Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты

• Название: Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты
• Автор: Светлана Бондаренко
• Издательство: Сталкер
• Жанр: Публицистика
• Год: 2006
• ISBN: 966-09-0049-Х

В эту книгу, подготовленную многолетним исследователем творчества братьев Стругацких Светланой Бондаренко, вошло множество НЕИЗВЕСТНЫХ текстов этих мэтров фантастики — черновики и ранние варианты известных произведений, сценарии и рассказы.

ВСЕ тексты публикуются ВПЕРВЫЕ.

Книга дополнена рисунками А. и Б. Стругацких на полях рукописей и снабжена подробными комментариями.

---

Глебски задумчиво поднимает к губам рюмку, и в этот момент пол вздрагивает, жалобно звякают оконные стекла и бутылки в баре, и слышится отдаленный мощный гул.

— Ого! — говорит Симонэ. — А ведь это обвал в горах. И недалеко!

Грохот затихает, и где-то наверху громко хлопает дверь.

— Здесь часто это бывает? — осведомляется Глебски.

— Два раза за месяц, что я здесь, — отвечает Симонэ. — Это уже третий…

По лестнице, стуча каблуками, сбегает Брюн.

— Дитя мое! — взывает Симонэ. — Присоединитесь! По рюмочке!

— Идите вы к черту! — зло откликается Брюн и исчезает за портьерой, где находится контора, в которую заходил давеча Глебски.

— Невоспитанное существо, — замечает Симонэ.

— А чего вы к нему… к ней пристаете? — лениво говорит Глебски.

— Никак не могу понять: она это или он? — говорит Симонэ.

— Это имеет значение?

— В известном смысле — да.

— В смысле чувственных удовольствий?

Симонэ разражается своеобычным ржанием. По лестнице озабоченно спускается госпожа Сневар. Она проходит за портьеру — видимо, в контору.

— А вы что, — говорит Глебски, — действительно ухлестываете за хозяйкой?

— Разумеется. Какой же уважающий себя физик отказался бы…

— Ваше дело швах, Симонэ, — говорит Глебски.

— Почему это?

— У вас никаких шансов.

— Это почему же?.. А-а! Ну, господин Глебски, вы — ходок! Уже успели? Я, можно сказать, тружусь месяц…

Портьера распахивается, выходит очень озабоченная госпожа Сневар. Она оглядывает холл, замечает Симонэ и Глебски, идет к ним.

— Несчастье, господа, — говорит она и садится. Симонэ немедленно придвигает к ней рюмку. — Связи с городом нет. Это значит, что обвалом засыпало дорогу и забило ущелье. Нас откопают не раньше, чем через неделю…

— Рация у вас есть? — осведомляется Глебски.

— Нет.

— Превосходно! — восклицает Симонэ. — Необитаемый остров!

— Так-то оно так… — неуверенно говорит Глебски.

— Не беспокойтесь, — быстро говорит хозяйка. — Связи нет, но все остальное есть в избытке. Продукты, напитки…

— А если захотим разнообразить меню, — подхватывает Симонэ, — бросим жребий… Нет! Съедим этого… как его… Хинкуса! А?

Он снова разражается ржанием. Глебски напряженно думает. Хозяйка пристально смотрит на него.

И в эту минуту на лестнице появляется дю Барнстокр. Он в роскошном халате, расшитом золотом, лицо у него смущенное и растерянное, он спускается по ступенькам, зябко потирая руки.

— Я прошу прощения, господа, — растерянно блеет он. — Видите ли, меня разбудило странное сотрясение, и потом хлопнула…

— Обвал в горах, господин дю Барнстокр, — говорит хозяйка.

— Ступайте сюда, волшебник! — весело кричит Симонэ. — Здесь, правда, не кюрасо, а всего лишь бренди…

— Нет-нет, господа, — говорит дю Барнстокр. — Я хотел только сказать… Может быть, это чепуха… Но видите ли, когда все затряслось, и хлопнула чья-то дверь, я как-то встревожился, вышел в коридор…

Глебски порывисто поднимается с места.

— Ну? — говорит он. — Что?

— Я не знаю, — бормочет дю Барнстокр. — Конечно, может быть, это чепуха… но из-под двери номера десятого так дует…

— Десятого? — Глебски поворачивается к хозяйке. — Там кто?

— Господин Андварафорс… — опережает хозяйку дю Барнстокр. — Я постучал к нему… Дверь заперта, изнутри причем… и он не отзывается…

— Ну и что? — глупо спрашивает Симонэ.

— Ключ! — бросает Глебски хозяйке. — Черт… Неужели…

Госпожа Сневар протягивает Глебски ключ.

— Я просто подумал… — бормочет дю Барнстокр. — Это сотрясение и… возможно, несчастье…

Глебски хватает ключ и устремляется мимо дю Барнстокра вверх по лестнице. Все следуют за ним.

У двери номера десятого Глебски принимается возиться, освобождая замочную скважину от ключа, торчащего изнутри. Госпожа Сневар, Симонэ и дю Барнстокр стоят у него за спиной.

— Какого черта, Глебски! — ворчит Симонэ. — Вы уверены, что имеете право…

— Заткнитесь, — цедит Глебски сквозь зубы. — Я из полиции…

Симонэ и дю Барнстокр с мистическим ужасом взглядывают на госпожу Сневар. Та только молча кивает.

Освободив путь для своего ключа, Глебски отпирает и распахивает дверь. Прямо у порога лежит ничком человек. Света в номере нет, и видны только его гигантские подошвы.

Глебски зажигает свет. Все ахают. Перед ними лежит Олаф Андварафорс. Он явно и безнадежно мертв. Руки его вытянуты и лежат на небольшом чемоданчике. Окно настежь распахнуто, покрывало на постели смято.

— Боже мой… — бормочет дю Барнстокр.

— Что с ним? — дрожащим голосом спрашивает хозяйка.

— Мертв, — отзывается Глебски. — Возможно, задушен. Или… — Он наклоняется и ощупывает тело. — Не знаю… Всем оставаться в коридоре! Не сметь входить!

Он перешагивает через тело, обходит комнату и выглядывает в окно. На карнизах лежит нетронутый снег, внизу под окном не видно никаких следов. Недлинная тень отеля лежит на снегу от лунного света, и отчетливо видна тень человека, сидящего на крыше.

— Так, — говорит Глебски. — Стоять у порога и не двигаться, слышите? Я сейчас…

Он выскакивает в коридор, подбегает к железной лестнице и карабкается вверх. В павильончике рывком распахивает фанерную дверь.

Все залито лунным светом. Хинкус сидит в прежней позе, нахохлившись, уйдя головой в воротник, сунув руки в рукава.

— Хинкус! — гаркает Глебски.

Хинкус не шевелится. Глебски подбегает к нему, хватает за плечо, трясет. Хинкус как-то странно оседает и валится набок.

— Хинкус! — растерянно повторяет Глебски, непроизвольно подхватывая его.

Шуба раскрывается, из нее вываливаются комья снега, падает меховая шапка. Хинкуса нет, есть только снежное чучело, облаченное в шубу и шапку Хинкуса. Глебски хватает горсть снега, яростно растирает лицо и озирается. На крыше множество следов — то ли здесь боролись, то ли собирали снег для чучела.

Глебски с нарочитой неторопливостью спускается в коридор и идет к группке людей, тесно сжавшейся у распахнутых дверей в номер умершего Олафа Андварафорса.

— Так, — говорит он. — У кого есть оружие?

Симонэ пожимает плечами. Дю Барнстокр разводит руки.

— Оружие есть, — чуть помедлив, говорит госпожа Сневар.

— Револьвер?

— И револьвер, — произносит она, чуть усмехаясь, — и кое-что посерьезней, если понадобится…

— Госпожа Сневар, — нетерпеливо говорит Глебски. — Возьмите револьвер и сядьте в холле… Есть еще выходы из отеля, кроме как через холл?

— Есть через кухню, но там дверь заперта.

— Сядьте в холле с револьвером. Если кто-нибудь попытается выйти, задержите. В случае надобности стреляйте.

— Господи! — бормочет дю Барнстокр.

— Вы, господин дю Барнстокр, ступайте в свой номер, запритесь и никого не впускайте. Откликайтесь только на мой голос. Понятно?

— Понятно, — одними губами шепчет дю Барнстокр.

Госпожа Сневар круто поворачивается и уходит. Дю Барнстокр открывает дверь на противоположной стороне коридора, скрывается за нею и щелкает ключом.

— Остаюсь один я, — говорит Симонэ.

— Правильно. Помогите мне.

Вдвоем они входят в номер Олафа. Глебски внимательно осматривает труп.

— Помогите перевернуть, — говорит он.

Вместе с Симонэ они переворачивают труп на спину. Симонэ издает невнятное восклицание. Под трупом обнаруживается огромный черный автоматический пистолет. Глебски берет пистолет, вынимает обойму и выщелкивает на ладонь патрон.

— Правильно, — бормочет он. — То же самое. Серебряные пули.

— Что за бред? — раздраженно говорит Симонэ. — Что вы прицепились к этими серебряным пулям? В чем дело?

Глебски серьезно смотрит на него.

— Вы же слышали, что говорила госпожа Сневар, — говорит он. — Серебряными пулями убивают вурдалаков.

Симонэ молча машет рукой и вытирает ладонью пот со лба. Глебски засовывает патрон обратно в обойму, вставляет обойму в рукоять пистолета и прячет пистолет в карман. Затем наклоняется и внимательно осматривает труп «с лица».

— Никаких ранений, — говорит он, выпрямляясь. — Что скажете, Симонэ?

— Он весь как каменный, — неохотно бормочет Симонэ. — Словно его всего судорогой свело… Надо же! Всего два часа назад играл в карты…

— А еще раньше выиграл у вас на бильярде…

— Дурная шутка, Глебски, — неприязненно ворчит Симонэ. — И потом, я все это время пил с вами в баре…

— Да, я пошутил, извините… — рассеянно произносит Глебски, оглядывая комнату.

— Как же все-таки он умер? — говорит Симонэ. — Ранений нет… знаков на теле никаких… Может быть, ему незаметно впрыснули яд? Знаете, шприцем… Подкрались и впрыснули… Такое ведь бывает…