Мухтар Ауэзов - Путь Абая. Том 1

• Название: Путь Абая. Том 1
• Автор: Мухтар Ауэзов
• Издательство: Жазуши
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1978

---

Уже месяца два Улжан и все окружавшие ее были в обиде на Кунанбая и в размолвке с ним. Несмотря на свой почтенный возраст — больше шестидесяти лет, — этой зимой Кунанбай женился на молоденькой токал. В Жидебае жили Улжан и Айгыз, в Карашокы — байбише Кунке, а он взял еще одну жену — семнадцатилетнюю Нурганым. О своем намерении жениться на такой молоденькой девушке он не сказал никому из своих, в переговоры был посвящен один Каратай.

Прошлым летом у Каратая умерла жена. Однажды при встрече с ним Кунанбай спросил его:

— Ты не думаешь жениться? Почему бы тебе не взять жену? Оказалось, что Каратай уже думал об этом.

— Э, Кунанжан, к чему мне баба, когда я сам уже бабой стал? Кунанбай не соглашался.

— Совсем не так, Каратай, — возразил он. — Когда ты молод, каждая красавица, хоть и чужая, твоя. А в старости лучше иметь ее при себе.

И он женил-таки Каратая, Но в день своей свадьбы Каратай пристал к самому Кунанбаю:

— Если ты говорил искренне, женись и сам. Ты говорил о моем уюте — он нужен и тебе. Все твои жены заняты детьми и самими собой. Тебе нужно молодое существо, которое заботилось бы только о тебе! — говорил он.

После долгих совещаний они выбрали невесту. Это и была Нурганым.

Нурганым — дочь ходжи Бердыхожи. Родом они не из Тобыкты. Он живет в племени Сыбан. Туда Бердыхожа приехал не так давно из Туркестана. С Кунанбаем и Каратаем он был в хороших отношениях. Своим знанием священных книг, поучениями, толкованиями корана он нравился Кунанбаю, который в беседах с ним часто проводил целые вечера.

Нурганым еще не была просватана. Несмотря на свою юность, это была рослая девушка, красивая и привлекательная, с правильными чертами нежного и миловидного лица и волнистыми иссиня-черными волосами. Черные слегка навыкате глаза блестели умом и избытком жизни.

По совету Каратая, Кунанбай решил засватать Нурганым и послал человека к Бердыхоже. В роду ходжи не было многоженства, и поэтому вначале он пришел в ужас. Нурганым была его последней дочерью, он прощал ей все шалости и очень любил ее. Услышав салем Кунанбая, старик буркнул сгоряча:

— Разве я отдам мое дитя старому Кунанбаю?

Но сыновья, желая породниться с Кунанбаем, не соглашались с ним — они насели на старика и в три дня добились своего. Как только Кунанбай узнал о согласии Бердыхожи, он сразу же отправил к нему калым и успел таким образом жениться на Нурганым той же зимою.

Улжан к Айгыз узнали о новой токал от человека, которого Кунке нарочно послала к ним. Улжан была уже далека от ревности, — у нее было четверо взрослых сыновей, она имела внуков, привыкла владеть собою. Она как будто уже не считала Кунанбая мужем — он был лишь отцом ее сыновей, родным человеком, связанным с нею долгой жизнью, многими годами общих переживаний. Все другие чувства к нему в ней умерли.

И, несмотря на это, она была против его новой женитьбы. Она вызвала к себе Жумабая и сказала ему:

— Если он хоть раз в жизни хочет послушать нашего совета, пусть не женится: пойдут дрязги. Пусть постыдится детей.

Улжан рассказала новость Абаю. Юноша вздрогнул от нахлынувшего отвращения и негодующе подумал: «Он хочет, чтобы его перестали уважать как отца, хочет сам сделать нас чужими… Почему он не считается со всеми близкими — с бабушкой, с верной спутницей жизни — матерью?.. Неужели он не понимает, как стыдно нам, детям, получить новую мать моложе всех нас?» Не высказывая всего этого Улжан, он заявил лишь, что не может одобрить отца, и посоветовал ей послать с Жумабаем такой ответ: «Раз он не считает нас за людей, пусть горит один в костре, куда бросится сам, но пусть знает, что покинул нас в обиде».

Услышав ответ Улжан, Кунанбай отправился к Кунке. Он умело подошел к ней:

— Пусть безумствуют они, а ты не подхватывай… Рассуди сама и будь со мной!

Мелкие корыстные расчеты были свойственны Кунке. У Улжан много детей, у нее есть защита в лице Зере. Поэтому Кунке бывало выгодно, когда между Кунанбаем и Улжан случались нелады. Ее особенно бесило, что вокруг Улжан всегда теснилось много родичей, что дом ее был полон добра. «В конце концов они возьмут верх своим числом, и наследство достанется им», — думала она и вечно завидовала Улжан. Намерение Кунанбая было огромным событием в жизни всей семьи, и им следовало воспользоваться. И хотя первой ее мыслью было не соглашаться, тем не менее она решила выждать и узнать мнение Улжан. Если та даст согласие, а Кунке будет упрямиться, — положение ее окажется невыгодным, она может даже лишиться поддержки мужа… Поэтому Кунке схитрила и дала знать обо всем Улжан. Оттуда пришел желанный ответ: Большой аул не только не соглашался, — он резко осуждал Кунанбая. Тогда Кунке стала чернить Улжан в глазах мужа, а сама приняла его сторону. Она сделала вид, что, как самая разумная жена, понимает Кунанбая и одобряет его.

— Привози Нурганым прямо ко мне, — заботливо говорила она, — пусть остается у меня. Улжан ей житья не даст!..

Все обернулось по ее желанию: Кунанбай привез Нурганым в Карашокы. Зато в течение двух месяцев он ни разу не был в Жидебае, и в те дни, когда Жакип и Жумабай ездили в Жидебай для переговоров с Абаем, Кунанбай все еще был в размолвке со своим Большим аулом.

Разговор с Жакнпом растравил в Абае и без того наболевшую рану. Юноша не мог говорить спокойно, и его удар оказался неожиданно метким. Дело обострялось бедственным положением народа. Два тяжелых переживания слились в одно и привели его к этому столкновению с отцом.

Прошло всего пятнадцать дней, но они стоили многих месяцев. Этот короткий конец зимы заставил людей съежиться от жестокого джута. Особенно тяжело прошло начало апреля. Апрель считается месяцем первых зеленых побегов. Небывалой стужей и буранами он застал народ врасплох и причинил непоправимые бедствия. Они запечатлелись в памяти народа под именем «апрельского джута» или «джута последнего снега»— таким необычным был глубокий снег, выпавший в это время.

Пятнадцать дней стада потерпевших провели на пастбищах Кунанбая. Погода начала меняться, подул теплый южный ветер. Появись он месяцам раньше, народ радостно встретил бы его как доброго вестника весны. На этот раз он только избавлял людей от последних зимних невзгод.

Отклонив настойчивые приказания Кунанбая, Абая и Улжан всей душой отдались заботам о голодающих, об их существовании и сохранности стад. Абай целыми днями не сходил с коня и сильно похудел. Лицо его обветрилось и потемнело.

Но его труды и заботы не пропали даром: скот пятидесяти аулов был спасен от джута.

2

От первых же порывов весеннего ветра снег начал быстро таять. Не только холмы, но и долины сбросили его покров; поля почернели. Точно стыдясь, что залежался так долго, — снег торопился уйти. Наступили дни, о которых говорят: «Распахнулись объятия земли». Солнце принялось за свою работу. По небу поплыли белоснежные, пушистые весенние облака.

Аулы, нашедшие приют в Жидебае, стали расходиться по своим зимовьям. Люди не находили слов, чтобы отблагодарить Зере и Улжан за свое спасение.

После их ухода Улжан сообщила, что ее зимние мясные запасы кончились. В тот же день старик чабан Сатай пересчитал потери, понесенные за это время по стадам овец: за эти пятнадцать дней их погибло двести голов.

Из трех аулов владельцев Жидебая и Мусакула такой урон потерпел только Большой аул Зере. Такежан не потерял ни одного барана и к лету вывел в сохранности все свое стадо.

О силе джута судят не только по тому скоту, который пасется близ аула, но и по конским табунам, возвращающимся с зимних выпасов с первым теплом. Все невзгоды сурового зимнего времени отражаются и на них.

Отощавшие табуны Кунанбая едва добрались до Жидебая. Лошади имели ужасный вид. Самые крепкие жеребцы и кобылы бродили как тени. Шерсть у них отросла, взъерошилась и спуталась; ноги раздулись, суставы опухли и выпирали огромными узлами. В косяках не было ни одного жеребца, выжили только сильные кони.

Из многочисленных табунов Тобыкты уцелели лишь табуны Кунанбая и вообще иргизбаев, а кроме них — табуны Байдалы, Суюндика и Байсала. Но и они подходили к зимовьям, едва волоча ноги. Вереницы этих живых скелетов были, казалось, видением кончины мира: тогда (как учили Абая в медресе) мертвецы после долгих загробных мук поднимутся и, прикрываясь своими саванами, еле держась на слабых ногах, побредут в вечную жизнь. Так брели и эти возвращающиеся табуны.

Кунанбай, Байсал и их близкие сделали все, чтобы спасти свой скот: они пользовались землями мелких родов, угоняли табуны из занесенных мест и перегоняли их из урочища в урочище. По сравнению с другими, они легко отделались от беды. Правда, лошади их были худы, но все же уцелели. Зима прошла… Тощие кони стали понемногу поправляться.

Если бы другие роды смогли вывести свой скот из бедствия в таком виде, они, вероятно, считали бы, что вовсе не испытали джута. Но у многих табуны были скошены начисто. В родах Торгай, Жуантаяк, Топай, Жигитек и Бокенши из каждой тысячи лошадей, угнанных осенью на зимний выпас, вернулось по семьдесят—восемьдесят голов. Конские табуны пострадали от джута сильнее другого скота.