Александр Кучинский - Тюремная энциклопедия

• Название: Тюремная энциклопедия
• Автор: Александр Кучинский
• Жанр: Прочая документальная литература

В этой Энциклопедии сделана попытка информировать читателя о том, что его ждет, если он, к примеру, не стерпит кабацкого оскорбления и ответит на него по большому счету. Придется немного посидеть – вот и предлагаем вам ознакомиться с подробностями быта и основополагающими принципами тюремно-зоновского бытия.

Читателю предлагается антология знаменитых побегов, которые могли бы войти (если уже не вошли) в «золотой фонд» преступного мира. На земном шаре не существует тюрем и прочих мест лишения свободы, которые не знали бы дерзких побегов и не менее дерзких попыток к бегству.

Штурмы тюремных стен, захваты заложников, подкопы, перелеты на самодельных агрегатах, коварные подмены и переодевания – все это ждет читателя в данной книге.

Основной совет вы прочтете немедленно, в предисловии – дабы он не затерялся где-нибудь между строк этом материале…

---

– Ты че там, сучара, куда глядела, менты приехали, машину увели, пуговицы с шинели золотистые срезали…

Думаем, машина была… Ну, машину увели. А он продолжает:

– Ну, братва, придется врезать ей пару упаковок…

Думаем, вишь заправили, ну пару упаковок врежет… А там собака гавкает. Ну, значит, он к ней:

– Молчи, сука, замолчи, в рот тебя е… Ну-ка отвечай…

На собаку, значит, на эту.

А мы:

– Федь, ну ее. Пойдем, туды-сюды…

– Я знаю, че делаю…

Ну а собака гавкает, зверь, ей не прикажешь. А забор мелкий. Ну мы это тут че-то между собой… Ну а он стакан, значит, еще залудил… И до этого. Он через этот забор и к собаке. А та-то умней его оказалась, она в будку заскочила и из будки гавкает. Вот он к ней подлетает, харю в будку сунул:

– Ну че, в рот тебя е…

Как она его за харю цапанула. Он:

– Брысь! Брысь, кому говорят… Отпусти… Тут соседи выскочили, у него харя эта прокушена. Весь в кровище. Выпуливается, значит. Мы его под белые руки:

– Пойдем, короче говоря, веди…

А там, значит, дом такой паровозиком. Заходим туда. Туда, значит, зашли. Он:

– Вот моя хата. Располагайся, братва…

А там одна такая маленькая комнатушка, другая чуть-чуть побольше, кухонька такая вот… Ну, правда, телик стоит.

– Давай, братва, все на стол!

Ну мы, вроде, ну, короче, хата есть хата… Достаем. Всю водку… Ну, может, не всю, но большую часть на стол. Будем пить. Колбасу там в миски побольше нашинковали… Вроде там пошли, кто на кухню, кто еще…

Вот он сидит:

– Ну давай, наливай.

Ну мы ему, значит, налили. Он еще вмазал, короче… А там Дамир этот, он по бабам с ума сходил. Вот он:

– Так, Федя. Ну иди, кого ты там обещал-то…

– Вам троих хватит?

А нас пятеро.

– Да хватит, хоть троих-то приведи. Там уж разберемся, что к чему.

Короче, пошел… А, нет, не пошел еще, сидит. Ну, значит, еще налили. И он, значит, как сейчас помню, колбасу эту вот так берет, выпил, занюхал. Потом вот так вот бросает и орет:

– Дарья, сука!..

Да вроде, ты знаешь, когда мы заходили, никого в хате не было. А он:

– Да-рья! Дарья, в рот тебя е…

Тут заходит такая… Вот представляешь, в эту дверь, примерно, она бы не вошла. Боком протиснулась. Баба его:

– Черт гундосый, опять кого-то привел…

Нам бы хватиться тут, но мы, сам понимаешь… А он так вот сидит. Он выпил, что ему… Так вот сидит, ему все уже, понимаешь… Орет:

– Убери эту подлую колбасу! Она мне в тюрьме надоела! Принеси че-нибудь… резкого…

Думаю, да где ж он на зоне колбасу, мы вообще ее, колбасы-то, не видели… Я вроде хотел взять эту миску, а она у меня из-под носа-то эту миску, Дарья-то, чу-ух! Умойся. И несет там вот такую вот лохань, вроде там, капусты. Года два она, наверно, уже стояла. Запах. Хлобысь на стол:

– Черт гундосый! Нате, жрите…

И мы сидим, друг на друга так поглядываем… Ну, мы ребята-то молодые были, неудобно. Вот так сели, вот сидим. Девиц ждем!

– Ну че там ты, давай!..

А он:

– Сча!..

А я… Значит, че… Предыстории немножко… Я в поселке лепушок взял, ну костюм, значит. Он такой… нормальный, в общем. Но мне немножко маловат был. Вот мы когда пришли, переоделись, значит… Праздник же… Не то, чтобы как в лесу-то ходить. Ну и сидим, а он ушел. Ушел… Тут мы сидим, Дамир, значит:

– На кровать никто не заходит, кровать моя…

Девиц мы ждем. Дамир опять:

– Кровать моя, там разберемся.

А он такой, парень симпатичный… Мы тут распределились, кго где. Пока, мол, вы там трое, а после…

И вот картина. Дверь открывается с ноги, значит так, с пинка. Он так на косяк, Гундосый, стоит, мотается:

– Братва! В рот меня е… Выпуливайся! Менты на хвосту!

А мы поселенцы, ты знаешь, ну вилы, срок. Пределы у нас 100 километров… А значит, шнифт, форточка, пятьдесят на пятьдесят… Мы пять человек, мы в эту форточку… А у него, козла, гвоздь на 150, не в ту сторону, а в эту загнутый… Я так и не понял, как меня протиснули. А там, значит, нас менты подбирают и в воронок. А он вдогонку орет:

– Братва! В рот меня е… Хату не палите!

А мы там падаем, нас уже подбирают и в воронок…

Ну в воронке сидим. В КПЗ привозят. Я захожу, гляжу, там, двое лежат, один, значит, курит, один на корточках сидит. Ну я сел. Ни сигарет, ниче.

– Дай, – говорю, – закурить.

Дает закурить… А! Не, он сначала, как же он?.. Дай в Москве е… не просят…

– Да хорош, – говорю, – дай, короче, сигарету.

Ну он дает сигарету. Прикурил. Гляжу: у меня лепушок тут вот пальцы закрывает. То он мне был короткий, а тут пальцы закрывает. Костюм. А меня как выталкивали, зацепили вот здесь вот и шов весь этот распороли, он у меня весь и сполз вот сюда вот.

А малый там, значит, лежал в углу на нарах.

– Че, – говорит, – у Феди Гундосого побывал?

– А с чего ты взял-то?

– Да, – говорит, – видно.

Фан Фаныч

Эту историю я слышал раза три, причем от разных людей, но в главных деталях она совпадала один к одному, и даже имя главного героя везде было одно и тоже – Фан Фаныч. (Скорее всего, имя все-таки вымышлено, потому что по блатной «фене» «Фанфаныч» означает – представительный мужчина.) Не знаю, было ли это на самом деле, но все очень похоже на правду. А если учесть, что на зоне случаются вещи абсолютно невероятные, то тем более можно поверить рассказчикам. История эта поучительная, и говорит она о том, как порою человек находчивый и остроумный может приобрести уважение среди заключенных. Вот краткий пересказ от первого лица.

На одну из фаланг Бамлага, где я шестерил у нарядчика, прибыл московский трамвай. Так, ничего особенного, трамвай как трамвай, обычный. Раскидали их по баракам, вечером расписали по бригадам и объявили, кому завтра кайлом махать, кому с носилками крутиться. Утром рельс бухнул, всех на развод. Бригады построились и разошлись на работу. Моя задача пробежаться по баракам и доложить нарядчику, что к чему. Обежал – кроме больных и одного со вчерашнего московского трамвая, все на работе. Иду, докладываю нарядчику:

– В четвертом бараке один отказчик. Все остальные на работе.

– Кто такой? – аж побагровел нарядчик. – А ты, сука, куда смотрел? Почему не выгнал? Лоб, что ли, здоровый? Или – козырный?

– Да нет, – говорю, – какой там лоб… Смотреть не на что. Глиста, но чудной больно. Требует, чтобы его к начальнику фаланги доставили. Без промедления, говорит…

– Ах ты, шнырь! Сейчас я ему дам начальника фаланги! Он у меня пожалеет, что его мать на свет родила! – Бросил свои бумаги и мне: – Пошли!

Заходим в четвертый, навстречу нам эта тощая мелюзга, ханурик. Не успел нарядчик хайло разинуть, а тот ему командным голосом:

– Вы нарядчик фаланги? Оч-чень хорошо, вовремя… Я уж хотел о вас вопрос ставить перед начальником. Вот что, любезный… Прошу обеспечить мне рабочее место, чертежную доску, ватман и прочие принадлежности. Еще расторопного мальца мне, для выполнения мелких технических работ!

Повернулся резко, палец ко лбу приставил, другая рука за спиной и пошел по проходу барака.

Много повидал за годы отсидки здоровенный нарядчик, но такого, чтобы его сразу, как быка за рога да в стойло, такого сроду не бывало. Обычно при виде нарядчика со сворой шестерок каждый зек норовит зашиться куда-нибудь, скрыться с глаз, да хоть сквозь землю провалиться. А тут нарядчику захотелось самому спрятаться. А тот, хмырь-то, развернулся в конце барака и опять на нас пошел. Брови сдвинул, сурово так:

– Вас о моем прибытии сюда, смею надеяться, уже проинформировали?

– Не-е… – промычал нарядчик.

– Тогда почему вы до сих пор тут стоите? Я вас спрашиваю! Идите и доложите: Фитилев Фан Фаныч прибыл! Там! – Фан Фаныч ткнул оттопыренным от кулачка большим пальцем за плечо и замолк.

Что означает это «там», быстро соображал нарядчик, но никак не мог сообразить.

– Там, – продолжал Фан Фаныч, – я занимался решением проблемы большой государственной важности. Мне дорога каждая минута, а потому прошу вас немедленно доложить обо мне.

И Фан Фаныч дружески потрепал растерявшегося нарядчика по плечу.

Через несколько минут, вытирая со лба испарину, нарядчик стоял перед начальником фаланги.

– Что там у тебя стряслось? – спросил «хозяин».

– Вчерашний трамвай чудного привез. Говорит, что он большой ученый и вас должны были поставить в известность о его прибытии.

Начальник призадумался. Он знал, что Берия понасажал в лагеря ученых с мировыми именами, чтобы те не отвлекались, пьянствуя, заводя шашни с чужими женами и интригуя друг против дружки, от решения больших государственных проблем. Те работали в обстановке большой секретности в «шарашке» и спецбюро. За хорошее обеспечение и уход за ними, за поддержку и помощь по решению задачи создания новых типов самолетов и вооружения начальники получали внеочередную звездочку. Все это несомненно начальник мигом прокрутил в голове. Может, и мне пофартит, наверняка прикинул он.

– Веди! – приказал «хозяин». – Поглядим, что за птица…