Роберт Конквест - Большой террор. Книга II.

• Название: Большой террор. Книга II.
• Автор: Роберт Конквест
• Издательство: Ракстниекс
• Жанр: История
• Год: 1991

Книга посвящена исследованию причин, внутренней логики и масштабов террора, организованного Сталиным в 30-х годах 20-го века. В основе исследования огромное количество печатных источников: документов Советского государства и коммунистической партии СССР, советских газет, воспоминаний самых разных людей, книг других историков.

Численные оценки жертв террора, сделанные Р. Конквестом, часто оспариваются. В то же время внимательный читатель может видеть, что Конквест никогда не упускает возможности проверить оценки различными способами и очень аккуратно обращается с цифрами. И все же важнейшая часть книги — это не два-три числа, полученные методом грубой оценки и подвергаемые сомнению, это подробное отслеживание трагических событий 30-х. Событий, в полной мере подтвержденных документально.

---

Эта тридцатипроцентная смертность новоприбывших не равна, разумеется, общей смертности населения лагерей. Внимательное изучение вопроса дает 10 процентов на 1933 год. В 1938 году смертность возрастает до 20 процентов.[1080] Это изменение связано с другой трудностью; дело в том, что имеющаяся информация охватывает различные зоны с сильно отличающимися друг от друга условиями. На Колыме, насколько нам известно, смертность была выше тридцати процентов, и если принять среднюю численность там (возможно, занижено) в 500 000 человек, то только в одной этой зоне до 1950 года погибло не менее 2 миллионов. Лесозаготовки и другие работы на Дальнем Севере, — в частности, на строительстве железной дороги на Воркуте — тоже стоили немалого числа жизней. Но в общем и целом, не считая отдельных особенно суровых и отдельных явно более легких лагерей, складывается вывод, что питание всегда и везде было недостаточным, что вплоть до 1950 года влекло за собой смертность не ниже 10 процентов в год.

Обобщенная, хотя, конечно, и здесь лишь приблизительная оценка может быть сделана для заключенных-поляков

1939-42 годов. Из 1 060 000 польских граждан, завезенных в исправительно-трудовые лагеря, лагеря для военнопленных или направленных в ссылки, умерло около 270 000. Подавляющее большинство погибло в ИТЛ, куда попало 440 000. Даже отбросив расстрелы в Катыни, а возможно и в других местах, и гибель от голода и болезней в ряде спецпоселений, находим, что не меньше 40–50 процентов заключенных поляков умерло в течение двух — двух с половиной лет лагерной жизни.[1081]

На свободу люди выходили редко. Кроме того, и тех, кого выпустили в начале сороковых годов, как это теперь признается, забрали снова. На долю среднего зэка, таким образом, приходились как «хорошие» годы, так и «плохие», и (кроме обитателей немногих привилегированных лагерей) он имел очень мало шансов выжить. Из трех тысяч человек, «сотрудничавших с оккупантами» и отправленных в лагеря после очистки Курска в 1943 году, к 1951 году осталось в живых только шестьдесят.[1082]

После 1950 года смертность в лагерях, по меньшей мере в основных зонах Севера (если исключить гибель в результате дисциплинарных взысканий), была не на много выше, чем в соответствующих зонах на воле. Физически пережить заключение стало возможно, хотя вероятность этого оставалась столь малой, что даже и хорошо приспособившийся Иван Денисович говорит: «Эта полоса была раньше такая счастливая: всем под гребенку десять давали. А в сорок девятом такая полоса пошла — всем по двадцать пять, невзирая. Десять-то еще можно прожить, не околев, — а ну, двадцать пять проживи?!».[1083]

К счастью, не всем этим последним жертвам пришлось ждать так долго. Но средний зэк, взятый до 1950 года, должен был пройти убийственные годы, подобные тем, что унесли курских «сотрудников с немцами». Жертвы 1937-38 годов, не погибшие в первой волне смертей, дожили до войны. Но начавшееся с войной лихолетье унесло большинство из них. В послевоенных свидетельствах они встречаются только как исключение.

Со всей осторожностью принимая за среднюю на период 1936-50 годов цифру в 8 миллионов заключенных и цифру в 10 процентов годовой смертности, мы получаем в итоге 12 миллионов погибших. К ним следует прибавить еще миллион расстрелянных; цифра отнюдь не преувеличена. Были потери и до начала ежовщины, в период 1930-36 гг., охватывающие три с половиной миллиона жертв коллективизации плюс еще столько же заключенных и спецпереселенцев, практически вымерших в последующие годы; это опять же по минимальной оценке. В итоге все это составляет 20 миллионов, причем цифра эта, вероятно, занижена, и к ней следовало бы прибавить еще процентов пятьдесят, чтобы охватить весь урон в народонаселении за двадцать три года сталинщины.

5. ПЕРЕПИСЬ 1959 ГОДА

Численность всего населения СССР в 208 827 000 оказалась примерно на 20 миллионов ниже того, что ожидалось на Западе с учетом военных потерь и даже сталинского террора в той мере, в какой он отразился в переписи 1939 года. С другой стороны, потери военного времени, по-видимому, преуменьшены, и это несколько меняет картину. Главное, однако, выясняется из анализа соотношения полов в различных возрастных группах.

Возраст ― Численность ― Соотношение в %

(на 15.1.1959) (в тыс, чел.)

――――― Муж. ― Жен. ― Муж. ― Жен.

00-09 ―― 23608 ― 22755 ― 50,9 ― 49,1

10-19 ―― 16066 ― 15472 ― 50,5 ― 49,5

20-24 ―― 10056 ― 10287 ― 49,4 ― 50,6

25-29 ―― 8917 ― 9273 ― 49,0 ― 51,0

30-34 ―― 8611 ― 10388 ― 45,3 ― 54,7

35-39 ―― 4528 ― 7062 ― 39,1 ― 60,9

40-44 ―― 3998 ― 6410 ― 38,4 ― 61,6

45-49 ―― 4706 ― 7558 ― 38,4 ― 61,6

50-54 ―― 4010 ― 6437 ― 38,4 ― 61,6

55-59 ―― 2906 ― 5793 ― 33,4 ― 66,6

60-69 ―― 4099 ― 7637 ― 34,9 ― 65,1

70 и старше 2451 ― 5431 ― 31,9 ― 68,1

Не указан 4 ― 4 —

Итого: ― 94050 ― 114777 ― 45,0 ― 55,0

В результате войны и террора погибло немало женщин. Но и тут и там основную массу жертв, без сомнения, составляли мужчины. Ни война, ни террор не могли существенно повлиять на соотношение полов в населении, не достигшем 30 лет в 1959 году (т. е. родившихся после 1929 года). Для массы 30-34-летних соотношение 453 мужчин на 547 женщин — сравнительно небольшая разница, предположительно отражающая гибель молодых солдат, не достигших во время войны двадцатилетнего возраста. В группе 35-39-летних, на которую должна была бы лечь главная тяжесть военных потерь, на 391 мужчину приходится 609 женщин. Казалось бы, это максимум,[1084] но разрыв еще увеличивается, и для возрастов 40–44, 45–49 и 50–54 — на 384 мужчин приходится 616 женщин. Больше того, для старших возрастов 55–59 лет соотношение оказывается 334 к 666; мужчин почти точно вдвое меньше, чем женщин. Цифры для возраста 60–69 лет (349 к 651) и возраста старше 70 лет (319 к 681) были еще хуже, чем для призывных возрастов. Верно, конечно, что в них отразились еще и потери в первой и гражданской войнах, но надо учесть при этом, что в переписи населения 1926 года число женщин ни в одном возрасте не превышает числа мужчин больше, чем на 10 %.

Все исследователи согласны в том, что сталинский террор коснулся, в основном, мужчин в возрасте от тридцати до пятидесяти пяти лет. «Как правило, забирались люди тридцати лет и старше. Это опасный возраст, в нем все понимают и помнят».[1085] Среди них были и старики и молодежь, но в большинстве это были люди во цвете лет. В 1959 году все они стали на двадцать лет старше.

Точный расчет невозможен. Мужчины старших возрастов тоже умирали на войне. Но, с другой стороны, массовая отправка в лагеря военнопленных, вернувшихся из нацистской Германии в 1945 году, не могла не привести к дополнительной уже послевоенной смертности среди мужской молодежи. То же надо сказать о партизанской борьбе в Прибалтике и на Западной Украине, продолжавшейся еще годы после войны; к тому же результату вели выселения целых народов из Крыма и с Кавказа и возобновление террора после войны. Общий характер имеющегося цифрового материала достаточно ясен. Недостаток миллионов мужчин старших возрастов настолько велик, что его нельзя замаскировать никакими оговорками и допущениями. В застывших цифрах переписи отразился масштаб потерь, нанесенных террором.

ДОБАВЛЕНИЕ КО 2-МУ ИЗДАНИЮ (1970)

Со времени первого издания настоящего приложения в 1968 году (за исключением пункта 3 раздела 2) из Советского Союза поступила дополнительная информация, хотя и не из вполне официальных источников.

Академик Сахаров пишет, что «лишь в 1936-39 годах было арестовано более 1,2 миллиона членов ВКП[б] — половина всей партии. Только 50 тысяч вышло на свободу — остальные были замучены при допросах, расстреляны (600 тысяч) или погибли в лагерях».[1086] Как видим, Сахаров берет цифру репрессированных партийцев несколько выше моей оценки. Его оценка в 600 тысяч расстрелов тем не менее перекликается с моей приблизительной оценкой, выявляя в ней, однако, тенденцию к занижению. Его утверждение, что из более чем 600 000 отправленных в лагеря вернулось всего 50 000, также подтверждает мой расчет, по которому «едва ли десять процентов осталось в живых». Советский историк Рой Медведев тоже утверждает, что «90 процентов арестованных перед войной и осужденных на исправительно-трудовые работы погибло».[1087]

Сахаров утверждает также, что «не менее 10–15 миллионов советских людей погибло в застенках НКВД от пыток и казней, в лагерях для ссыльных кулаков и так называемых „подкулачников“ и членов их семей, в лагерях „без права переписки“».[1088] Эта оценка (если отбросить включенные мною потери вследствие голода во время коллективизации) близка к моей, тем более, что Сахаров осторожно говорит «не менее». Примечательно также, что сахаровские цифры принимает и бывший в то время членом Политбюро компартии Франции Роже Гароди,[1089] в то время как среди коммунистов Италии рассказывают, что сам Хрущев в беседе с итальянской делегацией в Москве в 1956 году называл цифру в 8 миллионов.

ПРИЛОЖЕНИЕ Б ЛЕНИН О СВОИХ ПРЕЕМНИКАХ[1090]