Элизабет Адлер - Летучие образы

• Название: Летучие образы
• Автор: Элизабет Адлер
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87322-123-5

Каждая из четырех героинь романа обладает талантом, который приводит ее к вершине успеха. Их судьбы стали воплощением фантазий любой женщины, но за роскошью, блеском, безумной экстравагантностью кроются неосуществленные желания.

---

«Привычное сочетание»? Его отец и Мерри Макколл? С тяжелым сердцем Маркус перечитал написанное. Только пару недель назад Харрисон сказал ему, что новая коллекция так великолепно продается благодаря шоу, которое проводится по всей стране, и он был уверен, что отец часто улетает туда, где в тот момент проходит шоу, чтобы проследить за своим любимым детищем. Или, может быть, он просто контролировал Мерри Макколл?

Положив журнал на письменный стол, единственное место на его половине комнаты, где был порядок, Маркус долго и внимательно смотрел на фотографию, потом решительно повернулся и направился к двери. Резко сдернул с полки велосипед и, яростно крутя педали, проехал через территорию вниз, повернул налево и спустился к озеру Карнеги и лодочной станции.

При росте шесть с небольшим футов и весе сто семьдесят пять фунтов у Маркуса было стройное, крепкое тело и широкие мускулистые плечи первоклассного гребца — он был членом команды Принстона. Еще с детства у него было две страсти — лодки и архитектура. Во время каникул, которые он проводил с отцом на острове Эльютера, он научился управлять лодкой. Позднее, но все еще очень маленьким, в долгих путешествиях с отцом по Европе он открыл для себя любовь и восхищение архитектурой. И именно Маркус всегда умолял остановиться, чтобы он мог обойти и внимательно осмотреть разрушенное аббатство во Франции, или великолепный византийский христианский храм в Стамбуле, превращенный в мечеть, или оригинальную архитектуру венецианского палаццо XIV века. Архитектурный колледж в Принстоне превратился в его мечтах в трофей, который он хотел бы завоевать. Только там он сможет достичь цели всей своей жизни — научиться возводить такие здания, которые он считает подлинными шедеврами. Он напряженно и целенаправленно работал, чтобы достичь своих целей в архитектуре, и в то же время наслаждался спортом, будучи членом спортивной команды. В промежутках между этими занятиями он вел изнуряюще-активную жизнь. Маркус был так же привлекателен, как и его отец, и при этом он унаследовал от матери то очарование, которое появилось у нее с годами, а ко всему этому присоединялась та нежность, которая была присуща только ему. Он был молодым человеком, уверенным в своем месте в этом мире и знающим, чего он в нем стоит. Он был очень восприимчив, с ним приятно было проводить время, он любил читать сонеты Шекспира и любовную лирику Донна, ему нравилась музыка Соти и Моцарта, и точно так же — Дая Стрейтса и Брюса Спрингстина. Были подруги, с которыми он делил свои мечты и — время от времени — постель, и друзья, с которыми он любил проводить время. Его жизнь была, словно сосуд, переполненный работой и развлечениями.

Но когда он доехал до площадки и пристроил свой велосипед, его мысли были далеки от тренировки, на которую он приехал на озеро. Даже глядя на двухъярдовый прямой парус и оценивая силу ветра, прежде чем подойти к навесу для лодок, он думал не о предстоящей тренировке, не вспоминал и о вечеринке, которую устраивала Джейн Ардли, — а у него были с ней очень приятные отношения. Маркус думал о Джесси-Энн. Уже когда команда несла легкую гоночную лодку, перевернула ее, подойдя к кромке воды, и опустила на воду, он все еще размышлял о том, видела ли Джесси-Энн этот журнал и появлялись ли еще какие-нибудь сплетни в светских журналах и бульварных газетках. Там была фраза: «Пара, которую привыкли видеть вместе», и это беспокоило его. Подразумевалось, что отец и Мерри часто бывают вместе. Конечно, Мерри была главной моделью фирмы, так называемая «Ройл-модель», и, может быть, все объясняется именно этим, в конце концов, отец глубоко заинтересован в новом проекте «Ройл». Маркус под счет тренера сильнее налег на весло, продолжая думать о том, был ли его отец увлечен Мерри Макколл. Несколько месяцев тому назад он отбросил бы эту мысль как совершенно невозможную, но во время двух своих последних приездов домой ему показалось, что Джесси-Энн и его отец движутся в разных направлениях. Мог ли отец быть настолько очарованным Мерри, что это стало бы угрожать тому, что они создали вместе с Джесси-Энн? Или он просто злился на нее? Не было сомнений в том, что Джесси-Энн сильно увлечена работой в «Имиджисе» и у нее не было для него столько времени, сколько ему хотелось бы.

Тренер дал команду отдыхать, и он облокотился на свое весло, пот увлажнил его густые светлые волосы, а тело ныло, моля об отдыхе. Если что-то и происходило, то виноваты в этом были оба. Как они могут быть такими глупцами, зло раздумывал он, когда могут потерять так много? Потому что он был уверен, что отец любил Джесси-Энн, точно так же, как был уверен в том, что она любила Харрисона.

Будь он проклят, если станет просто сидеть сложа руки и позволять им вытворять все это.

Он полетит в Нью-Йорк этим же вечером, найдет Джесси-Энн в «Имиджисе» и, ничего не объясняя, попытается выяснить, знает ли она обо всех этих слухах. Потом увидится с глазу на глаз с отцом и выяснит, как в действительности обстоит дело. А если слухи и вправду верны, сделает все, что от него зависит, чтобы убедить отца, что он глупец и рискует потерять Джесси-Энн и маленького сына Джона, — все, что составляло смысл его жизни.

«Имиджис» находился в состоянии лихорадочного возбуждения. Даная предложила начать кампанию «Силуэт Броди Флитта» в два тридцать этого дня, но пришлось отложить из-за яростного спора с Келвином, который отказывался подстричь свои волосы, чтобы его прическа сочеталась с прической Галы. Ей удалось перенести шоу на четыре часа.

Каролина, конечно, пришла ей на помощь. Она отвела Келвина в сторону, стараясь убедить его, успокаивающе гладила его волосы, как если бы утешала несчастного ребенка.

— Помнишь, когда мы впервые встретились? — нежно спрашивала она. — Разве я не говорила тебе, что все следует предоставить на усмотрение Данаи, и тогда у тебя будут лучшие снимки, которые ты когда-либо имел в своей жизни? Доверься ей, Келвин, она знает, что делает.

— У меня есть приглашения на другую работу, — ответил Келвин, охваченный сомнениями. — Они привыкли, что я выгляжу именно так.

— Тогда, может быть, настало время, чтобы что-то изменить? — возразила Каролина. — Ты же останешься прежним Келвином, просто в ином, новом образе.

Каролина наконец-то почти убедила его, когда он увидел Галу-Розу. Пожимая ей руку, Келвин подозрительно смотрел на нее.

Гала была без макияжа, в халате из бархата. Она выглядела очень застенчивой и неловкой, с платиновыми волосами, гладко уложенными по бокам и зачесанными назад с помощью геля, создающими эффект сверкающей маленькой шапочки, облегающей ее красивой формы голову.

— Боже, — прошептал он Каролине, отвернувшись. — Этот ребенок похож на говорящий манекен. Это что, шутка Данаи?

— Доверься ей, Келвин, — настаивала Каролина. Он с сомнением покачал головой.

— Кортни, ведь это — моя карьера, а ты можешь все испортить, — ответил он, послушно усаживаясь в кресло перед зеркалом, пока Гектор точил ножницы.

Изабель работала с Галой, создавая тот образ, который они с Данаей продумали в предыдущий вечер. На правую сторону лица она нанесла тон, создающий эффект фарфоровой бледности, мазками розовой лаванды выделила впадины на скулах, аметистовые вспышки подчеркнули выразительную глазницу, глаз окружили аккуратно растушеванные серые тени. Ресницы она подкрасила темно-серым, брови выделила едва заметными штрихами, что придало им вид перышка, лавандовым карандашом придала капризно-фиолетовый цвет ее нежному рту. На левой стороне лица Изабель использовала золотисто-бронзовый тон, оттенив щеку свежим коралловым цветом, добавив солнца на ее бронзовое лицо, веко оформила желтым, с отблеском золотистой пыли, которая прекрасно сочеталась с коралловым сияющим золотистым цветом губ. Правая сторона тела, благодаря пудре, была превращена в безупречно-белую, в то время как левая часть оттенялась бронзовой крем-пудрой. Гала поворачивалась то одной стороной, то другой, внимательно рассматривая два отражения в зеркале и видя двух совершенно разных людей. Одна — дикая лесная маленькая нимфа, которая никогда не появляется на ярком просторе светлых полей из тенистой зелени леса, другая создавала образ стремительного юного атлета с золотистой кожей, словно явившегося из Древней Греции и готового принять участие в самых первых Олимпийских играх.

— Фантастично! — объявила Даная, критически осмотрев ее. — Отлично, Изабель, теперь займись Келвином. А ты, Гала, нужна мне для пробных снимков.

Гала послушно последовала за ней, избегая пораженного взгляда Келвина, когда проходила мимо. Боже, он был таким привлекательным и таким… таким… совершенно точно можно было определить, что он из Нью-Йорка! Он делал такую работу, как эта, тысячи раз и точно знал, чего ожидать, но она думала, что он привык работать с опытными моделями. Он ездил по всему миру и, как Джесси-Энн, участвовал в лучших европейских показах мод. Келвин был звездой! Упав духом, Гала присела на краешек узкой кровати, застеленной шелковой простыней, в то время как Даная смотрела, как расположены осветительные лампы, и отдавала приказания своей помощнице Фрости Уайт, которая безропотно занималась тяжелыми галлогеновыми лампами.