка улучшил мое настроение. Я пою об оторванных конечностях, о падающих с мостов автобусах и о прочих несчастьях, которые хотела бы навлечь на голову моего супруга. Я завидую способности Лавин свободно говорить о своих чувствах. Мы слегка продвигаемся вперед, и у меня мелькает мысль, что, возможно, она тоже не всегда могла выплеснуть свой гнев. И сумела выразить его, лишь начав писать песни.

В зале аэропорта я толкаюсь в толпе народа, пока перед моим носом не возникает металлоискатель с надписью: «Для прохода в следующий зал предъявите билет». Все встречающие тянут шеи и встают на цыпочки, высматривая нужных пассажиров, а высмотрев их, призывно машут руками.

Табло прибытия информирует, что самолет моей сестры опаздывает на тридцать минут, и это не удивительно. Логанский аэропорт печально знаменит опозданием самолетов. Дэвид пришел бы в ярость, если бы ему пришлось ждать лишних полчаса.

Подойдя к продуктовой тележке под тентом с красными, белыми и синими полосами, рекламирующей «Au Bon Pain»,[11] я покупаю шоколадный круассан и яблочный сок. Взяв пакет с едой, я нахожу оставленный кем-то на подоконнике журнал «Современная Америка и американцы». Понятно, что мне придется убить на чтение примерно полчаса. Мест свободных поблизости нет, поэтому я сажусь на пол и прислоняюсь спиной к окну.

Передо мной снуют чьи-то ноги, и я улавливаю обрывки разговоров.

– Отец все так же. Пьет.

– Ты пополнела.

– А ты похудела.

– Постой, вот я расскажу тебе, что Мэг сказала о…

Порой меня так и подмывает встрять в разговор, и выяснить, что же случилось дальше. Подслушивание в аэропортах подобно скольжению на волне прибоя. С моего места на полу я слежу за табло прибытия. Как раз, когда я дочитываю последние новости о том, как приукрасились к Дню благодарения Анистон и Питтсбург, на экране высвечивается сообщение, что самолет моей сестры приземлился. Предложив мое чтиво пожилой женщине, я бросаю пакетик из-под круассана и использованные салфетки в мусорный контейнер.

Джилл и Гарри с их южным загаром и светлыми волосами выглядят настоящими калифорнийцами. Мы слегка касаемся друг друга щеками, а потом я обнимаю племянниц.

Мишель в свои шестнадцать лет уже переросла и Джилл, и меня. У нее оригинальная асимметричная стрижка и фиолетовый цвет волос. Она говорит:

– Я покрасила их к школьному слету. И теперь никак не могу смыть, – не давая мне вымолвить ни слова.

Среди моих студенток встречалось достаточно панков, этим меня трудно удивить. По нахмурившемуся лицу Джилл я понимаю, что она не одобряет моего снисходительного отношения. Обе девочки похожи на мою сестру в детстве, хотя она никогда не красилась в фиолетовый цвет.

Кортни успела потерять детскую пухлость. Ей уже тринадцать.

– Отгадай, кто был в самолете и дал мне автограф? – спрашивает она.

Я даже не успеваю сделать предположение, как она уже достает листок бумаги из кармана и читает:

– Счастливого Дня благодарения, Кортни! С любовью, Мэтт Дэймон.

Гарри подталкивает нас к эскалатору. Джилл, Кортни и я поджидаем в сторонке, а Гарри и Мишель вылавливают багаж с карусели. Я равнодушно посматриваю на Мэтта Дэймона. Он стоит поблизости от нас.

– Надолго вы приехали? – интересуюсь я, видя как растет гора чемоданов.

– Только на выходные, – говорит Джилл. Она не уловила, в связи с чем я об этом спросила. На данный момент вокруг нас уже стоят восемь чемоданов на четверых. А Гарри и Мишель все еще чего-то ждут. Я оставила родственничков на тротуаре вместе с багажом, в который им, вероятно, удалось запихнуть весь домашний скарб, решив подогнать поближе «БМВ», запаркованный в гараже, слишком далеко, чтобы тащиться до него самим с десятью единицами багажа. Это машина Дэвида, на ней я ездила всю последнюю неделю. Ему не хотелось оставлять ее в гараже аэропорта, поэтому он временно взял мой «форд-эскорт».

На воссоединение с родственниками у меня уходит сорок пять минут черепашьей езды. Всякий раз, медленно продвигаясь вперед, я бубню проклятия вместе с Кристин Лавин.

Я подруливаю как можно ближе к тому месту, где стоит на тротуаре моя сестра со своим семейством, и штатный полицейский в сапогах и портупее тут же стучит по ветровому стеклу моей машины, ворча:

– Проезжайте, дама.

– Мне надо забрать тех людей. – Я показываю на гору чемоданов, рядом с которыми мои родственники кажутся карликами.

– Давайте побыстрее.

Стратегически подойдя к проблеме загрузки, мы умудрились запихнуть все вещи в машину, привязав пару чемоданов на крышу. Движение по-прежнему оставалось проблематичным. Бесполезно красовались рекламы «Большого раскопа», бостонского проекта строительства скоростной трассы, который, я уверена, будет осуществлен только к двадцать второму веку.

– Ничего не изменилось, – вздыхает Гарри. – Бостон все такой же грязный и несуразный.

Однако, как я вижу в зеркало заднего вида, в его глазах мерцает насмешливый огонек. Мы с ним вечно спорим о преимуществах Восточного побережья перед Западным. Пару лет назад я послала ему видеоклип с Вуди Алленом, где тот заявляет, что он не хотел жить в Калифорнии, потому что ее единственным культурным вкладом было разрешение делать правый поворот на красный свет. С помощью видеомагнитофона я размножила эту фразу, записав ее не меньше пятидесяти раз. Он прислал мне в ответ статью из «Научного мира Америки» о том, как много в нашем городе крыс, приложив записку: «И это не считая политиков».

– Нет, изменилось, папа. Стало холоднее, и листья уже все опали, – говорит Кортни.

– Вот дурочка, просто мы обычно приезжали летом, – возражает Мишель.

Девочки вспоминают о стюардессе, которая объявила, что пойманные на курении в туалете, будут лишены всех дурацких привилегий и незамедлительно высажены из самолета.

Я замечаю, что Джилл не улыбается, хотя Гарри поддразнивает девочек и меня всю дорогу до самого дома. Странно, обычно она благосклонно смотрит на подобные перепалки.

Уставшие после путешествия, все рано отправляются спать, вернее, все кроме меня и Джилл.

– Хочешь чаю? – спрашиваю я.

Мы сидим на кухне за сервировочной стойкой, уже переодевшись в ночные наряды. Я накинула красный махровый халат Дэвида. А ее голубой шелковый пеньюар под стать такой же шелковой ночной сорочке. Они изящно облегают ее тело. У нее по-прежнему нет ни капли жира.

В нас с ней, как и в детстве, живет дух соперничества, и я испытываю удовлетворение от того, что на ее лице больше морщин, чем у меня. Я подмечаю их, представляя, как сама буду выглядеть в скором будущем.

– Может, выпьем сидра? – предлагает она. – Помнишь, как мы покупали только что выбродивший сидр по соседству, в саду Прелестной Лощины.

– У меня есть запасы со Звездного рынка. Ты хочешь горячего или холодного?

– Горячего. Я замерзла. – Она зябко поежилась.

Налив две чашки сидра в ковшик, я добавляю туда немного гвоздики, корицы и мускатного ореха и ставлю его на огонь, мысленно говоря, что если бы оделась потеплее, то не мерзла бы. Вслух же я говорю:

– Помнишь, как мама готовила нам нечто подобное после футбольных матчей?

– С овсяным печеньем, – говорит она.

– И шоколадной стружкой, – добавляю я.

– Или с шоколадными черепашками. – Эти черепашки с орешками вместо лапок и головы завоевали приз на кулинарном конкурсе Пиллсбери.[12]

– И с шоколадными ореховыми пирожными.

– Или с тыквенным пирогом.

– И с домашним клубничным мороженым.

– Довольно! А то мы растолстеем, – говорит Джилл.

– Мы не можем растолстеть, разговаривая о пирожных. Кроме того, ты похудела. – Я вспомнила о человеке в аэропорту, сказавшем то же самое.

– Всё волнения, – говорит она.

– Девочки? Они вроде бы выглядят прекрасно.

– Так оно и есть. Несмотря на лиловые волосы. – Джилл вскакивает со стула. Держа чашку двумя руками, она идет к стеклянной двери. Прислонившись к ней, она устремляет взгляд в заоконную темноту. – Гарри закрутил роман. – Она делает большой глоток сидра.

Я уже не надеюсь рассказать сестре о моем романе с Питером. Я приглядываюсь к ней повнимательнее, чего не делала уже много лет, вспоминая, что с этой женщиной мы когда-то ссорились из-за нарядов, пока ее платья не стали мне коротки. Временами мы ссорились из-за того, кто первый пойдет в ванную, но она написала за меня курсовую работу, чтобы я могла покататься на лыжах в Нью-Гэмпшире с молодежной группой нашего прихода. Разумеется, мне пришлось выслушать ее нотации о том, что учебные задания нужно делать заранее. А я так и не рассказала матери о той ночи, когда обнаружила ее мертвецки пьяной на первой ступеньке лестницы. Вместо этого я тайно протащила ее в спальню, и весь следующий день громогласно выступала, как только оказывалась рядом с ней.