Элизабет Адлер - Летучие образы

• Название: Летучие образы
• Автор: Элизабет Адлер
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87322-123-5

Каждая из четырех героинь романа обладает талантом, который приводит ее к вершине успеха. Их судьбы стали воплощением фантазий любой женщины, но за роскошью, блеском, безумной экстравагантностью кроются неосуществленные желания.

---

Слезы счастья сияли в ее глазах, когда он надевал ей кольцо.

— Маркус… оно такое красивое… — Она смотрела на кольцо, которое провозглашало всему миру, что Маркус любит ее. — Оно замечательное, — шептала она, когда он заключил ее в объятия. — Я так люблю тебя.

— Теперь ты — официально будущая Ройл, — прошептал Маркус, нежно целуя ее руки. — Ты пойдешь со мной на ужин в честь дня рождения моей бабушки?

Гала все еще сомневалась:

— Я просто не уверена, что это — подходящее время, чтобы рассказать им… Разве мы не можем сохранить это в тайне? Просто на какое-то время?

Даже сейчас, умоляя его, она думала не только о том, что ответит Маркус Ройл, но как отреагирует Даная на предложение… «О, почему жизнь так сложна?» — думала озадаченно Гала.

— Никаких условий и сделок, — твердо ответил Маркус. — Я хочу, чтобы ты была моей женой и чтобы весь мир знал об этом. И ты должна хотеть того же.

Она знала, что он прав, она должна гордиться, что Маркус любит ее, они поженятся и будут жить счастливо, как те девушки в романах Барбары Картленд, которым она завидовала и о которых читала, когда время медленно тянулось за столиком службы размещения. Неожиданно будущее показалось наполненным оптимизмом и счастьем. С Маркусом Ройлом она сможет выйти в мир… Все получится великолепно, она просто знала это…

Маркус опять целовал ее, и Гала нежно обвила его шею руками, прижимаясь все теснее, проводя руками по густым, волнистым волосам. Она могла слышать гулкие удары его сердца, которое стучалось в ее. Прервав поцелуй, он прошептал:

— Я так люблю тебя, так люблю, Гала…

Она откинула голову назад, сияя от его прикосновений, пока он покрывал ее шею нежными поцелуями, а потом почувствовала его руку на груди, и ей захотелось, чтобы он никогда не прекращал ласкать ее, ей просто хотелось, чтобы он занимался с ней любовью, никогда не отпускал ее…

— Гала, мы не можем… Я не должен… — застонал Маркус, отстраняя ее от себя.

— Все хорошо, — лепетала она, сознавая, что его руки дрожали, когда касались ее. — Я хочу, чтобы ты…

— И я хочу. Боже, ты должна знать это!

Серые глаза Галы были широко раскрыты и полны желания, которым она отвечала на его желание, но она была самой невинной девушкой, которую он когда-либо встречал в жизни. То, как она хотела отдать ему себя, как отвечала на его порыв, заставило его колебаться.

— Я не хочу брать тебя натиском, — шептал он, крепко держа ее за руки. — Скоро мы поженимся. Я могу подождать.

Глаза Галы сияли и лучились любовью к нему, и нежность неукротимым фонтаном била в ней. Было ощущение такой чистой любви, что она знала, что ничего плохого не было бы в том, если бы они стали близки с Маркусом… Она только хотела подарить ему свою любовь…

— Совсем не нужно ждать, дорогой, — прошептала она, нежно прижимаясь к нему щекой. — Мы всегда будем любить друг друга. Почему мы должны ждать?

Она почувствовала твердые и в то же время нежные руки, она тонула в его глазах, а потом он целовал ее губы, не сдерживая страсть… И тогда Гала узнала, почувствовала, что любовь — это не только, когда ты отдаешь, но и когда берешь сама, требуешь от своего возлюбленного его поцелуев, рук, тела… Она тоже хотела трогать его, пробовать на вкус, брать… Глаза Галы закрыты в изнеможении, как Маркус просил ее, и она не знала, что любовь именно такова. Что все может быть так прекрасно.

ГЛАВА 26

Джесси-Энн сидела за туалетным столиком, расчесывая волосы, и смотрела в серебряное зеркало на отражение Харрисона. Он выглядел усталым и рассеянным, будто слишком многое занимало его. Что-то волновало его в делах «Ройл»? Или, может быть, он неважно себя чувствовал? Она знала, что последнее время он много работал, слишком много — он всегда улетал куда-то: Лос-Анджелес, Дальний Восток, Европа. Расческа скользнула вниз по волосам, она прошла к нему через спальню.

— Разреши мне помочь тебе, — сказала она, берясь за концы черного шелкового галстука и улыбаясь ему. Харрисон был уже одет к ужину у Рашели, и когда Джесси-Энн умело завязывала ему галстук, она невольно подумала о том, как красив ее муж. Она наклонила голову набок, рассматривая и оценивая новые морщинки на его лице.

— Эй! — мягко позвала она. — Я когда-нибудь тебе говорила, что люблю тебя?

— Припоминаю, что ты говорила мне это. — Серьезные темные лаза Харрисона встретились с ее взглядом.

— Я никогда не говорю того, чего не имею в виду в действительности, — ответила она, и легкая улыбка тронула уголки ее губ.

— Тогда я могу быть спокоен: ты все еще любишь меня.

Это было сказано с такой грустью, что сердце Джесси-Энн дрогнуло.

— Я не изменилась, Харрисон, — прошептала она. — Может быть, я виновата в том, что слишком занята в «Имиджисе», но это не означает, что я не люблю тебя. Это просто… ну, кажется, у нас не все в порядке, последнее время мы почти не разговариваем друг с другом.

— Ты — занятая женщина, Джесси-Энн, — заметил он, надевая пиджак.

— А ты — ужасно деловой мужчина! — неожиданно вспыхнула она. В конце концов, во всем была не только ее вина.

— Это правда.

— Черт возьми, Харрисон… Извини… просто… в эти дни у меня совсем сдали нервы. Может быть, в конечном итоге ты и прав и мне не нужно было начинать с «Имиджиса». Но сейчас я уже связана обязательствами; это как иметь ребенка, которого очень любишь. Ты хочешь нянчить его, заботиться о нем, наблюдать, как он растет, пока не повзрослеет и не займет полагающееся ему место в мире. И с этим связано столько проблем, — добавила она, думая об отвратительном письме, которое получила сегодня утром.

— Я могу чем-нибудь помочь? — Харрисон выглядел озабоченным, и она почувствовала себя виноватой.

— Это мне следует задать тебе такой вопрос. Ты похож на человека, который унаследовал заботы и проблемы всего мира. Мы не отдыхали больше года, — добавила она. — Может быть, это нам и нужно — провести пару недель на Эльютере. Мы даже можем оставить здесь несчастную няню и сами заниматься Джоном.

— Звучит великолепно! Когда мы сможем уехать? Джесси-Энн погрустнела, когда вспомнила о своих обязательствах.

— Правда, следующие две недели я буду занята. Мы открываем две новые студии, и я в самом деле должна быть на съемках с компанией «Авлон», и я не могу оставить Данаю одну, чтобы ее не похитили. Она стала немного безрассудной.

— Дай мне знать, когда, — отрывисто ответил Харрисон. Он взглянул на часы: — Мы опаздываем на праздничный ужин к Рашели. Лучше одевайся, Джесси-Энн.

— Извини, дорогой, — виновато выговорила она. — Я имею в виду наш отпуск. Я придумаю что-нибудь, обещаю. Я очень хочу побыть с тобой, вдали от всего этого. Я хочу, чтобы мы… чтобы мы вновь нашли друг друга.

Харрисон выслушал все это без улыбки:

— Ты не думаешь, что тебе лучше одеться, Джесси-Энн? Помни, что сегодня у Рашели будет возможность просмотреть новый каталог «Ройл». Сегодня вечером может разразиться война, Джесси-Энн.

Боже! Она совсем забыла, что Рашель еще не видела каталог, ну конечно, она же три месяца была в круизе.

— Не беспокойся, — добавил он. — Первоначальный объем продаж возрос, хотя нет сомнений в том, что она все еще будет противиться переменам.

Джесси-Энн скользнула в шифоновый комбинезон, отличавшийся дорогой простотой, и ждала, пока Харрисон застегнет маленькие пуговички на шее. Он нежно прикасался губами к местам, до которых дотрагивались его пальцы, и она обернулась, успокоенная.

— Я думала, что ты сердишься на меня! — воскликнула она, снова улыбаясь.

— Как я могу сердиться на тебя, когда ты так выглядишь? — нежно ответил он. — А теперь поторопись.

— Я готова, я готова, — кричала она, бегая по комнате, надевая серебряные сандалии и взяв сумочку. — Прекрасно! Рашель, мы уже идем!

Рашель ждала до тех пор, пока не услышала, что Парсонс, ее служанка, проводила первых гостей в гостиную. Бросив взгляд на изысканные голубые с золотом эмалевые часы, стоящие на ее рабочем столе у огромных окон, выходящих на Парк-авеню, она отметила, что они опаздывали на десять минут. Это было особенностью Джесси-Энн, презрительно думала она. Как эта девушка смогла удержаться в бизнесе, где пунктуальность означала деньги, было выше ее понимания. Каталог «Ройл» лежал на ее столе, на блестящей обложке была изображена улыбающаяся семья, как это было заведено с тех пор, как Морис Ройл принял бразды правления у своего отца. Только теперь это выглядело несколько по-другому. Эта семья уже не была солидной, типичной средней американской семьей, которую привыкли видеть покупатели «Ройл». Не производило впечатления, что члены этой семьи коротают длинные зимние вечера у камина: мама вяжет или хлопочет, готовя ужин, отец занят газетами, а мальчик в это время восхищается роликовыми коньками, и девочка примеряет платье. Конечно, фотография была не совсем такой, нетерпеливо думала Рашель, но так или иначе обложка журнала «Ройл» всегда предлагала такую сцену и производила именно такое впечатление. Вы всегда точно знали, что увидите, когда раскроете журнал, — продукцию хорошего качества, ничего слишком модного и авангардного, потому что вы не можете позволить себе попасться в сети быстротечной моды. Солидная мебель, товары для дома, все, что может вам понадобиться, начиная с кухни и заканчивая садом, и все это — на привычно-надежных страницах «Ройл». А каждый член этой современно выглядевшей семьи держал блестящую золотую букву. Папа высоко поднимал большую букву «Л», причем папа был моложе, чем обычно на обложке «Ройл», слишком симпатичный и спортивный, как будто мог сбежать с этой страницы и поиграть в бейсбол, вместо того чтобы смотреть это по телевизору. Мама держала букву «О»; хорошенькое лицо со скромным макияжем и складной фигуркой, очень изысканная в шелковой блузке и льняной юбке, она была самим воплощением современной женщины. Девочка висела в крючке золотой «Y» в коротенькой рубашечке и облегающих брючках, с улыбкой, растянувшейся через все лицо, а мальчик двумя руками держал «L», изо всех сил стараясь сохранить равновесие на роликовых коньках. Пара маленьких хорошеньких желто-розовых ботиночек прислонилась к букве «Е», а апостроф, которым заканчивалось слово, поддерживался огромным ногтем на фоне ярко-голубого неба, и забавный маленький щенок, который, казалось, только что выбрался из пруда, упирался лапками в заключительную «S».