Вадим Фролов - В двух шагах от войны

• Название: В двух шагах от войны
• Автор: Вадим Фролов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Внимание! - громко крикнул с ходового мостика Замятин. - Видите вон эти два судна? - И он показал на стоявшие неподалеку два корабля. Они были деревянными, двухмачтовыми и, видимо, когда-то ходили под парусами - два старичка, одним словом.

- Так вот, - продолжал Павел Петрович, - тот вон "Азимут", а другой "Авангард", и оба они пойдут с нами до самой Новой Земли. Пойдут с грузами для нашей экспедиции - промысловикам много чего нужно. Кое-кого из вас туда переселим, сами видите: на "Зубатке" места маловато. "Авангард" судно моторно-парусное, пойдет своим ходом за нами. "Азимут" вроде баржи. Его "Зубатка" потянет на ваере, буксире то есть...

- Эту галошу еще на буксире тянуть... - раздался чей-то громкий голос.

- Это не галоша! - строго сказал капитан. - Это заслуженное судно. И вообще, зарубите на своих носах: любой корабль уважать надо. Так-то, товарищи промышленники. И трудностей бояться нечего, на то мы с вами и поморы.

- А тут и черноморцы, и балтийцы имеются, - крикнул Славка-одессит, шо они, слабаки, да?

- Это кто там? - улыбнувшись, спросил Замятин.

- Ну я, так шо? - Славка выступил вперед.

- А ну, топай сюда, - сказал капитан.

Славка бегом поднялся на полубак.

- Севастополь? - спросил Замятин.

- Одесса, - гордо ответил Славка.

- Молодцом. А балтийцы где?

Арся подтолкнул меня, и я тоже поднялся к Замятину.

- Питер? - спросил он и заглянул мне в глаза.

Я кивнул, и мне Павел Петрович тоже крепко пожал руку. Тут на полубак поднялась Людмила Сергеевна, подошла к Замятину и что-то тихо сказала ему.

- Вот как?! - удивился капитан. - Наш комиссар говорит, что тут и с Тихого океана есть?

- Есть, - басом ответил невысокий коренастый парнишка.

- Ты-то как в наши края попал? - спросил Замятин.

- До фронта не дотопал, - смущенно ответил парень.

- Считай, почти дотопал, - сказала Людмила Сергеевна.

- А я мезенской! - тонким голосом крикнул вдруг Карбас.

От хохота парившие над "Зубаткой" чайки испуганно взмыли вверх и переполошенно закричали на разные голоса.

- Ну, ты свой, - отсмеявшись, сказал Павел Петрович и уже серьезно добавил: - И все здесь свои, понятно? Так вот, морячки-промышленники, есть боевая задача: помочь грузить эти вот коробочки. - Он кивнул в сторону "Азимута" и "Авангарда". - Теперь слово вам скажет начальник экспедиции товарищ Громов.

Вперед выступил Афанасий Григорьевич.

- Надо вас всех разбить на четыре бригады, - сказал он, - так будете работать и на островах. Мы тут посовещались с комиссаром и решили вот что: вы друг друга знаете лучше, чем мы вас. Поэтому пусть будет кто с кем хочет. Первая бригада собирается здесь, на полубаке*, вторая - по правому борту, третья - на корме, четвертая - по левому борту. Ну, а кто не знает, в какую бригаду податься, тех мы с комиссаром сами распределим. А теперь спокойненько, без суматохи... - Тут он повысил голос и скомандовал: Раз-зойдись!

Суматохи, конечно, было хоть отбавляй.

- Айда на корму! - крикнул Антон.

И я, не раздумывая, пошел за ним, а следом - Витя Морошкин и Саня Пустошный, ленивой походочкой направился на корму Арся и, конечно, Карбас, присоединились к нам Славка-одессит и тот тихоокеанский парень.

Посовещавшись между собой, притопали Баланда и Шкерт. Пришли еще несколько незнакомых ребят.

Потом на корме появился боцман Семеныч. Мы услышали его густой, как пароходный гудок, голос:

- Наговорились? Досыта?

- Не, - ответил Славка, - еще второй фронт не обсудили...

- Вона... президенты, - сказал Семеныч. - Счас другое обсуждать будем. Мне помощник нужон перво-наперво, чтобы порядок блюсти, значит. Вот и выбирайте.

Все, как по команде, уставились на Антона. Я поднял руку, но ничего не успел сказать; вперед выступил Шкерт и быстро сказал:

- Мезенского давайте. Вот его, Кольку.

Карбас оторопело посмотрел на Шкерта, на Семеныча, на нас.

- Пошто меня-то? - спросил он. - Какой из меня команду... командующий... командир, тоись?

- А шо, - сказал Славка, - генерал!

- Адмирал, - поправил тихоокеанский парень.

- Ваше благородие, - сказал я.

- Его превосходительство, - добавил Витька Морошкин.

- Ты того! - вдруг взвился Карбас. - За превосходительство и по ряхе промыслить недолго.

Ребята хохотали, и только Антон и Арся молчали. Я посмотрел на них и тоже перестал смеяться. "Чепуха получается", - подумал я. Ничего я не имел против Кольки, но предложил его Шкерт, и что-то здесь было не то...

- Почему его назвал? - спросил боцман у Шкерта.

- Он море пошибче нашего знает, - лениво сказал Баланда. - Небось с батькой да братаном не раз на промысел хаживал. Хаживал? - спросил он у Кольки.

- Ну, хаживал, дак...

- А Тошка не хаживал? - спросил Саня Пустошный.

- От Соломбалы до Мудьюга, ну, может, до Соловков еще, - презрительно возразил Баланда, - не дале. Так, что ль, Корабел?

Антон молчал. Карбас растерянно крутил головой: направо - налево. Ребята шумели, словно прорвалось что-то.

- Ко-ончай базар! - загудел боцман. И когда все смолкли, добавил уже потише: - Раз промышлял, дак он и будет у вас бригадиром. Пока. А там поглядим.

- Дак я... - забубнил было Колька.

- И никаких таких "дак"! - отрезал Семеныч. - Чтоб его, как меня, слушать, ясно? Через час начнем "Азимут" грузить, - добавил он и пошел враскачку, топая сапожищами.

Ребята стали расходиться. На корме остались мы с Арсей и Антон. Он делал вид, что ничего не случилось, но ему было явно не по себе.

- Не горюй, Тошка, - сказал Арся. - Карбасище - он ничего парень, а если нужно, все поможем.

- А я и не горюю, - сухо сказал Антон. Он стоял, опершись локтями на фальшборт, и смотрел на пенистый след от винта. - Нужно мне это командирство, как рыбе зонтик.

- Почему Баланда и Шкерт Кольку выдвинули? - спросил я.

- Ты не понял? - снисходительно спросил Арся. - А я так точно знаю почему.

- А мне наплевать, - сказал Антон.

- Не гордись, паря, - усмехнулся Арся, - не только в тебе дело. Эти обормоты Кольку под себя подмять хотят.

- Ну-у... - недоверчиво сказал Антон.

- Вот тебе и "ну-у", - передразнил Арся. - Баланда у Кольки "американку" выиграл? Выиграл. Или забыли? Три вопросика, два приказика.

- Вот гады! - крикнул Антон. - От этих все можно ждать. Ну, а другие-то что?

- Не сердись, Антон, - серьезно сказал Арся, - но ты сам себя выдал. Хотелось тебе в командирах ходить? Хотелось.

Антон отвернулся и промолчал.

- И вот еще что, - продолжал Арся, - ты не больно-то удивляйся, что тебя не выбрали. Вроде и правильно ты все делаешь, а... свысока, что ли. Вроде ты у нас самый умный да самый смелый... да ты на меня волком-то не гляди, я, может, никогда с тобой об этом говорить не буду. Не нравится ребятам, когда круто берешь...

- А ну вас! - сердито сказал Антон и отвернулся.

- Нет уж, - жестко сказал Арся, - ты дослушай. Вот ты сейчас злой, как... так ты уж сдержись, никому не показывай. Это мы с Димкой тебя просим. А с этими... управимся. Так, питерский?

Я кивнул.

...Через час началась погрузка. Карбас был как пришибленный и так виновато поглядывал на Антона, что тот не выдержал и сказал громко, чтобы слышали все:

- Ты дурака не валяй, выбрали - значит, дело делай и не горюй, если что - поможем.

Он хлопнул Кольку по плечу, а мы с Арсей переглянулись. Карбас сразу повеселел и стал покрикивать на ребят, но и сам от работы не отлынивал таскал побольше всех.

Грузили на "Азимут" соль в мешках, целые бочки и клепку - выгнутые дощечки, из которых бочки собираются; грузили пустые ящики и доски для ящиков; грузили тюки - большие, но не тяжелые: боцман сказал, что в них стружка, чтобы перекладывать ею птичьи яйца; таскали брезентовые солдатские палатки и просто куски брезента, корзины, продовольствие, инструменты...

Не знаю, как ребята, но я с трудом поднимал тяжести, ноги дрожали, в глазах мелькали черные точки. Только я скорее дал бы разорвать себя на части, чем признался бы кому-нибудь в этом. Потом без ног валился на койку и засыпал намертво, без снов.

Как-то вечером на причал пришла мама. После того как я совсем перебрался на "Зубатку", мне было очень трудно с ней - такая она была грустная и встревоженная.

Она хотела поцеловать меня, но на причале стояли ребята, мне почему-то стало стыдно, и я отстранился. Мама смутилась, на глазах у нее появились слезы, и тогда я плюнул на свой дурацкий стыд, сам обнял ее и поцеловал.

- Ну, что ты, мама, в самом деле... - пробормотал я.

- Не обращай внимания, - виновато сказала мама, - это я так... А знаешь, я на работу поступила.

- Да? - обрадовался я и подумал о том, что теперь она не будет часами стоять у окна и глядеть в одну точку. - А куда?

- В Управление порта, машинисткой, - ответила мама.

- Машинисткой? - удивился я. В Ленинграде мама преподавала историческую грамматику в университете. Кому теперь нужна была историческая грамматика?

- А что? Я очень даже неплохо печатаю, - с гордостью сказала мама.

Тут я наконец догадался спросить, как она себя чувствует.